Я просто не могу понять, почему Риэлм никогда про нее не рассказывал. Все это время, что мы провели в Программе, все ночи, когда мы играли в карты… Он даже не упоминал ее имя. Почему? И что это значит? Она что, его девушка? Может, Даллас для него — как Джеймс для меня?
— Ты же еше не собираешься спать?
Я вздрагиваю и вижу, что в дверях стоит Джеймс. На поясе у него повязано полотенце, его светлые мокрые волосы зачесаны назад. Он криво ухмыляется — эта заразительна ухмылка, кажется, прожигает меня насквозь.
— Догадайся, что я купил, — говорит он.
Я не могу отвести от него глаз, на то, как он смотрит на меня — одновременно похотливо и с любовью. Он больше не держится с опаской; он полностью доверился мне. И я страстно целую его, впиваюсь ногтями в его спину, толкаю его на кровать. Мы не можем друг без друга — а на последствия наплевать.
* * *
— Думаю, мне нужно принять душ еще раз, — говорит Джеймс. Я смеюсь и кладу голову ему на плечо.
— Шш… — говорю я, прижимая палец к его губам, — не испорти все.
— Я уже все испортил.
— Заткнись, Джеймс.
— Я как будто… испорчен.
— Да нет же.
— Думаю, теперь тебе следуем выйти за меня замуж.
Я смеюсь, но когда он не смеется в ответ, я смотрю в его лицо. На его губах — усмешка, но лицо намного серьезнее, чем я думала. В открытое окно дует ветерок, но мы не торопимся встать.
— Можешь выйти за меня хоть сейчас, — говорит он. — ты же знаешь, что все равно выйдешь.
— У меня мурашки пробегают по коже.
— А я выйду? — спрашиваю я.
Он кивает.
— На пляже. После того, как научишься плавать.
Я морщусь.
— Я была твоя, пока ты не сказал «плавать».
— Ой, да ну, — говорит Джеймс, — ты же не можешь бояться воды всю оставшуюся жизнь.
Я говорю ему, что точно могу, а Джеймс обнимает меня за шею и целует.
— Согласись, — бормочет он, — согласись, чтобы мне потом больше не пришлось спрашивать.
Его губы, его вкус — все так знакомо, так возбуждает. Голова кружится, я не могу дышать — прямо здесь, прямо сейчас.
— Да. — наконец шепчу я и, закрыв глаза, сворачиваюсь в клубочек рядом с ним. — Когда-нибудь я выйду за тебя, Джеймс. Сделаю для тебя все, что угодно.
Я чувствую, как он улыбается, берет за руку, сжимает ее и целует средний палец.
Глава 11
За завтраком все чувствуют себя неловко. Я сижу напротив Риэлма, а Джеймс — рядом, чуть отвернувшись. Я ожидала от Джеймса, что он будет более ревнивым и что он, пока хрустит хлопьями, как-нибудь покажет Риэлму, что я принадлежу ему. Но он всего лишь жадно заглатывает хлопья и слегка усмехается.
— У тебя сегодня хорошее настроение, — говорит Риэлм, глядя на Джеймса, который отхлебывает кофе из пластикового стаканчика. Даллас, сидя на кухонной стойке, рассматривает лицо Джеймса, пока не понимает, в чем дело, и отворачивается.
— Просто отличное, — отвечает Джеймс, не поднимая глаз.
— Это не будет продолжаться вечно, — огрызается Риэлм, — и ты это знаешь.
Джеймс широко улыбается, наконец встретившись с его подозрительным взглядом.
— Ты даже не представляешь, как долго я могу протянуть, — говорит он, слегка усмехнувшись. Встает из-за стола и берет тарелку. Целует меня в макушку, оставляет тарелку в раковине, похлопывает Даллас по ноге и уходит — и все время улыбается.
Риэлм мрачно смотрит на меня; того скромного парня, который приехал вчера, больше нет.
— Вижу, что вы двое помирились, — говорит он.
У меня вдруг пропадает аппетит. В первый раз, когда Джеймс и Риэлм встретились, они едва не поубивали друг друга, потому что Риэлм тогда вел себя, как идиот. Сейчас ситуация как будто повторяется.
— А когда это мы ссорились?
До того, как ты уехала из Орегона. Когда пришла ко мне домой и поцеловала меня. Если ты вдруг забыла.
Звенит тарелка, и Даллас спрыгивает со стойки.
— Думаю, мне тоже пора идти, — говорит она. — Риэлм, я потом с тобой встречусь в условленном месте.
Риэлм догоняет ее, берет за руку. Я чувствую легкий укол ревности.
— Дай мне пару минут, Дал, — ласково говорит он. Она колеблется, но, бросив на меня обеспокоенный взгляд, кивает и уходит.
В воздухе витает запах ссоры — хотя я и не совсем понимаю, из-за чего нам с Риэлмом ссориться. Да, я целовала его, но ведь только из-за Программы. Они пытались стереть Джеймса у меня из памяти, но я все равно любила его. Даже Риэлм знал это.
— Если ты будешь вести себя как идиот… — начинаю я, — то…
— А чего ты ожидала, Слоан? — Риэлм облокачивается на стол, наклоняется, как будто хочет наброситься на меня. — Я же сказал, чтобы ты держалась подальше от Джеймса, что ты из-за него снова заболеешь. А ты взяла и пустилась из-за него в бега, потому что неосторожно себя вела и привлекла внимание Программы. И что, мне поаплодировать тебе? Чего, блин, ты хочешь от меня?
— Не знаю, — говорю я. — Чтобы ты вел себя так же, как тогда, в Программе.
— То есть, хочешь, чтобы я был таким.
— Я не это имела в виду.
— Так не получится. Не указывай мне, что делать и что чувствовать.
— Я не пытаюсь…
— А разве нет? — кричит он, и из-за его резкого тона я напрягаюсь. — А почему ты не приняла таблетку, Слоан? Почему не можешь вспомнить?
Я сразу смотрю в сторону двери, боюсь, что кто-нибудь услышит. Риэлм, с открытым ртом, смотрит на меня, словно все понял.
— Это из-за него, так? — спрашивает он. — Ты из-за Джеймса не приняла таблетку.
— Я не могла сделать выбор! Ты дал мне всего одну таблетку — как я могла выбрать?
— Легко. Я дал ее тебе.
Я качаю головой.
— А ты не подумал, что это опасно? Как я могла просто довериться тебе, когда люди сходят с ума от воспоминаний? Вот это и случилось с Лейси!
— Когда принимаешь таблетку, с тобой не случится рецидива. Она не вызывает стресс. Она возвращает то, что забрала Программа, и, конечно, тебе будет больно, но она не убьет тебя.
Я наклоняюсь к нему, пытаясь говорить тихо, но не могу.
— Ну, это очень успокаивает. Но дело не только в Джеймсе. Твоя сестра сказала мне, что мне может не понравиться то, что я вспомню. Не знаю, кем я была, Риэлм, но я знаю, кто я сейчас. Что плохого в том, что я хочу жить настоящим?
Лицо Риэлма смягчается, и он протягивает ко мне руку, почти касаясь меня.
— В этом нет ничего плохого, — говорит он. — Это все, что рассказала Анна?
— Она сказала, что я не смогу простить тебя. Почему? Что ты скрываешь от меня?
Я не очень хорошо помню, что было в Программе. Я помню только фрагменты, то, как я играю в карты с Риэлмом или мы смеемся. Но моего прошлого больше нет, как и прошлого других людей. Почему-то Риэлм остался у меня в памяти. Сначала он ничего не рассказал мне, пока я не потребовала. Я чувствую, что у него есть еще много секретов, его сестра только подтвердила это. И все-таки… я все равно верю ему. Я верю ему, даже хотя и знаю, что он обманывает меня.
— Анна не хотела, чтобы я вспоминал. Она говорила, что прошлое может оказаться слишком болезненным. И, если честно, я могу ее понять, — печально говорит Риэлм. — Но я сказал тебе все, что мог, Слоан. Этого достаточно. Если примешь таблетку, узнаешь правду.
— А если не приму? Если дам ее Джеймсу, что он вспомнит?
Подумав о том, что я могу отдать его подарок Джеймсу, Риэлм прищуривается.
— Может, он поймет, что вы не должны быть вместе.
Я отдергиваю руку, но Риэлм хватает ее.
— Прости, — сразу же говорит он. — Прости, сладенькая. Не уходи.
— Так же, как ты ушел от меня?
Эти слова ошеломляют меня, и на меня обрушивается все тревоги и все волнение, которые я чувствовала, когда Риэлм так внезапно уехал.
— Ты дал мне эту глупую таблетку, а потом уехал, — шепчу я.
Риэлм морщится и подносит мою руку к своим губам.
— Знаю, — бормочет он, — но я так тебя люблю.
Он целует мне костяшки пальцев…
… я просто хотел, чтобы у тебя был шанс вспомнить…
…запястье. От его прикосновений у меня бегут мурашки по коже и все в голове спутывается.
— Скажи, что ты тоже скучала по мне.
Риэлм целует мою руку, и у меня учащается дыхание. Он манипулирует мной, я знаю. Но я не могу отрицать, что скучала по нему. Я правда, правда скучала.
— Я скучала по тебе. — шепчу я, а он целует мне руку, все выше, пока не доходит до плеча и притягивает к себе, чтобы поцеловать. Взгляд его темных карих глаз искренний, но мрачный. Мрачный и измученный. Это приводит меня в чувство, и Риэлм. Очевидно, видит это, потому что сжимает зубы.
— Джеймс не любит тебя, — говорит он, и я чувствую его теплое дыхание на губах. — Если бы любил, заставил бы тебя принять таблетку.
Раздается какой-то звук, и мы с Риэлмом поворачиваемся к Джеймсу, который стоит в дверях. Его лицо непроницаемо, трудно сказать, что он думает. Я выдергиваю руку и вскакиваю из-за стола, но понимаю, что уже поздно. Джеймс видел — и слышал — все. Он не смотрит на меня, его взгляд устремлен на то место, где я сидела. И потом, не говоря ни слова, он уходит.
