На улице старик и старуха дерутся из-за окорока. Вокруг стоят люди, хохочут и подзадоривают их. Женщина впивается старику ногтями в лицо, и в конце концов окорок достается ей.
Грабители пьют ворованное вино, дерутся, разбивают окна разоренных домов и магазинов, бьют посуду, швыряют на пол предметы, которые им не нужны или которые не унести.
Солдаты тоже пьют и снова идут по домам, но на этот раз они ищут женщин.
Отовсюду доносятся выстрелы и крики женщин.
На Главной Площади какой-то солдат играет на гармони. Другие солдаты пляшут и поют.
Пожар
Уже несколько дней за забором не видно соседки. Мы больше не встречаем Заячью Губу. Мы решаем сходить и посмотреть.
Дверь лачуги распахнута. Мы входим. Окна маленькие. В доме темно, хотя снаружи светит солнце.
Когда глаза привыкают к темноте, мы видим соседку, она лежит на столе в кухне. Ноги у нее свисают со стола, лицо закрыто руками. Она не двигается.
Заячья Губа лежит на кровати. Она голая. Ноги у нее раздвинуты и между ними засохшая лужа крови и спермы. Ресницы ее слиплись навсегда, черные зубы оскалены в вечной улыбке. Заячья Губа мертва.
Соседка говорит:
— Убирайтесь вон.
Мы подходим к ней ближе и спрашиваем:
— Вы не глухая?
— Нет. И не слепая. Убирайтесь. Мы говорим:
— Мы хотим вам помочь. Она говорит:
— Мне не нужна помощь. Мне ничего не нужно. Убирайтесь.
Мы спрашиваем:
— Что здесь произошло?
— Сами видите. Она ведь мертвая, да?
— Да. Это новые иностранцы?
— Да. Она сама их позвала. Вышла на дорогу и поманила. Их было человек двенадцать или пятнадцать. И пока они ее уделывали, она все кричала не переставая: «Как мне хорошо, как мне хорошо! Давайте все, ну же, еще один, еще один раз!» Она умерла счастливая, заезженная до смерти. А я не умерла! Я пролежала здесь без еды, без питья, не знаю уже сколько времени. А смерть не идет. Когда ее зовут, она никогда не приходит. Ей приятно мучить людей. Уже сколько лет я зову ее, а она как не слышит.
Мы спрашиваем:
— Вы действительно хотите умереть?
— Чего мне еще хотеть? Если вы готовы помочь, подожгите дом. Я не хочу, чтобы нас так застали люди.
Мы говорим:
— Но вы будете ужасно мучиться.
— Пусть это вас не волнует. Подожгите, и все, если вы на это способны.
— Да, сударыня, мы на это способны. Можете на нас положиться.
Мы перерезаем ей горло бритвой, потом выкачиваем бензин из армейского грузовика. Мы обливаем бензином оба тела и стены лачуги. Мы поджигаем дом и возвращаемся к себе.
Утром Бабушка говорит нам:
— Соседкин дом сгорел. И она, и дочка — обе погибли. Дочка наверно забыла плиту закрыть, ненормальная.
Мы возвращаемся в соседский дом за курами и кроликами, но ночью их уже разобрали другие соседи.
Конец войны
Несколько недель подряд перед домом Бабушки проходит победившая армия новых иностранцев, которую теперь называют армией Освободителей.
Танки, орудия, тягачи, грузовики день и ночь переходят границу. Фронт все дальше уходит в глубь соседней страны.
В обратном направлении идет другая процессия: военнопленные, те, кто проиграл войну. Среди них много людей из нашей страны. Они по-прежнему в военной форме, но без оружия и без погон. Они идут пешком, опустив голову, к вокзалу, где их грузят в вагоны. Куда и на сколько времени они едут, не знает никто.
Бабушка говорит, что их увозят далеко, в холодную и пустынную страну, где им придется так тяжело работать, что никто не вернется назад. Они все умрут от холода, от усталости, от голода и от разных болезней.
Через месяц после освобождения нашей страны война везде кончается, и Освободители остаются у нас, как говорят, навсегда. Тогда мы просим у Бабушки научить нас их языку. Она говорит:
— Да как мне вас научить? Я не учитель. Мы говорим:
— Это просто, Бабушка. Вы только говорите с нами на этом языке целые дни и в конце концов мы поймем.
Вскоре мы знаем достаточно, чтобы переводить при разговоре между жителями Городка и Освободителями. Мы используем это, чтобы доставать те вещи, которых в армии много: сигареты, табак, шоколад; взамен мы даем то, что есть у гражданских: вино, водку, фрукты.
Деньги больше не имеют цены, все занимаются спекуляцией.
Девушки спят с солдатами за пару чулок, за украшения, за духи, за часы и другие предметы, которые военные набрали в других городах.
Теперь Бабушка не ходит с тачкой на рынок. Наоборот, хорошо одетые дамы приходят к Бабушке и умоляют ее дать курицу или круг колбасы в обмен на кольцо или серьги.
Вводят продовольственные карточки. С четырех часов утра люди стоят в очереди перед мясным магазином или булочной. Другие магазины не работают, потому что нет товара.
Ни у кого ничего нет.
У Бабушки и у нас есть все.
Потом у нас снова появляется армия и правительство, но нашей армией и нашим правительством управляют Освободители. Их флаг развевается над всеми общественными зданиями. Всюду выставлены фотографии их руководителя. Они учат нас своим песням и танцам, они показывают у нас в кинотеатрах свои фильмы. В школах язык Освободителей обязателен, другие иностранные языки запрещены.
По поводу наших Освободителей или нового правительства не разрешается никакой критики, никаких шуток. По простому доносу кого угодно бросают в тюрьму, без следствия, без приговора. Мужчины и женщины исчезают неизвестно куда, и их семьи никогда о них ничего не узнают.
Граница восстановлена. Теперь ее перейти невозможно.
Наша страна окружена колючей проволокой; мы полностью отрезаны от остального мира.
Школа возобновляет работу
Осенью все дети снова идут в школу, кроме нас. Мы говорим Бабушке:
— Бабушка, мы не хотим больше никогда ходить в школу.
Она говорит:
— Еще бы. Вы нужны мне здесь. И чему вас еще могут научить в школе?
— Ничему, Бабушка, абсолютно ничему. Вскоре мы получаем письмо.
Бабушка спрашивает:
— Что написано?
— Написано, что вы несете за нас ответственность и что мы должны явиться в школу.
Бабушка говорит:
— Сожгите письмо. Я не умею читать, вы тоже. Это письмо никто не читал.
Мы сжигаем письмо. Вскоре приходит второе. Там написано, что, если мы не пойдем в школу, Бабушка будет наказана по закону. Мы сжигаем и это письмо. Мы говорим Бабушке:
— Бабушка, не забудьте, что один из нас слепой, а другой глухой.
Через несколько дней к нам приходит человек. Он говорит:
— Я инспектор начальных школ. У вас в доме два ребенка школьного возраста. Вы уже получили по этому поводу два уведомления.
Бабушка говорит:
— Вы говорите о письмах? Я не умею читать. Дети тоже.
Один из нас говорит:
— Кто это? Что он говорит?
— Он спрашивает, умеем ли мы читать. Как он выглядит?
— Он большой, на вид сердитый.
Мы вместе кричим:
— Убирайтесь! Не делайте нам больно! Не убивайте нас! На помощь!
Мы прячемся под столом. Инспектор спрашивает у Бабушки:
— Что с ними? Что это? Бабушка говорит:
— Ох, бедняжки, они всех боятся! Они пережили ужасные вещи в Большом Городе. К тому же один глухой, а другой слепой. Глухому приходится говорить слепому, что он видит, а слепой говорит глухому, что он слышит. А то они ничего не понимают.
Мы кричим из-под стола:
— На помощь, на помощь! Взрыв! Как громко! Это молния!
Бабушка объясняет:
— Когда их кто-нибудь напутает, они слышат и видят то, чего нет.
Инспектор говорит:
— Это галлюцинации. Надо отправить их в больницу.
Мы воем еще громче. Бабушка говорит:
— Только не в больницу! Как раз в больнице с ними и случилось несчастье. Они пришли к своей матери, которая там работала. В больницу попала бомба, когда они были внутри, они видели мертвых и раненых; они сами были без сознания несколько дней.
Инспектор говорит:
— Бедные дети. Где их родители?
— Погибли или пропали. Кто знает?
— Должно быть, они для вас тяжкая обуза.
— Что поделаешь? Кроме меня, у них никого нет.
Уходя, инспектор протягивает Бабушке руку:
— Вы — мужественная женщина.
Мы получаем третье письмо, в котором написано, что мы освобождены от посещения школы из-за увечья и психической травмы.
Бабушка продает виноградник
К Бабушке приходит офицер и просит ее продать виноградник. Армия собирается строить на этом месте пограничный пост.
Бабушка спрашивает:
— Как же вы мне заплатите? Деньги ничего не стоят.
Офицер говорит:
— За этот участок мы проведем у вас в доме водопровод и электричество.
