«Может, ему подкидывала Юлия Карловна»? – тотчас заявил о себе внутренний оппонент.
«Нет, такие суммы для нее слишком велики. Изымать их из бюджета семьи, и чтобы этого не заметил строгий и все учитывающий Алоизий Осипович, просто невозможно. Он ведь даже знал, какого достоинства хранились у него в коробочке в сундуке эти тысяча триста пятьдесят рублей. Как раз про таких и говорят, что у него «комар мимо не пролетит». Что Юлия Карловна могла сделать для Александра – так это, от силы, дать ему пару червонцев. Ну, четвертной. И то не каждый месяц».
«Пожалуй, ты прав», – согласился с Воловцовым внутренний оппонент и замолк.
– Вы, верно, были очень дружны с Александром? – сделав вид, что пропустил реплику Юлия мимо ушей, спросил Иван Федорович, обращаясь сразу к обоим братьям.
– Да, мы были дружны, – опередил Юлия Иосиф. – А как может быть иначе между братьями? – И с явной неприязнью посмотрел на судебного следователя, что не ускользнуло от внимания Воловцова.
– А вот Александр, он каков по характеру: вспыльчив, спокоен, обидчив или всепрощающ, добрый или не очень, сентиментальный или, напротив, сдержан в своих чув… – начал было задавать следующий вопрос Иван Федорович, но Иосиф перебил его:
– А зачем вам это все знать про Александра? Вы что, подозреваете его в убийстве собственной матери и сестры? У вас, господин следователь, вообще есть сердце?
– Сердце у меня есть, – посмотрев на старшего из братьев Кара, спокойно ответил Воловцов. – Что касается моих подозрений и версий, то вам я совершенно не обязан докладывать о них и даже сообщать, ну, а вопросы я задаю по долгу государевой службы, и вы по закону просто обязаны на них отвечать. Итак, прошу ответить вас: каков характер у Александра?
– Хороший у него характер! – На сей раз Юлий опередил старшего брата. – Александр добрый, долго зла ни на кого не держит, не злопамятен и не мстителен… Что вы еще хотите о нем узнать?
– А может он вспылить?
– Может, но всегда ненадолго. И в беспамятство, а тем более в бешенство, чтобы в таком состоянии на горячую голову натворить разных бед, впасть он не может, – с горячностью заступился за брата Юлий.
– Значит, он никогда не теряет голову, – скорее констатировал, нежели спросил Воловцов.
– Никогда, – твердо ответствовал Юлий.
– Он упертый, – добавил Иосиф.
– Прошу прощения, что вы вкладываете в это слово, говоря о характере? – попросил уточнить судебный следователь.
– Если он чего-то решил или если ему что-либо надобно, он своего добьется непременно, так или иначе… – без большой охоты произнес Иосиф.
– Ясно, – кивнул судебный следователь. – А чем он увлекается, к чему у него лежит душа?
– Вы что, составляете психологический портрет подозреваемого? – уже не на шутку вспылил Иосиф. – Так у вас это называется? – И в упор посмотрел на Воловцова: – Не убивал Александр матушку и сестру, понимаете? Не убивал! Не знаю, какие еще слова вам подобрать, чтобы вы поверили в истину.
– И вы поверьте: я вовсе не утверждаю, что он убийца, – попытался снять возникшее напряжение Иван Федорович. – Я пытаюсь, вы правильно заметили, составить психологический портрет Александра. Но как человека, а не как убийцы собственной матери и сестры. Мне, к примеру, хорошо известно, что он очень любил Юлию Карловну и Ядвигу. И конечно, – тут Воловцов невольно отвел взгляд в сторону, – он не мог их убить. К тому же у него нет мотива. Более того, я могу вам доверительно сказать, – судебный следователь для пущего эффекта понизил голос, – что никаких прямых улик против него у следствия не имеется. Но вы поймите и меня. Я должен отработать все имеющиеся версии, пусть даже самые невероятные, и если не могу доказать, что, прошу прощения, Александр – убийца, то должен доказать, что он не убивал…
Эта тирада судебного следователя по наиважнейшим делам произвела должное впечатление на братьев. Юлий улыбнулся, а Иосиф смягчился лицом. Может, и правда этот Воловцов не копает под Александра, готовя ему бессрочную каторгу, а то и виселицу, а хочет доказать его невиновность и сосредоточить свое внимание на другом человеке, тоже «оставленном в подозрении»? На этом, как же его… Гаврилове?
– Вы уж нас извините, – несколько смущенно заговорил Юлий. – Просто ваши вопросы затрагивают раны, которые еще не зажили, да и вряд ли когда-либо заживут, понимаете?
– Понимаю, – с искренним сочувствием произнес Воловцов.
– Давайте задавайте ваши вопросы дальше. А мы постараемся на них ответить с предельной откровенностью. Ведь нам с братом нечего скрывать… – Сказав это, Юлий призывно посмотрел на Иосифа, как бы приглашая его присоединиться к нему.
– Благодарю вас, – с чувством произнес Иван Федорович. Братья Кара в принципе ему нравились. Конечно, эти двое старших братьев… – Скажите, пожалуйста, вам известно, что какое-то время Александр ходил в женихах горничной профессора Прибыткова Прасковьи Жабиной?
Братья недоуменно переглянулись и чуть ли не хором ответили:
– Нам об этом ничего не было известно. Да и отец ни за что бы не разрешил ему жениться на горничной, – добавил более разговорчивый Юлий.
– Значит, этот факт он от вас скрывал? – быстро спросил Иван Федорович.
– А может, он попросту дурачил барышню? – мягко улыбнулся Юлий. – Чтобы она к нему была, скажем, так… более благосклонна. С молодыми людьми такое нередко случается. Вряд ли все это у него было серьезно…
– Может быть, – в крайней задумчивости проговорил судебный следователь. – Скажите, а про его отношения с Клавдией Матвеевной Смирновой вам тоже ничего не известно?
– Почему же, известно, – энергично отозвался Иосиф. – Но отец был против этих отношений.
– Он что, ничего не знал о том, что Александр намерен жениться на Смирновой? – удивился Воловцов.
– Нет, – ответил Юлий. – Иначе бы запретил Александру встречаться с Клавдией Матвеевной.
– А ваша мать, Юлия Карловна, была в курсе, что Александр посещает дом Смирновых на правах жениха?
– Да. Александр от нее ничего не скрывал, – сказал Иосиф. – С матушкой у него всегда были очень доверительные отношения.
– Это правда, – посмотрел на Воловцова Юлий. – Наша матушка часто покрывала его, когда Александр поздно возвращался домой, тайком от отца давала ему деньги. А когда на нашей даче в Филях у нее пропал браслет и оказалось, что это Александр взял его и продал, чтобы как-то «представительствовать» перед Смирновой, с которой он занимался тогда немецким языком, матушка простила его и отцу, когда он вернулся с завода, ничего не сказала…
– Ну ты и глупец, братец, – зло посмотрел на Юлия Иосиф.
– Зря ты так, – обиделся на брата Юлий. – Господин следователь же сказал, что он просто хочет помочь установить истину. А истина в том, что Александр не убивал. У него просто не было причины убивать матушку и сестер. Ведь так? – с надеждой посмотрел он на Воловцова.
– Совершенно верно, – кивнул для пущей убедительности Иван Федорович. – Установить истину – моя главная цель. Поэтому скрывать от меня какие-либо события в вашей жизни и жизни Александра, право, не стоит…
– Ты лапоть, братец, – повторил Иосиф. – Где ты видел судебных следователей, которые бы «просто хотели помочь»? Их главная цель – найти преступника. Изобличить его. А кто он будет – Гаврилов этот или наш брат Александр, им без разницы…
– Разница есть, – возразил Иосифу Воловцов. – Мне важно найти и изобличить подлинного преступника, а не того, кто просто попадется под руку и на коего укажут косвенные улики. Как я вам уже сказал, на вашего брата Александра, равно как и на Ивана Гаврилова, никаких прямых улик у следствия не имеется, и мне важны в этом деле все детали и нюансы, даже самые незначительные на первый взгляд, которые могли бы хоть как-то пролить свет на это запутанное дело. И ваш брат Юлий совершенно прав, что рассказал мне про случай с браслетом Юлии Карловны, который, – судебный следователь хотел сказать «похитил», но потом передумал и нашел более мягкую форму для сего факта, – без спросу взял Александр и продал скупщику. Тот факт, что она ничего не рассказала про сей инцидент Алоизию Осиповичу, говорит лишь о том, что у Александра, случись с ним нечто подобное, убивать Юлию Карловну не было бы никакого резону. Коли она покрыла его один раз, то, скорее всего, покрыла бы и в другой. И рассказ вашего брата Юлия, поверьте, более на пользу Александру, нежели ему во вред.
Это высказывание далось Ивану Федоровичу весьма нелегко. На самом деле думал судебный следователь по наиважнейшим делам совершенно иначе. То, что Александр уже залезал в семейную казну, преследуя свои личные интересы, говорило не в его пользу – вряд ли это воровство было единственным в его жизни. Кроме того, это означало, что он вполне мог похитить семьсот пятьдесят рублей из злополучного ящичка с деньгами, и Юлия Карловна на этот раз уже не собиралась покрывать его перед Алоизием Осиповичем. А может, обнаружив пропажу, она даже пригрозила сыну, что все расскажет отцу, которого Александр очень боялся.
