Алмаз к своей сестре Верочке. Наташка остановилась в большой избе Адрианчук, где и жила ее младшая сестра и помогала Верочке с хозяйством. Но не только этим была занята молодая особа, она была назначена новым директором Енисейской школы. «Говорят, очень боевая баба», – заключила свой рассказ Шурка.
Вечером на площади у сельсовета собралась большая толпа жителей Енисейца.
– Здравствуйте, товарищи, – председатель стоял на крыльце. Енисейцы приветственно загудели. – Я собрал вас с тем, чтобы сообщить то, что вам в принципе уже известно: нужно немедленно убрать оставшийся хлеб на полях колхоза, но тут другой вопрос, что делать с дорогой, которая не пускает на поля. Это первое, товарищи, – Кирилл Михайлович поднял руку в знак того, что он еще не договорил. – Наши коровники, наши фермы, да и склады, – председатель махнул рукой на постройки, – все потекло. Крыши нуждаются в немедленном ремонте. Работы, товарищи, очень много, а людей, к сожалению, мало. Что делать будем? – только теперь Ольга увидела, какой усталый вид у Кирилла Михайловича. – Ваши предложения, товарищи.
Вдруг на крылечко рядом с Долговым вспорхнула тоненькая Ленка. Ольга удивилась ее смелости: Ленку даже на танцы вытащить очень сложно.
– Здравствуйте, односельчане! – она неловко поклонилась и покраснела. -Вот товарищ Долгов говорил о дорогах. Да, действительно дороги не пускают к полям, но нельзя забывать 26 год! – Ленка сделала паузу, чтобы успокоить колотившееся сердце.
– Вот-вот!
– Это точно!
– А почему и нет?!
Реплики в толпе нарастали, но Ленка, как и председатель, повелительно подняла руку в знак того, что она еще не договорила, и мигом все смолкло.
– Я предлагаю сделать то же самое, что и в тот страшный год, когда все затопило, и Енисей разлился так, что по улицам нужно было плавать. Тогда ведь урожай мы спасли, и никто не голодал в ту зиму.
Опять поднялся гул одобрения.
– Это первое решение, которое я предложила. Решение второй проблемы я вижу таким образом: создать бригаду строителей из молодёжи, в смысле старшеклассников, а над ними поставить бригадиром Мишку Мейдзи, все равно ничего не делает.
В толпе засмеялись. Очень довольная собой Ленка спустилась с крыльца. Её место тут же заняла женщина в скромном ситцевом платье.
– Я не понимаю, товарищи, каким образом вы будете создавать строительный отряд из старшеклассников, когда через два дня начинается учебный год?
В толпе послышались смешки: «А что тут такого?». Да, действительно, что тут такого? Учеников всегда привлекали на колхозные работы в поле, коровниках, лугах. Учились в две смены. Да и как учились, одно название, что учились. На дом уроков не задавали, в школу ребята ходили редко, занятые домашними делами и воспитанием младших братиков и сестренок пока старшие трудились в колхозе. Да и учителей раз, два и обчелся. На все село было всего-навсего три учителя. Естественно школе никто никогда не уделял должного внимания. Очень многие ребята, научившись читать да считать, бросали школу и работали в полях.
– Детям нужно учиться! Тем более старшеклассникам, им выпускаться в этом году! – но Наташку, а это была именно та «боевая баба» никто не мог понять. Слишком разные представления у нее и у енисейцев насчет учебы. – Ребятам нужно учиться! – упрямо повторила Наташка. – И если хоть кто-то из моих учеников будет включен в этот строительный отряд, я буду жаловаться в район! – Наталья решительно сбежала с крыльца и демонстративно ушла с площади.
Енисейцы недоуменно смотрели ей вслед. «Жаловаться она будет! Ишь, напугала!» – закричала в толпе тетка Нюрка Сковородникова.
– Жаловаться… ну что ж, пожалуется – и будет права! – все стихло вокруг. Долгов долго смотрел на енисейцев. – Нет, тут нужно что-то другое… нужно мирно!
Было решено все-таки создать строительный отряд .Таких же, как Мишка, бездельников набралось тринадцать человек. Но никакой Ленин не мог заставить их работать. Они критически относились к советским властям, к колхозу, и всегда стояли как-то особняком от остальных.
На следующий день весь Енисейц вышел на поля. Совместная работа шла весело и спорно: за два дня, что оставались до начала учебного года, старшеклассники все же присоединились к основному стройотряду и сделали намного больше, чем сам отряд.
***
Этот период считается у Мишки Мейдзи вторым рождением. После разговора с председателем, при котором присутствовала Ольга, Мишка решил проявить свои силы, все то, на что он способен, и сделал это с блеском. Мало того, что он на удивление всем оказался хорошим организатором и бригадиром, так он был и мастером на все руки. За тот короткий погожий месяц, что подарила им погода, стройотряд Мейдзи перекрыл все крыши, отремонтировал клуб и даже заложил фундамент для новой школы. Теперь никто презрительно не фыркал и не смеялся вслед Мишке, который не ходил князем по хутору, как раньше, а бегал, как ошпаренный, и ругался на пристани с поставщиками стройматериалов.
– Закончим уборку – женюсь! – сказал он однажды весело Ольге и Ленке.
– На ком это? – расхохоталась Ленка.
– Ну, твоя подруга все равно за меня не пойдет? – и он вопросительно уставился своими рыжими глазами на Ольгу.
– Нет, не пойду, Михаил Васильевич.
– Издеваешься?
– Ну как же, бригадир прославленной девятой бригады стройотряда, у меня язык не повернется теперь назвать тебя Мишкой.
– Ладно, издевайся, – и Мишка устало побрел к пристани.
Все вскоре прояснилось. Мейдзи действительно не шутил, и как только закончилась уборка, и начались затяжные октябрьские дожди, он посватался к Сковородниковой Людке, средней дочери тетки Нюрки. Это не произвело никакого впечатления на енисейцев. Мейдзи и Сковородниковы жили в соседях, и Людка давным-давно была влюблена в этого рыжего парня. Как только наступили морозы и выпал первый снег, началась пора свадеб. Открыл свадебный сезон Мишка Мейдзи. Вся деревня гуляла на свадьбе Мейдзи, который обычно выступал организатором свадебных игрищ, теперь чинно сидел во главе рядом со смущенной, раскрасневшейся от счастья Людкой. И давно ли, кажется, Людка тягала Шурку, младшую сестрицу, за волосы, когда по деревне пошел слух о том, что Шурка крутит шашни. И слухи были видимо не ложные . Теперь Мишка с Шуркой переглядывались и двусмысленно улыбались друг другу. В конце концов, Ольге стало противно, и она ушла.
До сих пор Лебедева не чувствовала своего одиночества, и просыпалась с таким чувством, что и не спала вовсе, а лишь прилегла на минуту. Теперь в эти холодные и долгие зимние вечера Ольга не находила себе места. Она взобралась на утес, тот самый, где она впервые почувствовала, как хорошо быть рядом с дорогим тебе человеком. Ей открылась мертвая картина угасающего дня: снег, снег, снег,
