его в бок Дездемона. — Деньги, говорю, давай, в магазин пойдем.
— Моничка…мышка моя… а мне… не выдали денег… — дернул кадыком Аркадий Аристархович. — У нее, понимаешь, денег совсем не осталось, только на дорогу, вот она и… заняла у меня… всю получку…
— То есть… заняла у тебя и поехала отдыхать, так я понимаю, — уперла руки в бока грозная супруга. — А ты, значит… как последний идиот прибежал домой пельмени квасить? А ну давай деньги!!
— Не дам!! — выкрикнул Аркадий и интуитивно ухватился за карман. — У меня их нет!
— Ой, не балуйся, Кака, ой не балуйся, — нежно улыбнулась Дездемона и без спросу вытряхнула из заветного кармана заветные купюры. — Ну вот, а говорил нету…
Аркадий тихонько заскулил. Конечно, жизненная привычка заставила его часть получки надежно упрятать под комод, но и остальных денег было жаль.
— Чего ж ты на девчонку зря… — ворчала супруга, разглаживая смятые рубли. — Собирайся, пойдем тебе обновы покупать — заработал.
Домашние заботы сразу же выбили из головы Дездемоны все неприятные воспоминания о доме Бодаловых. Да ей, по большому счету, и думать-то о них было некогда. Сначала они с Аркадием прошлись по магазинам, потом забежали к Данилу, и уж там Дездемона Карповна вволю наигралась с Дёмиком. Дед тоже пытался ухватить мальчонку на руки, но его каждый раз ревностно отталкивала Дездемона.
— Ну и куда ты руки тянешь? Ты ж только что навоз таскал!
— Мо-о-о-оничка… — обижено гнусавил дед. — Ну какой же навоз?
— Конский, ты мне сам говорил! Уйди, говорю, несчастье мое… Дёмичек, солныско моё, иди к бабе, топай носками, ну! Топ-топ… уйди отсюда, говорю, не порть ребенку атмосферу! … Дёмичек, кинь в деду кубиком, чтоб не лез… вон той вон матрешкой кинь в деду!
— Мама! Ну что ж вы такое говорите? — заступалась за Аркадия невестка Лиличка. — Нельзя в деда матрешкой, ею же убить можно, если в висок! И потом… какое ж воспитание?
— А чего такого? — вытаращилась Дездемона. — Я вон Дане, когда он маленький был, всегда говорила, чтоб он в папку кубиками кинул. Еще и грузовичок кидали. И ничего — нормальное воспитание у Дани, вон каким вырос! …Дёмик, где у нас машинка? Ну-ка, давай ее деду бросим! В головку ему — эть!!
— Мама!! И ничего не эть! — успела перехватить пластмассовый транспорт невестка. — И как вы можете так не любить собственного мужа!! Это… это же вообще нельзя! Грех!
— М-да? Грех? — с интересом повернулась к невестке Дездемона. — Вот черт… так это значит, мне и этот грех придется замаливать?… Это, может быть, этот грех и имелся в виду?…Да ну, чего ж это я мужа-то не люблю? … мы ему опять новые носки купили…Аркадий, иди хоть в темечко тебя поцелую…и вообще — поиграй с ребенком! Мы с Лиличкой пойдем чаю попьем!
Напоминание о грехе немного смутило Дездемону. Неужто правда — есть такое? Но, если разобраться, то грех не больно и велик — подумаешь, она теперь не любит супруга, ха! Да она его и любит! Вон как по нему соскучилась! Она всех любит — и кота, и рыбок, и Аркадия, чего уж зря-то… и потом, что-то не помнит она, чтоб был такой грех… Не убий — есть, — не возжелай… тоже есть, вот здесь придется подумать, потом еще гордыня есть, есть пережорство… нет, как же там правильно называется, чревоугодие, во! А про нелюбовь к мужу… да нет, это не то… конечно не то, тем более, что ближе Каки у нее и не было никого за всю жизнь… Разве вот только Даня, да Анечка… да Яночка… да Дёмик маленький… да Тимка… Нет, с котом — это, пожалуй, перебор. Вот и получается — чиста Дездемона, аки младенец!
И уже с совсем светлым настроением Вислобрюховы направились к дочери.
У Анечки посидели недолго — самой Ани дома не было, а Володя работал за компьютером. Конечно, родне он время уделил, но при этом был такой рассеянный, такой невнимательный, что даже Дездемона сообразила — пора домой.
Дома скучать тоже не пришлось. И хотелось бы вытянуться на диванчике, включить телевизор, да похлюпать носом над очередной «Просто Марией», да неожиданно нагрянул гость. Георгий. А попросту Жора.
Уже никто и не помнит, как в жизни Вислобрюховых появился этот громоздкий, рыжий молодой человек, считающий себя бизнесменом. Просто, было время, когда он страшно страдал из-за неразделенной любви к Анечке, а Дездемона всячески его успокаивала. И поскольку та пылкая страсть все еще нет-нет, да и вспыхивала, утешать парня Дездемоне приходилось по сей день. К тому же, Жора очень интересовался детективами. И даже участвовал по мере возможностей. А Вислобрюховы как-то весьма удачно каждый раз на эти самые детективы нарывались. Вся их жизнь была буквально ими напичкана. По счастью, они успешно выходили из криминальных ситуаций, к слову сказать, не без помощи того же самого Георгия. И по сему, едва только Жора уставал от серости своего бизнеса, как тут же появлялся в семье Дездемоны и Аркадия. И всякий раз с одной и той же новостью — он приглашал их на свадьбу! По разным причинам, свадьба еще ни разу так и не дошла до Загса, и Жору за это даже били, но он упрямо надеялся на светлую семейную жизнь, и в этот раз, опять же, заявился к Вислобрюховым со сверкающей улыбкой.
— Дездемона Карповна! Аркадий Аристархыч! А я ведь женюсь!! — гремя пакетом, обрадовал гость.
— Ну да, пора уж, целую неделю не заявлялся, — мотнула головой Дездемона.
— Моничка! Ну как же так можно?! — заслышав звон пивных бутылочек, засуетился Аркадий. — Жора! Поздравляю!! От всего сердца! Прямо таки… рад!! Наливай!
— А на ком женишься-то? На Наташке? Или на Верочке, с которой приходил-то к нам? — заинтересовалась уже и Дездемона. — Или на Иринке? Она мне тогда очень понравилась — помаду мне подарила какую — то фирменную, с эффектом плесени… говорила, что для губ очень полезно.
— Нет, Дездемона Карповна, теперь без всякой плесени! На Ольге женюсь! — гордо выпятил грудь Жора. — На моей новой секретарше!!
— Ну и дурак, — фыркнула Дездемона. — Кто ж на своих секретаршах женятся? Они ж итак все время под боком? Женится надо… а она хоть что-нибудь делать-то умеет?
— Умеет! — мотнул головой Жора. — Маникюр! Она до нашей фирмы маникюршей работала.
— А теперь, значит, у тебя секретаршей… — хмыкнула Дездемона. — Теперь, надо думать, у тебя дела в гору пойдут… А чего это ты в той коробочке принес?
— Так это ж конфеты для вас! — полез Жора в пакеты. — И вообще… давайте уже праздновать!
Они праздновали весь вечер, а на следующий день отсыпались. Вернее, отсыпалась только Дездемона, а мужчины уже с утра пораньше сбегали в магазин
