любимом ироничном тоне прокомментировала Елена. — И очень театрально.
— Вот с последним трудно не согласиться, — Алек стал осматривать все кругом. — Как это мило, что здесь подготовились к нашему появлению.
— Я сочла бы тебя нехорошим циником, — созналась его подруга. — Если бы не одно «но». Когда бы сюда имел привычку приходить истинный поклонник Модестика и хранитель могилки, то невдалеке от печального последнего пристанища нашего негодяя мы бы наблюдали кучку засохших цветочков. Здесь же мусора любого выше крыши, кроме того, какой должен был бы быть.
— Но вот стеночку отмыли качественно. … Честно говоря, — признался Алек. — Мне уже порядком надоело, что мне тычут в нос этим Модестом. Хоть бы знать, как этот гад выглядит.
— Без проблем, — Елена присела на какой-то камушек и раскрыла папку, куда сложила все записи Геллы и Юли. Там же у нее хранился листок со сканированным портретом Модеста. — Держи.
— Ничего выдающегося, — немного надменно высказал свои ощущения Алек.
На него смотрел с листочка средненький, полненький господин. Традиционная рубашка жабо, традиционный глухо застегнутый жилет с кармашком для часов. Круглое, надменное лицо, чуть крупноватый нос, какая-то неприятная улыбка. Возможно, решил Алек, это из-за слишком тонких губ. Маленькие кругленькие глазки. Ни одного намека во внешности на безумие или гениальность.
— И для призрака он несколько чересчур упитан, — поддержала его Елена. — И мне он тоже надоел до чертиков. Но к сожалению, пока нам не удастся избавиться от него. Вот сейчас я думаю, нам следует покинуть эти печальные руины и отправиться в город, на то место, где нашли последний труп.
— Если сейчас там будет лежать миниатюрка с изображением этого … — Алек тыкнул пальцем в рисунок. — Я сделаю что-нибудь плохое.
— Например, раскроешь преступление, — подколола его подруга. — Идем, Грозный Глаз. ….
Город им понравился. И прежде всего тем, что после открытого пространства луга, где солнце просто сводило с ума, а насекомые замучили их своими полетами в стиле броуновского движения и желанием попробовать их крови, на улочках плотно прижимаясь друг к другу стояли дома, дарующие прохладу и полутень. Да и вообще здесь было мило. Потрясающий чистенький провинциальный городок, где все знают друг друга и, как кажется постороннему, дружат домами и семьями.
Прогулка по этим улочкам напоминала путешествие на машине времени лет, эдак, на сто назад. Маленькие продовольственные лавочки, скромные магазинчики одежды, парикмахерские салоны. Начало двадцатого века! Только ошибок на вывесках меньше. Уличные торговцы пирожками привели Елену в восторг и умиление. Алеку пришлось купить ей три штуки и бутылку кваса в ближайшем ларьке. Ему этот город таким уж умильным не показался. Самый обычный, каких в средней полосе России великое множество. Просто в них столетиями, и правда, ничего не меняется. Другое дело, что Елена принципиально не желала обращать внимание на немногочисленные рекламные щиты и яркие этикетки бутылок пива и кока-колы в ларьках.
Как и ожидал Алек, его дорогая подруга ориентировалась в городке, как в собственном доме…. Или, как он недавно в лесу. Елена привела его на небольшую площадь, которую он назвал скорее уж перекрестком. Местечко это было примечательным и забавным. С одной стороны стояло недавно отреставрированное, а потому слишком яркое на общем фоне, здание автовокзала. Напротив располагались реденькие вялые торговые ряды. Чуть левее громоздился отделанный пластиком новенький уродливый ювелирный салончик. А в самой середине этой площади-перекрестка стояли не поддающиеся опознанию руины, превращенные в помойку.
— Если верить указаниям Женьки, — Елена сверилась с записями в своем ежедневнике. — То нашли ее … да вот прямо тут и нашли.
— А точнее? — Алек был уверен, что она сейчас отправит их в помойку.
— Где-то тут должен быть еще один салон, — она растеряно оглядывалась, не замечая настроений лучшего друга. — Вот как так можно! Пишет: «на базарной площади, за салоном подарков, сбоку от булочной». Базарная площадь перед нами. Ни булочной, ни подарков тут нет!
— Возможно, — мудро заметил бывалый Алек. — Мы просто не знаем, как наши ориентиры звучат на языке аборигенов. Давай спросим.
— Спрашивай, — тон у его дорогой подруги стал раздраженным. — Но сколько я помню из собственных командировок, аборигены в родном городе ориентируются хуже приезжих. О! Я знаю, куда идти.
— И как тебя осенило? — удивился Алек, для которого в странном пейзаже площади ничего нового не появилось.
— Надо обойти развалины, — по мнению Елены, это все объясняло. Алек не считал объяснение хоть сколько-нибудь вразумительным, но настаивать на более подробном ответе не стал.
Они обошли руины… Он неуважительно присвистнул. К этим развалинам с закопченными остатками стен, заваленным мусором и какими-то коробками, с другой стороны прикреплялась булочная. Свежевыстроенная, с неоновой вывеской и рекламой вечной кока-колы в окнах.
— Если я решу покончить жизнь самоубийством, — предупредил Алек подругу. — Да еще и в извращенной форме, то приеду сюда и куплю в этой лавке хлеб.
— Да! — она усмехнулась. — Ты не ищешь легких путей! … Булочную мы нашли. А вот и салон подарков. Неподражаемо!
Тут Алек вынужден был с ней согласиться. Эта сторона площади резко отличалась от противоположной. Здесь стояли аккуратненькие чистенькие домики, построенные в одном стиле, покрашенные в традиционный бежевый цвет. И в том из них, что был ближе к несуразной булочной, находился салон подарков. Алек сделал пару шагов в сторону салона и посмотрел в переулок, отделяющий булочный кошмар от классических строений.
— Вот и наш тупик, — сообщил он подруге убитым тоном.
Тупик и правда имел самый плачевный вид, как и многие другие его братья-близнецы в таких же маленьких городках, затерявшихся на просторах любимой родины. Тупик был чистым. В смысле там не валялось коробок, ящиков и кусков разломанной мебели, как это опять же часто бывает. В этом городе на одной площади решили ограничиться лишь одной помойкой. В тупике была спрятана другая фишка. Асфальта тут не прокладывали, зато вся поверхность утоптанного грунта была осыпана мелкими осколками. Глядя на это странненькое покрытие, можно было подумать, что когда кому-то в городе приходило на ум снять стресс битьем бутылок, он для этих целей шел именно в этот тупичок.
— Спорю на серебряный доллар, что тут нет ничего стоящего, — прогнозировал Алек. — И так понятно, что ее сюда откуда-то притащили.
— Естественно, — Елена брезгливо поморщилась. — Слушай, а почему мы вообще считаем, что это наше убийство?
— Говорят, оставлять здесь дам — одна из любимых привычек нашего призрака, — лучший друг ерничал в свое удовольствие.
— Понятно, — Елена расстроилась. — Ладно, если я порежу руку, то тебе придется порвать футболку на бинты.
Дорогой друг не был жадиной, но футболку жертвовать не очень-то и хотел. Она усмехнулась, глядя
