— А что вы можете сказать по поводу причастности ко всем этим происшествиям хозяина сгоревшего домика, Воронова?
Болотов мысленно выругался. И откуда, черти, все узнают? Корреспонденты все наседали с присущей их профессии нахальностью.
— Вы считаете, что все эти происшествия связаны между собой?
— У меня есть основания это предполагать, но не более того.
— А Воронов имеет к этому отношение, или это случайность, что сгорел именно его домик?
— Это не более, чем предположение. И боюсь, что вы делаете неверные и поспешные выводы. Мы бы хотели задать Воронову несколько вопросов, возможно, это прольет свет на происходящее. К сожалению, в настоящий момент мне нечего вам больше сообщить…
Выпроводив парней, уже не скрываясь, вслух, выругался. Растрезвонят теперь некстати, и запретить нельзя, теперь свобода печати и слова, черт бы ее побрал, эту свободу. Он набрал номер приемной генерала.
— Зиночка, это Болотов. Дай мне, пожалуйста, шефа. Та прозвенела серебрянным колокольчиком:
— Сейчас, Игорь Константинович.
Через несколько секунд в трубке прогудел бас генерала:
— Слушаю тебя, Игорь Константинович.
— Товарищ генерал, я сейчас двух проныр с радио спровадил. Им откуда-то стало известно, что хозяин сгоревшего дома некий Воронов. Я подозреваю, что он имеет отношение ко всей этой кутерьме. Если так, то, боюсь, эти говоруны могут спугнуть его. Нельзя ли на какое-то время наложить табу на его имя?
— Боюсь, что нет. Ты же знаешь, сейчас все независимые стали, и всем подавай жареное. Если уж сами пронюхали, теперь их трудно остановить. А что, может сильно повредить?
— Да пока не знаю, подстраховаться не мешало бы.
— Хорошо, я попробую договориться придержать пока информацию о Воронове, в интересах следствия.
Генерал отключился. Вошел Сергей с бутербродами в руках.
— Давайте подкрепимся, Игорь Константинович.
Тот взглянул на часы.
— Ого! Уже три часа. Фотографии отдал?
— Отдал.
— Надо бы пока описания сообщить.
— Я уже сделал.
— Ну, молоток. Давай перекусим и навестим Кима Георгиевича. Скорее всего, впустую, но попытка не пытка.
Минут через сорок они подъехали к дому, в котором жил Воронов. На настойчивые звонки никто не открывал. После шестого или седьмого звонка дверь в соседнюю квартиру приоткрылась на ширину цепочки, и в щель высунулось любопытное старушечье личико.
— Вы к Киму Георгиевичу? А его нет. Он и не ночует уже две ночи.
Болотов повернулся на голос.
— А вы откуда знаете, что две ночи?
Старуха обиженно поджала губы.
— У меня, знаете ли, слух еще хороший, а за стенами все слышно. А вы кто такие будете?
— Мы из милиции.
Болотов вынул удостоверение, протянул старухе. Та, внимательно изучив, вернула обратно.
— Все его ищут, вот и милиция теперь ищет. Что он натворил? Вроде, человек интеллигентный, обходительный…
— А кто его еще ищет?
— А вчера приходил какой-то молодой человек, сослуживцем его представился. Днем приходил. Сказал, служили они вместе. Приехал, говорит, издалека, а Кима-то Георгиевича нет. Все расспрашивал, где его найти можно. А мне почем знать? Человек он молодой, красивый. Разведен. Мало ли где он может пропадать? А вот вчера, вечерком, видела я его, Кима-то Георгиевича, мельком.
— А в котором часу, не помните?
— Да часов в восемь. Бежал по лестнице, как угорелый…
Болотов и Новиков вышли на улицу, сели в машину. Щелкнув зажигалкой, Болотов прикурил, выпустил струю дыма через нос.
— Интересное дело получается, Сережа. Днем Воронова спрашивал какой-то сослуживец. Сослуживец? Вечером Воронов появляется дома после двухдневного отсутствия и, как утверждает соседка, спешит, как на пожар. Чуешь, чем пахнет? — Болотов многозначительно поднял палец. — А три часа спустя звонит неизвестный гражданин и сообщает о пожаре в садах. И надо же, сгорел именно домик Воронова. А около домика следы протекторов шин, тех же, что и у дома Шахова, и в лесу, на месте драки. Кажется, нам есть о чем побеседовать с отставным майором. Сейчас давай в управление, я выправлю санкции на обыск квартиры и гаража Воронова, а ты займись фотографиями. Предупреди, что подозреваемый, возможно, вооружен и очень опасен. Ну все, заводи, поехали.
Два часа спустя Болотов докладывал:
— … А вот, товарищ генерал, результаты осмотра квартиры и гаража Воронова. В квартире царит погром, там уже до нас кто-то побывал. В квартире ничего особенно интересного нет. Разве что в прихожей, в шкафу, обнаружили упаковку дробовых патронов 12 калибра с одной недостающей пачкой. Причем взятой совсем недавно. А вот в гараже обнаружен тайник. В нем присутствуют следы ружейного масла.
— У Воронова есть официально зарегистрированное оружие?
— У него есть разрешение, но свое ружье он продал, мы проверили. Тайник небольшой, охотничий дробовик там не поместится. Видимо, обрез. И еще одна маленькая деталь. В тайнике нашли патрон от автомата Калашникова, закатился в щель между досками. А в сгоревшем домике найдены стреляные автоматные гильзы. Я прошу, товарищ генерал, санкцию на арест Воронова как подозреваемого номер один.
— Хорошо. Держи меня в курсе дальнейших событий. В розыск уже объявили?
— Да, всех троих, и машину Воронова тоже.
— Ну что же, будем ждать результатов. Да, и еще, Игорь Константинович. Не успел я этих балаболов с радио удержать. Пока созвонился, информация уже пошла в эфир. Так что задача твоя теперь усложняется. Не исключено, что Воронов слушал новости и уже знает, что мы его разыскиваем. Вот так. Кстати, ты выяснил, за что его из армии уволили?
— Мы получили телефонограмму по свои каналам. Истинная причина увольнения несколько отличается от официальной версии. Он застрелил командира полка. На дуэли.
— Что, что?!
— Дуэль, товарищ генерал.
— Дуэль? — генерал недоумевающе посмотрел на Болотова. — Прости, я что-то недопонял или ослышался.
— Нет, Борис Викторович, не ослышались. В последней операции, в которой участвовал Воронов, погиб весь его взвод. Виноват в этом был, или Воронов так считал, командир полка. Из всего взвода живым остался только Воронов. Он был тяжело ранен, полгода лежал в госпитале. После госпиталя, не отдохнув положенное время, вышел на службу. В первый же день пошел к командиру полка и вызвал его на дуэль. Пригрозил, что в случае отказа пристрелит того на месте. Комполка был вынужден согласиться. Кстати, стрелялись через платок, как в старые времена. Воронов ранил комполка, смертельно. Тот скончался по дороге в госпиталь.
— Да он какой-то зверь кровожадный!
— Да, но я не думаю, что он психически болен. Кроме этой записи в личном деле, ничто не говорит против него. Все опрошенные его знакомые отзываются о нем, как о сдержанном, воспитанном и умном человеке. Вы знаете, Борис Викторович, бывают официальные версии и похлеще этой. Из опроса его бывших сослуживцев явствует, что это выдержанный, грамотный и волевой офицер, один из лучших в части. В полку большинство офицеров не скрывают своего одобрения его поступку. И именно благодаря сослуживцам он так легко отделался. Ведь случай беспрецедентный. На заседании суда офицерской чести было решено, почти единогласно, опротестовать передачу дела в трибунал. В противном случае было решено устроить большой шум. Командование округа сочло за благо замять это дело. Кстати, после госпиталя Воронов лично развез в семьи погибших ребят личные вещи и награды. Посмертно.
Генерал побарабанил пальцами по столу, придвинул к себе фотографию Воронова, внимательно посмотрел.
— Эти сведения, конечно, говорят в его пользу. Тогда как-то не вяжется такая характеристика с убийствами.
Болотов возразил:
— С убийствами или с мерами самообороны? Я склоняюсь ко второй версии.
— Но как бы то ни было, мы обязаны провести расследование. Держи меня в курсе событий. Это сейчас — дело номер один. Оперативников тебе в помощь не требуется?
— Нет, пока в этом нет необходимости, справляемся своими силами.
— Ну, хорошо. На сегодня довольно, время уже позднее. Всего доброго, Игорь Константинович…
Болотов прошел в свой кабинет, где его, несмотря на поздний час, дожидался Сергей.
— Ну что, Игорь Константинович?
— Да ничего, Сережа. Будем ждать. Воронова мы прошляпили, будем теперь ждать, когда он обнаружит себя. Если, конечно, он не исчез из города, что вполне вероятно.
— Мы проверяем аэропорт, вокзалы, дороги из города.
— Это мы четыре часа назад взялись проверять. А у него в запасе были вся ночь и весь день. Теперь, Сережа, картина такая вырисовывается. Кто-то из них троих, вероятнее всего, Сергей Клименко, прищемил команде хвост, и теперь команда охотится за ним. А вот зачем — выясним, когда возьмем эту троицу. Нам до них добраться надо раньше, чем это сделает команда. Иначе мы ничего так и не узнаем. Представляю, каково им сейчас. Все же, что команде от них нужно? Теперь несомненно, что Клименко-старший и его приятель не покончили жизнь самоубийством. А дети Клименко либо что-то знают об этих убийствах, либо что-то из того, что им предшествовало. И охота, по всей вероятности, началась на них, а не на Воронова.
