самовыражении, а значит, мы сильно проигрываем. И много. Это я к тому, чтобы вы, суки этакие, писали своё. И тогда — ибо мы все живём здесь, и время нас пронизывает, как ветер — флаг, и создаётся феномен жизни и искусства».
В этой патовой ситуации тонус молодого сонграйтера предсказуемо опустился на уровень плинтуса. Оставшись без Джорджа, Дюши и Фана, идеолог «Аквариума» старался не расклеиваться и продолжал с помощью Гаккеля создавать новые песни.
«В то время мы с Севкой слушали всё подряд, от Gentle Giant до King Crimson, и пытались отобразить эти вещи по-своему, с помощью одной гитары и виолончели, — вспоминал позднее Гребенщиков. — У меня была написана сюита под названием “Так говорил Аргамхар” — из шести или восьми частей, в которой всё менялось каждую секунду. Были сложнейшие гармонии, аккорды, построение текста, иногда музыка доигрывала текстовые фразы, продолжая человеческую речь. “Притчи графа Диффузора” по сравнению с этим были детскими играми. Мы слушали музыку двадцать часов в сутки и постоянно пытались всё, что слышали, использовать. Потом это всё куда-то пропало.
ЧУДЕСА КРАСОТЫ
«Жизнь нельзя сформулировать».
Борис Гребенщиков
Вскоре в глубинах «Аквариума» возникла сумасбродная идея — отметить день рождения Джорджа Харрисона большим концертом. По одним данным, эту мысль впервые озвучили Гребенщиков с Гаккелем, по другим — Коля Васин с певицей Олей Першиной, исполнявшей фолк-номера на английском языке. В итоге было решено, что «Аквариум», Першина и несколько дружественных рок-групп сыграют композиции The Beatles на одной из площадок — в актовом зале института Бонч-Бруевича.
Стоит уточнить, что стихийные мероприятия подобного масштаба в СССР не проводились, поэтому у музыкантов не было ни опыта, ни средств, ни официальных бумаг. Живя в покинутом Бродским унылом городе — с десятиметровыми портретами Брежнева, первомайскими демонстрациями и вечными очередями за дефицитом — нужно было иметь немалую степень бесстрашия, чтобы решиться на концерт в честь английского рок-музыканта. Со стороны это выглядело как событие из параллельной реальности.
В это сложно поверить, но романтично настроенные организаторы искренне считали, что The Beatles наконец-то воссоединятся и сыграют новые композиции на открытии Олимпийских игр в Монреале. Эту «новость» Боб услышал по «Голосу Америки» — мол, какой-то канадский бизнесмен предложил «битлам» гигантскую сумму за то, чтобы событие транслировалось по спутниковой связи на весь мир.
Неудивительно, что абсолютно все участники «концерта для Харрисона» данную информацию восприняли с огромным энтузиазмом. Им казалось, что в жизни нет ничего невозможного, и ради таких чудес они были готовы рисковать всем на свете. На волне эйфории к акции подключились знакомые звукорежиссёры и культуртрегеры — начиная с Гены Зайцева и заканчивая рок-группой «Зеркало», предоставившей оборудование.
«Впервые у музыкантов, живших тогда разрозненно, появилась объединяющая всех идея», — вспоминал Сева Гаккель.
Таким образом, в конце февраля 1976 года в актовом зале института Бонч-Бруевича волшебным образом появилась шикарная барабанная установка, а также куча микрофонов, усилителей и колонок. Примечательно, что эта техника была подключена за несколько дней до мероприятия, поэтому музыканты успели провести пару репетиций. Все группы-участники — от «Гольфстрима» до «Аквариума» — «чекались» с серьёзными лицами, с трудом сдерживая волнение. Весь абсурд этой идеи осознавал, похоже, только Гребенщиков, который честно предупредил друзей: «Мы устроим большой фестиваль на день рождения Джорджа, но наверняка нас повяжут ещё до начала… Короче, читайте новости в газетах!»
Несмотря на дурные предчувствия, Борис с Севой решили идти до конца. И сделали для этого немало. Во-первых, они убедили принять участие в концерте своего капризного флейтиста.
«За полгода общения с Дюшкой я так и не понял, чего он хочет, — жаловался Гаккель в письмах к Фану. — Вроде бы он и не отказывается играть, но постоянно делает какое-то одолжение. Всегда его надо упрашивать, и в любой момент он может отказать. В нём всегда чувствуется критический взгляд Горошевского, который любые наши действия готов осудить».
Во-вторых, Гребенщикову — о счастье! — удалось найти барабанщика. Им оказался культовый ленинградский перкуссионист Майкл Кордюков, успевший переиграть с массой рок-групп — от «Большого Железного Колокола» и «Людей Левенштейна» до «Мифов».
В-третьих, музыканты «Аквариума» подготовили праздничную программу, состоявшую из композиций Харрисона. В частности, они успели отрепетировать Be Here Now, Art of Dying и My Sweet Lord, а также несколько песен из репертуара The Beatles.
И вот наконец этот торжественный день настал. «Храбрые солдаты рок-н-ролла» появились на сцене в экспериментальном составе: Боб — Сева — Дюша — Майкл Кордюков. От волнения они принялись играть при закрытом занавесе, и лишь спустя несколько минут перепуганные технические работники его нехотя подняли.
«Мы начали с песни Help, в три акустические гитары, — отчитывались в письмах к Фану музыканты “Аквариума”. — Зрелище было безумное: в большом зале, где люди свисают с балконов и нет живого места, выбегает толпа фотографов и ослепляет нас вспышками, а публика встречает рёвом оваций… И всё было ничего, если бы это не совпало с появлением в зале какого-то человека из парткома. Почему-то он направился в задние ряды, к обдолбанным “центровым”, но в итоге поскользнулся на чьей-то блевотине. Короче, нам не удалось сыграть и половины программы. Это был облом, поскольку публике, ничего не объяснив, предложили «не задерживаться на выходе». Этого, наверное, и следовало ожидать. Но, когда начался концерт, мы были слепы и уверены, что всё закончится благополучно».
«Но не тут-то было, — сокрушался Коля Васин в книге “Рок на русских костях”. — На сцену выходит козёл из профкома и говорит: “Концерт закончен! Гардероб закрывается!” Занавес опускается, я открываю рот, но молчу. Горячий получасовой концерт, посвящённый Харрисону, без конца и без начала, в итоге был закончен холодным обломом».
Это был хоть и горький, но полезный урок. Бурное обсуждение этих событий продолжалось ещё несколько недель. Правда, вскоре внимание переключилось на другую новость — в Таллине должен был состояться крупный рок-фестиваль. В нём, кроме прибалтийских артистов, принимали участие «Машина времени» и «Удачное приобретение» из Москвы, а также группа «Орнамент» из Ленинграда.
Музыканты «Аквариума» двинулись в столицу Эстонии с тайной надеждой на чудо. С собой они прихватили инструменты и Майкла Кордюкова с перкуссией. И — нежданно-негаданно — это чудо произошло.
«Гребенщиков позвонил в Таллин, а поскольку наши представления о ленинградском роке были туманными, группа была предварительно включена в программу, — объяснял журналист Николай Мейнерт. — И в марте 1976 года “Аквариум” приехал без каких-либо обязательных “литованных” (разрешенных к исполнению) программ. Поэтому в развернувшейся полемике на тему “пускать — не пускать” было принято компромиссное решение: “Аквариум” может выступать под личную ответственность сотрудников горкома комсомола, этот фестиваль проводивших».
Надо сказать, что дискуссии на тему
