Герцог откланялся и ушел в сопровождении рыцарей тени, оставив Виктора стоять на ступенях храма в невеселых раздумьях. Граф невидящим взглядом смотрел, как к нему со всех сторон тянут костлявые руки нищие, жалобно клянча подаяние. Все они были в грязных обносках, со спутанными сальными волосами и обкусанными траурными ногтями. Отдельно от всех остальных сидел худющий косматый старик, низко опустив голову и не делая никаких попыток попросить милостыню у графа. Что‑то в его облике было знакомое, да и лицо он наклонил так, будто спрятал.
– Таумон?
Старик вздрогнул и согнулся еще сильнее.
– Таумон! – Сомов схватил нищего за плечи, – Солдат, ты ли это? Да как же так?! А ну‑ка вставай. Вставай, вставай. Ты едешь со мной.
И не слушая неразборчивого бормотания старого солдата, Виктор силком потащил его к своему ярко‑красному паромобилю, мимо которого случайно прохаживались одинокие дамочки в таком непропорциональном количестве, словно теория вероятностей вокруг этой шикарной машины перестала действовать.
Пока добирались до дома, в паромобиле пришлось открыть все окна, но даже это не спасало от чудовищной вони, исходившей от давно не мытого тела нищего. Два офицера на заднем сиденье, между которыми сидел Таумон, воротили нос и с трудом сдерживались от позывов рвоты.
– Палла! – заорал Виктор сразу на входе, – Встречай гостя. Еды нам и как можно скорее!
– Милостивая Ура! – всплеснула руками кухарка, увидев Таумона, – Да куда его такого болезного за стол? Его же отмыть сначала нужно. Я тогда на веранду обед подам, а то он нам весь дом провоняет.
Рядом с верандой стоял, не приближаясь к гостю, и принюхивался издали огромный пес. Он морщил свой влажный черный нос и периодически фыркал, после чего переводил недоуменный взгляд на хозяина. Но поскольку хозяин вел себя спокойно, то пес лишь мотал головой и снова раздраженно фыркал.
История, поведанная Таумоном, была обычной для пожилых людей мира Осаны. Пенсий здесь не платили, и старый одинокий человек без работы и сбережений был обречен на скорую смерть. После побега Сомова, разъяренный Преан выгнал сторожа из своей усадьбы, и тот остался без жилья и средств к существованию. Какое‑то время старый солдат еще перебивался случайными заработками, но возраст давал о себе знать, силы были не те и однажды наступил момент, когда его вообще перестали брать на работу. Чтобы хоть как‑то выжить, пришлось забыть о гордости и просить милостыню у храма. Однако, Платан был городок небольшой, подавали в нем мало и Таумон, кочуя от одного населенного пункта к другому, начал долгое путешествие до богатой столицы. Здесь его, спустя какое‑то время, и нашел Виктор.
Чувствуя за собой вину, Сомов хотел сначала оставить старика у себя, но потом передумал и решил направить его к Лакису воспитателем в кадетскую школу. Военное дело там почти некому было преподавать, а у солдата какой‑никакой, но боевой опыт все же имелся, и он мог передать его подрастающему поколению. Сил для этого много не требовалось.
– Что ж у тебя, даже зубов не осталось? Эх… – сокрушенно покачал головой Виктор, глядя как старик безуспешно пытается разжевать кусок мяса, – Ничего. Приедешь к Авику, сразу попросишь, чтобы зубы тебе сделал. Он добрый. Он не откажет.
Таумона вымыли, постригли, переодели в графскую одежду, щедро отсыпали денег и вручили рекомендательное письмо. Старого солдата, совершенно очумевшего от стремительно произошедших с ним перемен, проводили за ворота, посадили в паромобиль и отправили в новую жизнь.
Но если с Таумоном все решилось легко и просто, то с принцессой Ленорой Сиан не получилось даже разговора.
– Во‑первых, граф, ваше появление меня несказанно удивляет. Это смешно, что вы вдруг наконец‑то вспомнили о своей законной супруге. Я уже и забыла, как вы выглядите. А в‑третьих, заявляться ко мне после такого перерыва и начинать разговор о мерзкой рабыне – это верх неприличия для благородного человека.
– А где же во‑вторых? – спросил, накаляясь Сомов.
– Я принцесса, а не учительница математики, – высокомерно заявила Ленора, – Но раз вы настаиваете. Во‑вторых, прежде чем о чем‑то меня просить, принесите сначала голову этой клыкастой суки. Она же ваша рабыня. Сделайте мне такой приятный подарок и может быть тогда я вас прощу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Она не рабыня, а полноправная гражданка. Татуировка на плече всего лишь ее прихоть, – еле сдерживая себя, произнес Виктор, – И я запрещаю вам говорить о ней в таком тоне.
– Ты мне запрещаешь?! – Ленора едва не задохнулась от ярости, – Да я попрошу деда, и он выпорет тебя, как это бывало раньше!
– Смотри, чтобы я тебя не выпорол, – процедил сквозь зубы Сомов и покинул дворец, слыша вдогонку поток самых скверных оскорблений.
И только уже в пути, граф вдруг вспомнил странно округлившийся живот принцессы Сиан и запоздало понял, что она беременна.
– Вот только этого мне еще не хватало, – пробормотал Виктор и горько усмехнулся: – Надо было передать через принцессу поздравления неизвестному отцу.
Эту ночь, до самого утра, он впервые за долгое время провел вместе с Алель, но счастливых часов не получилось, так как мрачное настроение графа не укрылось от вампирши.
– Я хочу, чтобы ты уехала из страны.
– Почему?
– Так надо.
– Я не понимаю.
– Просто делай, что я говорю.
– Хорошо, масс геаран . Но куда я поеду?
– Куда сама пожелаешь. Например, к эльфам в Кассиус. В Олгафе есть прекрасный дом на берегу моря. Помнишь?
– Только не туда. Там мне все будет напоминать о том, что тебя нет рядом.
– Можешь купить себе другой дом. Какой понравится. У тебя обязательно должно быть жилье подальше от Останда, куда ты сможешь ухать в любой момент, если потребуется.
– Вообще‑то у меня есть родовое поместье в Альтроне, где живет моя бабушка.
– Ты же говорила, что сирота.
– Я так считала, но оказалось, что бабушка все еще жива. Кузен Иргар приезжал к ней, давал телефон, и мы немного поговорили.
– Кузен? – Сомов недовольно поморщился, – Он уже передумал тебя убивать?
– Передумал. И еще как. Теперь он хочет на мне жениться. Названивает почти каждый день, но я не слушаю и бросаю трубку.
– Думаю, что тебе небезопасно появляться в Альтарии. Это страна врагов.
– Врагов? Вообще‑то это моя родина, если ты вдруг забыл. И посетить ее меня приглашал сам премьер‑министр. Разве его личное приглашение это не гарантия полной безопасности? Хотя, конечно, странно, что сейчас меня уговаривают принять гражданство той страны, из которой мои родители когда‑то сбежали, опасаясь за жизнь своей неполноценной голубоглазой дочки.
– А вот в этом как раз ничего странного нет. Нормы права и наказание за их нарушение существуют только для простых смертных, а на людей, облеченных властью или при больших деньгах законы не распространяются. Так устроен поганый мир. И не только этот.
– Ну так мне съездить на родину или нет? Повидаюсь с бабушкой, посмотрю наше родовое имение, восстановлю утраченные документы, может даже дам один‑два концерта. Ты знаешь, что больше всего писем мне приходит именно из Альтарии? Меня там очень любят.
– Не нравится мне эта идея. Давай отложим решение этого вопроса до завтра. Мне надо будет кое с кем посоветоваться.
Герцог Гросс задумчиво дымил трубкой.
– Что она знает? – спросил он.
– Ничего, кроме самого факта, что я из другого мира.
– Ну, это не так страшно. В правительстве Альтарии сидят вовсе не дураки и, думаю, давно уже разобрались, кто ты такой. Болтаешь ты чересчур много, Сомов, и порой выдаешь такое, о чем никто просто знать не может. Например, кто тебя за язык тянул с температурой абсолютного нуля? Вампиры ставят опыты, уточняя эту температуру и она все ближе и ближе к указанному тобой значению. Разве кому‑то еще не ясно, что ты не случайно ее угадал, а знал наверняка. Еще и сотыми долями процента хвастал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Крон, давай без нотаций. Я к тебе не за этим приехал. Я спрашиваю насколько опасно отпускать Алель к вампирам?
