– Когда наступит утро, ты пройдешь через ворота и продолжишь путь, пока не придешь к скале на берегу реки. Там найдешь усадьбу Пяйвёля. В доме сидят мужчины, на шее одного из них висит клык медведя. Он мне нужен. Принесешь мне его – проведу туда, куда хочешь. Слышишь меня, Николас Похьела? Ну а если тебя постигнет неудача, твои друзья останутся здесь в лесу на веки вечные, – произнесла женщина голосом, звучавшим такой глубокой злобой, что сердце Николаса перехватило от боли.
– Послушайте, уважаемая… как вас там называют? А как же… – начал было Николас.
Но женщина уже не слушала, она отвернулась и пошла прочь.
Он бросился ей вслед, но она исчезла в темноте, и Николас увидел, что на ее месте стоит сосна толще крупного мужчины.
Он вздохнул и разразился проклятиями.
– Старуха просто прошла сквозь сосну. Что за чертовщина! Неужто я должен вот так вот взять и начать помогать всем и вся? Помоги тому, помоги сему… а мне-то что с того? Клык медведя? Да пропади оно все пропадом!
– Вот лосиная башка! А ну погоди-ка… что там старуха сказала? Что кому-то придется остаться здесь на веки вечные? Так ведь это же невозможно долго, разве не так? – возмутился вдруг Хесси, слезая со спины Николаса.
– Это и ВПРЯМЬ долго, – пробурчал Николас и посмотрел исподлобья на Сару. – На самом-то деле это твоя вина, Сара. Чего ради, спрашивается, я должен ползать по лесам и долам и попадать в передряги одна другой хуже? Да не собираюсь я тащить этой старухе никаких медвежьих зубов!
– Я думаю, что ты должен добыть ей этот клык, – вздохнула Сара. Она опустила сумку на снег и подошла к ним.
– С чего бы это? – прорычал в ответ Николас. – Что мне помешает ударить железным пером по этим деревьям и спалить весь лес дотла?
– Старуха. Она – праматерь всех сосен и покровительница медведей Хонгатар. Она не позволит тебе, и на твоем месте я бы даже не пыталась воспрепятствовать ей, – ответила Сара. – Мы сейчас в таких местах, где все немного не так, и если мы не будем смотреть, куда ступаем, то можем попасть в беду. В большую беду.
– В большую беду, но насколько в большую? В бо́льшую, чем пасть скрипящего на все лады железного орла, или бо́льшую, чем рабство Калматар?!
Сара положила ладонь на руку Николасу и заглянула ему в глаза:
– Ты просто должен поверить в то, что все это стоит всех трудностей.
Прикосновение Сары смутило Николаса.
Глава 19
На восходе Николас стоял на небольшой поляне, по краям которой росли величественные сосны и ели. Их стволы казались медведями, но особенно напоминали хозяина леса Отсо ворота. Их столбы были созданы из переплетенных толстых веток, а их мелкие отростки толщиной с палец перекрещивались так замысловато, что издалека казались искусными фигурами медведей, вырезанными мастером из цельного ствола.
Да и сами створки ворот как будто родились из переплетенных между собой веток, в толще которых висели бронзовые пластины, части доспехов и, к ужасу Николаса, древние кости и черепа людей.
Проснувшись утром, Николас и Хесси тщетно искали Сару – от нее не осталось ни следа. Они накричались до хрипа, но нашли только ворота в центре стены из деревьев крепче самой крепкой каменной кладки.
– Я слышу запах Сары, словно она все еще здесь, – сказал Хесси, поведя носом по воздуху. – У нас, человекоежей, очень тонкое чутье.
– Так-то оно так, только ее все равно не видать нигде, – ответил Николас опустошенно.
– Тьфу, лешак раздери! Это, что ли, те, кто остался здесь на веки вечные? – спросил Хесси, показывая дрожащим пальцем на едва различимые черепа.
– Не знаю, Хесси, ничего не знаю, – ответил Николас и коснулся ворот. Створки скрипнули и отворились, открыв купающуюся в солнечном свете снежную равнину, через которую вилась тропинка. Соблазн выйти за ворота был велик, но почему-то Николас сомневался. Неожиданно Хесси толкнул Николаса сзади, и тот влетел в ворота.
– Чего тут ждать впустую, блудник ты лесной! Чтоб тебя черт побрал! – проорал Хесси вслед Николасу и согнулся пополам от смеха, пока Николас не поднял его за грудки.
– Больше никогда так не поступай… НИКОГДА, – проворчал Николас. – Неужто не помнишь, что произошло прошлой ночью?
– Успокойся! Помню, очень хорошо помню, – взмолился, сипло застрекотав, Хесси. – Именно поэтому нам нужно двигаться. Забыл, что ли: у тебя дело не сделано. Мы-то выбрались из сосняка, а Сара осталась… Понимаешь? И если ты не принесешь этот медвежий клык, то Сара одним прекрасным днем обнаружит себя на этих воротах. И что-то мне говорит о том, что тебе не очень этого хотелось бы.
То тут, то там на снегу попадались огромные следы волков, но ни одного зверя не было видно. Вдали возвышалась крутая гора. Тропа повела их вниз по склону, и Николасу с Хесси потребовался целый день пути, прежде чем они, совершенно ослабев от голода, добрались до замерзшей реки. И тогда до них издалека донеслись голоса и звуки музыки.
– Вон там, смотри! – прохрипел Хесси, указывая направо.
В лучах заходящего солнца виднелась фигура здоровенного мужа, чья голова была украшена оленьим черепом с развесистыми рогами. Он шел по снегу, волоча за собой санки с нагруженными на них тремя бочками пива. На каждой из них сидело по ездовой собаке с блестящими глазами и высунутыми языками.
Вскоре он скрылся в лесу со всей поклажей, и похоже было, что он пошел на голоса.
– Ну, идем за ним? – спросил Николас.
– А какого лешего нам тут дожидаться! – бурно отреагировал Хесси.
Они последовали за ушедшим и в конце концов пришли к выстроенному из валунов мосту через широкую реку. На другой стороне виднелась каменная стена высотой Николасу по грудь, а на ней – ограда, на которой висели черепа оленей, лосей и медведей. Из-за ограды доносилась бойкая песня. В воздухе витал запах смолы, дыма и жареного мяса, от которого у Николаса и Хесси потекли слюнки.
– Смелому и горох хлебать, – сказал Николас и бесстрашно распахнул ворота.
– А несмелому и щей не видать! – добавил Хесси.
У дверей усадьбы Пяйвёля Хесси спрыгнул со спины Николаса и первым прошмыгнул внутрь.
В избе была лишь одна большая горница, освещенная факелами да подвешенными к потолку подсвечниками. Между ними висели замысловатые украшения из соломы – химмели. Крышу подпирали столбы в виде фигур медведей, на стенах были развешаны шкуры животных и оленьи рога. По полу сновали мыши.
Пол был засыпан соломой, и здоровенные всклоченные собаки размером с волка рыскали взад и вперед: пробегая мимо Николаса, одна такая псина чуть было не повалила его.
За огромными столами сидели калевальцы ростом с двух Николасов, кто-то расположился по углам и на полу. Мужи пили пиво и квас из кружек размером с ведро.
Посреди был разожжен очаг, дым от которого поднимался вверх и выходил из окошка под крышей, но горница все равно была затянута дымом, смешанным с запахом пота и горечью пива. В воздухе витал аппетитный аромат жаркого – на закопченном вертеле крутилась туша цельного оленя.
Николас почувствовал себя малышом рядом с этими великанами. А тут еще вдруг пара мужей решила побороться друг с другом – для них рядом с огнем мгновенно расчистили место.
– Слушай, здесь будет сложновато, – шепнул Хесси. – Я лучше выщипал бы волоски из хвоста лешего, чем попытался бы что-нибудь стащить у этих.
– Не волнуйся ты, смотри по сторонам и ищи мужа с медвежьим клыком на шее, а я пойду возьму нам чего-нибудь поесть.
Николай шагнул к калевальцу, стоящему за вертелом.
– Здоровья вашему дому, добрый господин! – поздоровался Николас, потом кашлянул и повторил приветствие, потому как всклоченный здоровяк не услышал его. Казалось, что голова его была набита соломой. Наконец он озадаченно взглянул на Николаса и прорычал:
– Проваливай отсюда, Пяйвёля тебе не люлька для молокососов! У нас молока не подают!
– Я бы хотел купить поесть, – ответил Николас, одновременно скользя взглядом по сидящим и присматриваясь к украшениям на их шеях.
– Поесть? И чем ты собирался платить, щенок?
– Да есть у меня чем заплатить, – сказал Николас и полез в карман за бронзовым перстнем, который украл в брошенной деревне на реке. Немного помешкав, он показал его – перстень сверкнул кусочком янтаря – и сунул в огромную потную руку калевальца.
– Здесь эти побрякушки не в ходу, парень, – рассмеялся тот, но запихал перстень куда-то в глубь штанов. – Поди-ка поборись с кем-нибудь, тогда получишь еды – или проваливай подобру-поздорову!
Именно такого ответа Николас и опасался больше всего: эти мужи особо на жалкие перстни не заглядывались.
– Ясно, – вздохнул Николас. Он медленно обошел избу. Несколько раз так и хотелось схватить с чьей-нибудь тарелки остаток мяса, но, к счастью, ему удавалось вовремя одуматься и отогнать от себя эту глупую идею.
Да и брошенные сидящими на пол куски мяса не стоило хватать – псы были тут как тут, они скалились на Николаса, словно догадываясь о его намерениях. Сделай он это – и псы тут же разорвали бы его на куски.
