тронь – и лопнет платье.
У Гурова вдруг будто зазвенело что-то внутри от таких похожих слов, он их уже сегодня слышал – обтягивающее платье, сочные формы, развратная скромница. Повинуясь интуитивному импульсу, он достал телефон и показал фото лже-Прохоровой своему бывшему противнику:
– Это она?
Тот прищурился, ухватил аппарат толстыми пальцами, унизанными золотыми перстнями:
– Да вроде похожа… Только моя рыжая и поярче, эта совсем моль бледная. А у моей такие губешки сочные, ух. – Он покрутил фотографию, рассматривая повнимательнее: – Вроде похожа. Да только этих баб не разобрать, как штукатурки намажут, любая красоткой покажется. У меня их столько было! – похвастался он. – Рыжие, черненькие, беленькие!
Здоровяк сунул телефон обратно, потряс разбитыми пальцами и погладил живот, который до сих пор ныл от удара:
– А ты крутой, уложил меня, как младенчика. Иди ко мне работать в охрану? Деньгами не обижу, у меня СТО по всей Москве больше сотни, человечек вот нужен толковый, чтобы работягам мозги вправлял.
– Спасибо, не нуждаюсь, – отказался Лев Иванович и уточнил: – А с сегодняшней девушкой как познакомились?
– Как?! Да в приложении из телефона, сейчас там все сидят. Девочек на любой вкус и цвет, хотя обманывают, стервы. На фотке красотка, а потом приходит такая страхолюдина.
– А как ее зовут, помните?
– Алина или Альбина, что-то такое… – почесал подбородок здоровяк и тут же нахмурился: – А ты чего все выспрашиваешь, вынюхиваешь? Мент, что ли? Этого мне даром не надо, извини, мужик, с полицией у меня напряженка. Давай, пора мне.
Случайный соперник поспешно захромал к своему крутому автомобилю, подальше от настырного Гурова. Тот больше не стал мучить его расспросами, а свернул тоже за угол дома, туда, куда убежала окровавленная девушка. Обозначая ее маршрут, тянулась цепочка из кровавых клякс по асфальту. Лев шел ровно по следам, а в голове крутилось какое-то смутное ощущение, он раз за разом воспроизводил сцену, которую невольно подслушал в темноте. Он не видел лица девушки и толком не успел рассмотреть ее фигуру, только голос. И он был таким знакомым, Гуров слышал его совсем недавно. С каждым шагом Льву казалось, что вот-вот он сейчас вспомнит, где и когда слышал этот высокий, с нежным переливом, голосок. Девушка сейчас шептала испуганно, а тогда ее голос звенел мягкими переливами, словно серебряный колокольчик. У него внутри тоже звенело и вибрировало все от ее нежного смеха… Алиса! Банина! Неужели это была она у бара «Золотой лев»? Только теперь рыжая, с эффектным макияжем, а не серенькая тихоня в очках.
* * *
Разобраться с мыслями ему не дал звонок Стаса Крячко. Голос у приятеля был не таким довольным, как утром, когда он отдыхал на служебном диване после перелета. Это означало лишь одно – что снова в Управление уголовного розыска хлынули пострадавшие, заявления и преступники, а у дежурного опера прибавилось работы.
– Что, Стас, вспомнил молодость и дежурства суточные?
– Ох, – простонал Крячко и смачно заскрипел пружинами рабочего кресла. – Умотался я, Левка, и молодость вспомнил, и черта, и бога. Все, на пенсию отправляйте меня с почестями, нету сил больше бегать, не мальчишка я уже.
– Рассказывай, кто там тебе на диване не дает полежать?
– Все! – принялся жаловаться Стас. – Вот все сговорились в этом городе и кинулись к Крячко: помогите, разберитесь, найдите преступников. Я что, единственный на всю столицу здоровый оперативник остался, остальные по кроваткам разбежались болеть? На рынок этот три раза ездили, они же там не угомонились, еще три эпизода драк было с применением оружия. Развели там вендетту, чтоб их черти взяли.
Крячко пересказывал сегодняшнюю суматоху еще добрых полчаса, в лицах, с забавными комментариями, выпуская пар от тяжелой работы. Потом зашуршал бумагами:
– Девицу твою пробил, кстати, ну… Левка, если ты ее в любовницы решил себе заграбастать, то тебе из оперов уходить надо и на программиста переучиваться или этого… как его, которые акциями торгуют. Может, лет через десять на свидание с ней накопишь деньжат.
– Оказалась при деньгах?
– Более чем. За последний год купила себе трехкомнатную квартиру в элитном районе Москвы, прямо в центре. Потом новую модель «немца» из салона, несколько раз выезжала за границу.
– Да уж, хорошие нынче стипендии платят студенткам, – пошутил Гуров.
– А вот с этим облом, из меда ее отчислили за академическую неуспеваемость больше года назад. С тех пор объект вашей страсти не работает, не учится, зато деньги тратит стабильно и круглыми суммами.
– Ты даже такое узнал? – изумился опер осведомленности напарника.
Голос у Стаса наполнился нотками самодовольства:
– Да есть у меня тут один гений программирования, соберет информацию за пару часов и пару тысяч рублей о любом, кто пользуется банковскими карточками. Я тебе даже распечатал ее банковские операции по карте за последние полгода, толстенькая стопочка получилась. – Крячко не смог удержаться от шутки: – Хочешь, он тебя в ученики возьмет, научит на кнопочки нажимать и зарабатывать четыре ментовские зарплаты за месяц? Или ты думал соблазнить эту девицу наручниками и табельным оружием?
Гуров достал из кармана копию паспорта из бара:
– С этим пока погоди. Давай-ка лучше ему еще подкинь денег, пускай все операции по карте Андрея Леонова мне соберет тоже за последний год, данные паспорта я тебе сейчас отправлю на телефон. Да вообще, зайду сейчас в отдел, мне еще надо распечатки сделать по движению денег со счета Громова.
– У которого пару миллионов свистнули? Или он свистнул и теперь комедию ломает, – фыркнул Станислав.
В ответ оперуполномоченному только оставалось пожаловаться:
– Пока разбираюсь, кто у кого и когда. Расскажу тебе, что нарыл, совет твой нужен, где еще поискать, а то тупик полный.
– Только через магазин, Лев Иванович, я как волк голодный. Наталья не дошла до отдела, поскользнулась на московской грязи. Сейчас дома с рукой перевязанной сидит. Так что друг твой в грязной одежде, усталый, голодный и злой.
– Все, все, понял ваш тончайший намек. Гардероб новый не обещаю, а ужином обеспечу, – рассмеялся Гуров.
Нравилось ему общаться со Стасом, который в любой проблеме всегда находил смешную сторону. Да и он не видел коллегу целую неделю, пока тот
