— Ищи дальше, — говорит Риэлм и достает сотовый телефон. — С него можно звонить?
— Только сегодня купил. А что? — улыбается Кас. — Хочешь заказать пиццу?
— Нужно позвонить Анне и поблагодарить ее. Сказать, что я в порядке.
Именно Анна, сестра Риэлма, помогла нам сбежать, дала машину и немного денег. Она помогла нас скрыться до того, как Программа пришла за нами. И она все это сделала только потому, что ее попросил брат.
— И от меня тоже поблагодари, — говорю я и касаюсь руки Риэлма. Он вздрагивает и смотрит туда, где моя рука трогает его. Он, кажется, немного растерян, и я хочу спросить его, где он был все эти недели, но не спрашиваю. Еще нет.
— Я скажу ей, — отвечает он.
— Эй, Риэлм, — говорит Кас, — занесу твои шмотки в мою комнату. Все равно мне лучше спать на диване. В этом доме развивается клаустрофобия.
Он по-дружески бьет Риэлма кулаком и уходит.
Майкл Риэлм робко улыбается мне, потом набирает номер и уходит в гостиную. Я встаю, смотрю ему вслед и, когда слышу, как он говорит, что в порядке, у меня появляются знакомые теплые чувства. Мне нравится, как он заботится о сестре. Он напоминает мне о Брейди.
— Поднимусь наверх, — бормочет Джеймс и уходит. Его дело так и лежит на столе, но я знаю, что его отвлекают другие мысли. Риэлм — его слабое место, и я повела себя как идиотка, потому что не подумала об этом. Я смотрю на Даллас, которая сидит, облокотившись о стол — вся такая праведница.
— Парень и любовник? — спрашивает она. — А я думала, что ты не такая.
— Заткнись, — говорю я, но чувствую, как краснеют щеки. И, даже при том, что от возвращения Риэлма у меня колотится сердце, я бегу по ступеькам к Джеймсу.
Глава 10
На лестничном пролете стоит оглушающая тишина. Я жду, что Джеймс будет ревновать, злиться — а вместо этого вижу, что он сидит у окна и смотрит на улицу. Он выглядит таким одиноким. Какая же я идиотка.
— Джеймс…
— Он — твой друг, — говорит он, не глядя на меня. — Я понимаю. Я даже рад, что он не умер.
— Ты не это имеешь в виду.
— Что — это?
Он поворачивается, и в полумраке кажется, что его обычно светлые голубые глаза потемнели. Я сажусь на кровать и, глядя на него, поджимаю под себя ноги. Джеймс не то чтобы дуется — просто выглядит обиженным и немного озадаченным.
— Ну что мне делать? — спрашиваю я.
Джеймс молчит, опускает голову.
— Чего он хочет? — спрашивает он. Смотрит на меня с несчастным видом. — Почему он изо всех сил помогает тебе?
— Риэлм?
— Да. Почему он рискует жизнью из-за тебя?
— Я пожимаю плечами, хотя знаю ответ. Риэлм влюблен в меня, даже хотя я и не люблю его. Но мое молчание отнюдь не успокаивает Джеймса.
— Мне нужно кое-что узнать, — говорит он, — даже хотя ответ мне может не понравиться.
— О, Боже. Что?
— В ту ночь… когда мы поругались и ты поехала к Риэлму — что именно было между вами?
— Это важно?
Джеймс вздыхает и откидывается назад, как будто жутко устал.
— Ну, немного.
— Мы не переспали.
Он закрывает глаза.
— То, что ты сразу начала оправдываться по этому поводу, не очень успокаивает.
— Я была расстроена.
— Ты поцеловала его.
Я киваю, и мне стыдно. Мы с Джеймсом тогда не были вместе, но я знала, что чувствую к нему. Моя связь с Риэлмлм была просто временным помрачением.
— А еще? — спрашивает Джеймс.
Я киваю и смотрю в окно, на колышущиеся на ветру ветви деревьев. Мне кажутся, что я слышу, как разбивается сердце Джеймса.
— Ты трогала это?
— Что?
— Это.
Я смеюсь и качаю головой.
— Нет, не трогала.
— А он у тебя трогал?
— Джеймс!
— Так трогал? Я просто пытаюсь понять, что значит «еще».
— Нет, — я встаю и подхожу к его стулу. — Джеймс, нет. Он… не делал этого.
— А как насчет этого? — он показывает на мою грудь. Видит, как меняется мое лицо, и кивает.
— Так он добрался до второй базы.
— Да ну. Джеймс? Вторая база?
( Вторая база — термин , который пришел из бейсбола , на сленге означает ласку груди — прим . перев .).
Он отворачивается он меня.
— Я его не виню, — бормочет он, — они и правда красивые.
— Спасибо.
— А кроме того, все равно это я виноват. Я был идиотом. Чуть ли не отдал тебя ему.
И, хотя он пытается сделать вид, что говорит рассудительно, у него по щеке бежит слезинка, и он быстро смахивает ее, надеясь, что я не замечу.
Я обнимаю его за плечи, и он прижимается ко мне, кладет руки мне на бедра.
— Прости, — шепчу я, и мне жаль, что я не могу сделать так, чтобы я не предавала его тогда — как он, наверное, считает.
— Риэлм знал, что он меня не интересует. Он знал, что я по уши влюблена в тебя.
Джеймс вздыхает и смотрит мне в лицо.
— Тебе не понравилось? — спрашивает он.
— Нет.
— Потому что ты любишь меня?
— Да.
— И ты больше не будешь целовать его?
— Никогда, — улыбаюсь я.
Он облизывает губы.
— А меня ты поцелуешь?
Я отвечаю на это, прижав губы к его губам, и нежно целую его. Он весь напряжен и не сразу откликается на мой поцелуй. Я чувствую, как трясутся его руки, когда он обнимает меня. Джеймс, мой Джеймс — просто комок нервов, он совершенно падает духом, плачет у меня на плече и говорит, как он сожалеет, что едва не потерял меня.
* * *
Я спускаюсь вниз, а Джеймс вместе с Касом едет в магазин за покупками — хочет пропустить обед. Думаю, он избегает Риэлма — но, учитывая то, о чем мы говорили, по-моему, это неплохая идея.
Я захожу на кухню. Там только Даллас, и она жарит что-то, что напоминает уголь в панировке. Когда она замечает меня, пожимает плечами.
— Я все сожгла.
Она поднимает сковородку.
— Хочешь курочки?
— Мм… — я заглядываю в сковороду и качаю головой.
— Нет спасибо. У нас не осталось гамбургеров? Джеймс не будет готовить сегодня.
Даллас отставляет в сторону сгоревшую еду.
— Я уж поняла.
Она достает из шкафчика пакет макаронов и сыр, берет кастрюлю и наливает в нее воды.
Когда ставит ее на плиту, поворачивается ко мне.
— Он в порядке?
Кажется, ей действительно интересно.
— Он не очень-то одобряет то, что мы с Риэлмом дружим.
— Да уж. И, судя по тому, как ты отреагировала на его дело, твое прошлое оказалось не совсем таким, как ты представляла.
— Джеймс только защищал меня, — говорю я с раздражением. — А если ты собираешься злорадствовать…
— Злорадствовать? Слоан, я не хочу, чтобы ты переживала. И уж точно не хочу, чтобы переживал Джеймс. Считаю ли лично я, что то, что вы вместе — не очень здорово? Да. Я думаю, что вы уж очень друг друга любите, но в нашем мире глупо играть в Ромео и Джульетту. Я лучше попытаю счастья и останусь одна.
Я ничего не могу поделать — смеюсь. Сажусь за стол, а Даллас достает из холодильника пару банок с содовой и дает мне одну. Почему-то я ее теперь не так ненавижу.
— Именно Риэлм рассказал мне, что мы с Джеймсом раньше были вместе, — начинаю я. — Я, конечно, догадывалась, потому что нашла фотографию Джеймса с моим братом, но не знала наверняка. Это была настоящая пытка потому что у Джеймса все время менялось настроение — он то флиртовал со мной, то игнорировал. Хотя мы с этим справились, — говорю я. — Так что я скажу про его дело «ерунда!»
— Угу, — говорит Даллас, попивая содовую. — Похоже на то. Джеймс бы солгал, чтобы защитить тебя. Отсюда мой следуюший вопрос.
Она крутит открывашку, пока та не отрывается от банки.
— Как ты познакомилась с Риэлмом?
У меня вспыхивают щеки.
— Мы встретились в Программе.
Она смеется.
— Ну, конечно. Но ты его друг? — она замолкает. — В смысле, с привилегиями?
Я верчу в руках содовую, стараюсь казаться спокойной.
— Мы просто друзья.
Но даже я чувствую нервозность в ее голосе — очевидно, что она лжет. Она усмехается и улыбается.
— Да, — говорит она с сарказмом, — и мы.
И вот тогда с нас слетают маска приличия — у меня меняется лицо, а у нее поза.
— Но в мою с ним дружбу входят привилегии, — добавляет она, берет содовую и подходит к плите, где уже начинает кипеть вода.
Я сижу, чувствуя ревность и смущение. Мне никогда не приходило в голову, что Риэлм мог встречаться с кем-то еще, что за пределами Программы у него есть своя жизнь. Но он встречался. И она есть.
И Даллас ясно дала понять, что я больше не имею к этой жизни отношения.
* * *
Я сижу в пустой комнате, на незаправленной постели. Окно открыто, и в комнату дует ветерок. Джеймс принимает душ в ванной в конце коридора, из-под двери валит пар. Я все еще нервничаю после разговора с Даллас — разум и чувства спорят о том, как я должна реагировать. Риэлм к обеду не спустился, так что мы с Даллас были только вдвоем. Мы ели молча, только один раз она попросила передать ей соус.
