И вот именно в это время, когда экономика и общество потихоньку бродит, в процесс влезаю я со своим Рюджинкё. Хотя еще и с алюминием я тоже влез. И с улучшением урожайности основных злаковых культур тоже, из-за чего частично количество ненужного народа также увеличилось. И вакцинацию в перечень моих достижений можно внести.
В общем, как там Мито говорила? Сокоцунегами — покой и порядок смерти, Коседжин — хаос, который иногда хуже смерти. Очень похоже на меня. Может, я реинкарнация этого Коседжина, кем он там ни был? Как Хаширама — реинкарнация Асуры. Первый Хокаге же имел собственную душу и разум, просто у него был нужный геном и его характер совпадал с таковым у Асуры, из-за чего, как мне кажется, в нем реинкарнировали дух и чакра Хаширамы, то есть его устремления и желания. Вот и я тоже подцепил какую-то местную энергетическую дрянь.
Кто бы еще мог подтвердить или опровергнуть мое предположение. Поправлюсь: мог и был бы готов это сделать.
— Микото, я планирую сам, как Охеми, попасть в личную гвардию дайме Страны Огня, — нарушил я тишину ночи, повернувшись к девушке.
— Так ты из-за этого спрашивал про Шугонин Джуниши? — догадалась Учиха, тоже повернувшись ко мне и наградив выразительным взглядом. — Ты же понимаешь, что я сейчас очень недовольна?
— Вспомни свои же слова, — с улыбкой посоветовал я. — Тебе мало меня. И этот Охеми тебя все равно не устраивает никоим образом. Но, оказавшись сейчас вблизи двора дайме, я могу приблизить тот день, когда твои мечты сбудутся.
Микото только молча отвернулась от меня и тяжко вздохнула, чтобы через несколько секунд невыразительным тоном произнести:
— Попасть в гвардию будет сложно. А из нее — в отряд ниндзя-защитников еще сложнее, а именно это тебе и нужно, я ведь права?
— Думаешь, я не справлюсь? Показать нужные таланты на экзамене на чунина будет несложно.
— Думаю, не все зависит от способностей.
— Это я понимаю. Но дайме моя кандидатура наверняка приглянется. Охеми не принадлежит какому-либо клану, он из дворянского рода, а это уже огромный плюс для правителя. А Хокаге вскоре собственного сына отправит в эту же гвардию со схожими целями. Показать Хирузену нужные стороны характера, чтобы быть одобренным им на эту единую с Асумой миссию, я смогу.
Микото удрученно покачала головой.
— Ты опять влазишь в какую-то передрягу. Почему ты не можешь просто жить спокойно? Тогда бы не было той миссии в Роуран, не было предательства Хируко и противостояния Данзо. Все могло бы сложиться иначе.
— Ох, если бы ты знала, как все могло бы сложиться, если бы я не влазил в сомнительные аферы, — негромко рассмеялся я, вспоминая свою прошлую жизнь и начало поисков путей перерождения. — Тогда этот мир знал бы совершенно иного Орочимару, Микото. И это была бы совершенно другая история.
— Опять твои пророческие штучки? — подозрительно посмотрела на меня девушка.
— Именно.
— Когда-нибудь, я заставлю тебя выложить все, что ты постоянно недоговариваешь, — многообещающим тоном произнесла Микото.
— Можешь попытаться. Мне это даже нравится иногда.
Хмыкнув, Микото сжала мою ладонь в своей и опустила голову мне на плечо.
— Что ж, веди нас в светлое будущее, о Рюджин-сама, раз тебе оно ведомо. Но не забывай, что у тебя есть я в настоящем.
— Никогда не забываю, — коснувшись Печати Неба на теле девушки, ответил я. — И я всегда с тобой.
* * *
Короткий вдох наполнил легкие Чирику свежим утренним воздухом, долгий выдох сопровождался длинным шлейфом подсвеченного лучами рассвета пара. Утро в Храме Огня начиналось очень рано, и с первыми лучами солнца Чирику успел уже совершить первый подъем к вершине Хагуро и теперь завершал утреннюю практику медитации.
— Хо-хо! Эта новая дыхательная техника из Конохи на диво хороша, — донесся до ушей Чирику старческий голос. — В твои годы стояние под водопадами Хагуро мне было выносить тяжело.
— Чукаку-сенсей, — поклонился появившемуся рядом монаху Чирику.
— Ох, прости, что отвлек. Продолжай, продолжай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я закончил, Чукаку-сенсей.
— Да? Гм, хорошо, хорошо. Ты хорошо справляешься, Чирику. Надеюсь, в столице ты не отступишься от пути Нинсо. Город полон соблазнов, юному шугьёсо будет сложно от них оградиться и продолжать практики. Легко соблюдать пост в храме, не видя и не слыша запаха яств дворцовой кухни. Легко медитировать и читать сутры, не зная о другом досуге. Легко отстраниться от мира, когда ты идешь по пути просветления, а не служишь дайме. Его гвардия разношерстна, в ней много разных личностей. И тебе многое придется узнать, находясь там.
— Я понимаю, учитель, — решительно сведя брови, ответил Чирику.
— Очень на это надеюсь, но твой возраст… — Чукаку расстроенно покачал головой. — Тебе будет сложно, но если тебе удастся следовать пути и там, то это будет большим плюсом для твоего прогресса. Ты уж постарайся.
— Я это сделаю, учитель! — решительно ответил юноша старому учителю Храма Огня и хотел просить о новом уроке, когда услышал отдаленный гомон со стороны главного двора храма.
— Ох-хо-хо, снова этот смутьян Бансай, — тяжко произнес Чукаку, ушей которого тоже не минули странные звуки. — Так и не угомонился.
— Что происходит, учитель?
— Пойдем, посмотришь. Тебе это будет полезно перед путешествием, да…
До двора идти было недалеко. Фактически Чирику и Чукаку находились в дальнем его конце, и от источника звука их отделяла только терраса и колонны главного здания храма. Обойдя пару из которых, юный монах увидел, что перед Железными вратами собралось много старших братьев и старцев. Обычно в это время все заняты молитвами или иными практиками. Такое собрание совсем не характерно для храма.
— Бансай, мне казалось, что вчера мы пришли к пониманию, — гневно сверкая глазами, произнес глава Храма Огня, один из росорьё. — Почему сегодня ты вновь баламутишь храм?!
— Наш вчерашний разговор только укрепил мои намерения, — спокойно ответил старцу невзрачного вида монах средних лет, которого Чирику видел очень редко в Храме. — Дайме недоволен тем, что в его владениях распространяется сангха Рюджинкё, которой могут руководить из-за границы. Я и мои спутники станут частью этой сангхи. Мы будем отвечать за нее перед лицом дайме, такова Воля Дракона. Каждый, внявший звуку гласа Рюджина, не будет оставлен.
— Ты… Твои слова опасны, Бансай, — угрожающе свел брови росорьё. — Ими ты отрекаешься от Дара рода Отшельника! Воля Дракона — это не наша Воля!
— А что есть наша Воля? — негромко спросил в ответ Бансай, окинув оппонента усталым взглядом. — И насколько она верна? Почему наша Воля не говорит нам покинуть храм сейчас для помощи шиноби в войне? Почему эта война не наша? Почему эта война не дайме, хотя ею он достигает своих целей? Почему эта война — не война шиноби, хотя они выполняют ее как свою работу? Почему эта война — не война простых людей, хотя она влияет на их жизнь и несет лишения? Почему наша Воля настолько разная у каждого, что когда приходит горе, то для всех оно чужое. И когда приходит радость, она тоже для всех чужая. Но Воля Дракона соединяет всех. Глас Рюджина звучит для каждого, услышать его сложно, но услышав его, можно научиться слышать и голоса других. Это ли не то, чему нас учило Знание отшельника? Поэтому я и мои спутники сегодня покидаем Храм.
Произнеся свою речь, Бансай решительно развернулся и направился к Железным вратам. Несколько десятков монахов разных рангов в молчании последовали за ним. Чири удивленно свел брови и вопросительно посмотрел на Чукаку. Но старый монах только с грустной улыбкой провожал взглядом уходящих братьев.
Несмотря на слова росорьё об отречении от Дара, Бансай не утратил полученной в результате долгих тренировок чакры, потому открыть смыкающую врата печать ему не составило труда. Однако, когда тяжелые створки начали медленно расходится в стороны, рассветная тишина вновь была нарушена тяжелым голосом росорьё.
— Ты не можешь покинуть Храм, Бансай. Ты часть его. Остановись, пока я не остановил тебя. Шиноби Конохи перед войной оградили Храм защитными печатями, в том числе взрывчатыми. Я только что активировал их. Ты можешь снять печать Железной Стены, но не можешь разрушить эту преграду. Остановись. Сегодня никто не покинет Храм.
