Открыв глаза, он долго смотрел в темноту. И не было ни одной мало-мальски законченной мысли, и не было никаких привычных чувств. Только светлая грусть…
* * *
Собственно говоря, живого визита на службу сегодня не требовалось. Дела в производстве были мелкие: нарушение непрерывности между школами первой и второй ступени в Хельсинки, провалы социальной работы в Твери и тому подобное. Впрочем, дела эти отношения к отделу Пола Рассела и вовсе не имели. Вот если бы в Твери произошли очередные вылазки монистов… Но за отсутствием своих сложностей помогали коллегам. Этим можно было заниматься прямо дома, однако на холостяцкой квартире рабочее место отсутствовало, а на Ладогу возвращаться не хотелось. Кроме того, вчера с Калиновым связалась вдруг мисс миллионерша, Аллочка Крылова, напросилась на личный разговор, и такой разговор Калинов решил провести в служебной обстановке — мисс миллионерша в последние годы стала девочкой — закачаешься, и не хотелось давать недоброжелателям поводов для домыслов. Вита порой ревновала мужа к Алле, они и дружить-то перестали, как казалось Калинову, именно по этой самой причине. Вот родила бы ты хоть одного, посмотрела бы я на твою точеную фигурку, сказала как-то Вита в минуту откровенности. Впрочем, встречались они редко…
Выйдя из служебной джамп-кабины на пятнадцатом этаже здания Социологической комиссии, Калинов спустился к себе. Сегодня в бюро дежурил заместитель Калинова Рэн Милбери, работал с тейлором. Остальные пребывали в бегах: мелкие дела тоже требуют определенной суеты. Поздоровались, перекинулись парой фраз о прошедшем уик-энде. Потом Калинов отправился в свой кабинет.
Он не был тут почти неделю, и кабинет выглядел нежилым. Впрочем, пыли нигде не наблюдалось: автоматика действовала исправно. Калинов поднял шторы на окнах, впустив внутрь сентябрьское солнце, и просмотрел поступившую за выходные информацию. Ничего интересного: косяком шла текучка, в которой участие начальника бюро не требовалось. Алла должна была появиться через полчаса, и Калинов ввел в компьютер охраны код на пропуск мисс миллионерши через контролирующие автоматы. Вспомнил, что так и не собрался к Крыловым за прошедшую неделю, хотя вернувшийся из рейса Игорь и приглашал его в гости. Попенял себе и тут же оправдался текучкой и плохим настроением, тем более что Крыловым сейчас и без гостей нескучно, после такого-то перерыва.
Мысли его вернулись к жене. Трещина в отношениях не давала покоя. Он никак не мог понять, в чем ее суть. Ведь он по-прежнему любит Биту, да и она его не разлюбила. Должно быть, просто слегка поднадоели друг другу, ну ничего, разлука лечит: вот он уже и заскучал. Пройдет еще неделя — и все образуется.
* * *
Шеф вызвал его около полудня. Посмотрел с дисплея строго и укоризненно, словно застукал за чем-либо неподобающим начальника бюро. Например, за думами о жене.
— Ты сегодня на месте? — Рассел тряхнул серебряной гривой. — Очень удачно. Зайди-ка ко мне!
Шеф всегда смотрел на Калинова строго и укоризненно, и тот догадывался, что это тоже связано с пребыванием глубокого старца в молодом теле. По опыту-то он, Калинов, должен был бы руководить семидесятилетним Расселом, а не наоборот. Но, к сожалению, это лишь вызвало бы массу ненужных вопросов со стороны окружающих и прессы. Помня о ситуации, Калинов в общении с шефом всегда изображал из себя этакого шалопая, чтобы Расселу было легче оставаться строгим отцом-командиром.
— Что случилось в доме Облонских?
Шеф, по-видимому, не знал, кто такие Облонские, и оставил вопрос без ответа.
— Присаживайся.
Калинов сел и вздохнул: шалопай сегодня почему-то не вытанцовывался.
— Вот какое дело, Алекс… Чем ты сейчас занят? Ерундой, — подумал Калинов.
— Социальная работа в Твери. Просчеты тамошнего руководства… Школьные склоки в Хельсинки. Просчеты тамошнего руководства…
Рассел почесал бровь:
— Это ведь не по твоему бюро.
— Помогаем коллегам. Благо есть такая возможность.
— Пристойное занятие! — Шеф поморщился. — Пусть помощью занимаются твои сотрудники, а тебе предстоит нечто другое. — Он на секунду задумался. — Ко мне обратились коллеги из Космической комиссии. У них этим летом неожиданно скончались двое ребят.
— Хорошенькое дело! — сказал Калинов. — Мы что — врачи? При чем здесь отдел аномалий?
— Нет, мы не врачи, — спокойно сказал Рассел. — И неожиданная смерть двух человек — еще не аномалия. Но разве не с подобного уровня фактов нам удалось выйти на Альянс Воинствующих Теофилов?.. В конце концов, мы еще и просто обязаны отреагировать на обращение Космической комиссии. Чисто по-чиновничьи…
— Согласен, — сказал Калинов.
Все это и ежу понятно, — подумал он. Но съершиться-таки удалось.
— Коды дел я уже передал на твой тейлор, — продолжал Рассел. — Если причин для нашего вмешательства не обнаружится, подготовишь аргументированный ответ. Вопросы?
Калинов помотал головой.
* * *
Дела были какие-то дурацкие. Ничего неясного, кроме самого факта скоропостижной смерти. Один из умерших был найден в собственной постели. Тревогу поднял домашний робот, когда хозяин утром не вышел к завтраку. Врачи зафиксировали остановку сердца. Никаких телесных повреждений, следы ядов и наркотиков отсутствуют. Некротесты показали повышенное содержание адреналина в крови перед смертью. Возбудили уголовное дело, которое на днях и закрыли, потому что никаких следов присутствия в квартире кого-либо постороннего в тот вечер не нашли. Робот подтвердил это, хотя и показал, что, по его мнению, хозяин все-таки с кем-то разговаривал. Именно так: никого в гостях не было, но с кем-то хозяин беседовал…
Смерть второго парня обставлена подобным же образом. Единственная разница: взамен собственной квартиры — номер в отеле. Все остальное — тем же порядком. Вместо робота — горничная. Уголовное дело также пришлось закрыть. По-видимому, два закрытых дела подряд не понравились кому-то в Космической комиссии.
Калинов посмотрел голографии умерших. Молодые ребята, кровь с молоком, таким жить бы еще лет пятьдесят-шестьдесят. А на другой работе — и все восемьдесят.
Он запросил анкетные данные. Так. Стефан Андерсон, Шеллефтео, Второй Космический Флот, оператор энергетических установок, общий стаж работы — восемь лет, стаж в Первом Космическом Флоте — семь лет… Ага, значит, год, как вышел из каботажников… Семейное положение — холост… Посмотрим другого. Так… Тасиро Накаяма, Осака, Второй Космический Флот, инженер по коммуникациям, общий стаж работы — восемь лет, стаж в Первом Космическом Флоте — шесть лет… Ишь ты, этот оперился немного раньше… Ну-ка, а возраст?.. Тринадцатого года рождения, обоим по тридцать три, практически ровесники ему, Калинову-теперешнему, жить бы да жить… Летали вместе?.. Нет. Один приписан к лихтеровозу с игривым названием Пинк Винд, второй — к некоему Посейдону, о котором больше не сказано ни слова. Что это за Посейдонище? Название знакомое… Запросим… Ага. Здесь требуется спецдопуск. Нате вам ваш спецдопуск… Ах, вот оно что? Сие тот Самый Посейдон, который был заподозрен в ядерной бомбардировке Урана, была там какая-то темная история… Если память не изменяет, этот Посейдон развозил матобеспечение по орбитальным исследовательским станциям больших планет. Полтора года назад прибыл к Миранде. Тогда и был зафиксирован ядерный взрыв в атмосфере Урана. Проведенное расследование результатов не принесло. Запасы исследовательских зарядов на станциях и на корабле оказались нетронутыми, и что это был за взрыв, выяснить так и не удалось. А информацию засекретили. Во избежание волнений общественности… Может, и зря — не мне судить…
Так. Данные медицинских профилактических осмотров. Рост… Вес… Объем легких… Давление… Сексуальный коэффициент… Вывод: здоров. Отлично! Два здоровых тридцатитрехлетних мужика помирают в собственных постелях без видимой причины… Стоп! Возраст один, не однокашники ли? Сейчас проверим… Андерсон. Космическая академия, Бернское отделение. А Накаяма?.. Сурабайское отделение. Не то, не видно связи… Посмотрим послужные списки. Андерсон. 38-й год, орбитальная станция Нахтигаль, стажер… Далее Луна, база Мун-3, вахтовый энергетик… Далее орбитальный стационар «А», энергетик системы ретрансляции… И наконец лихтеровоз Пинк Винд. Ясно. Теперь Накаяма… Оп-па, орбитальная станция Нахтигаль, стажер… Вот и первая точка соприкосновения, этакие дети Нахтигаля… Что же это за Нахтигаль? Знакомое словечко, соловей, что ли, по-немецки? Дети Соловья… Посмотрим на этого соловья… Так, орбитальная станция модульного типа, предназначена для стажировки выпускников Космической Академии, начало эксплуатации — 21-й год, четверть века этому соловью, технические параметры нас пока не интересуют. А вот что у него за дети — любопытно… Ага, экипажи. Смотрим 38-й год… Так. Руководитель — Рафаэль Мартинес, Барселона; стажеры — Стефан Андерсон, Шеллефтео… хорошо… Юрген Бойль, Гамбург… отлично… Джон Формен, Молта, штат Огайо… превосходно… Что? Что-что??? Игорь Крылов, Санкт-Петербург?!
