неподвижное, будто высеченное из мрамора. Даже губы и глаза белые настолько, что Мрак содрогнулся.
Он поспешно перевел взгляд на ее волосы: крупные медно-красные кудри, переходящие в толстую косу. Отливают металлом, чувствуется тяжесть меди, неподвижность… И хотя женщина ростом на полголовы ниже, чем он, но Мраку почудилось, что в корчму вошла гора.
Он не понял, почему встал, что-то в ее движениях было царственное, даже более чем царственное – встал бы он при появлении Додона! – но сейчас поднялся и, когда взглянула на него вопросительно, указал на лавку по ту сторону стола:
– Садись, дитя гор. Тебя Змей украл в детстве из царского дома?
Ее снежно-белое лицо не дрогнуло, глаза смотрели пристально, но губы чуть раздвинулись. Голос был мелодичным, словно из глубин горы наверх пробился серебристый ручеек, чуть хрипловатым, хватающим за сердце, однако чуткое ухо Мрака уловило скрытую мощь водопада:
– А с виду такой зверь… Умеешь сказать приятное. А это что у тебя такое?
– Моя верная подруга.
– Как ее зовут?
– Зовут? – удивился Мрак. – Просто жаба.
– Жаба по имени Жаба?
Она села, с Мрака не сводила взгляда. Мрак почесал затылок:
– Да, как-то… она что-то прохрюкала… По-моему, назвалась Хрюндей.
– Здравствуй, Хрюндя, – сказала женщина. – Меня зовут Хозяйкой Медной Горы.
Глава 24
От ее слов по спине пробежал неприятный холодок. В корчме стало непривычно тихо. Он скосил глаз, увидел, что всех гуляк как вымело. Даже окно на кухне оказалось закрыто. Слышно было, как звякают засовы.
Хозяйка Медной Горы сказала бесстрастно:
– Здесь, как видишь, меня знают. Если точнее, то это мои горы. Царская власть сюда не простирается. Цари посылали войска, но вернулось немного. Так что здесь по-прежнему добывают золото… и не только золото.
Мрак слушал внимательно. Видя, что она остановилась, кивнул:
– Да, мне уже сказали.
– И не только тебе сказали… Кстати, что это твой приятель за столом спит?
– Он не пьет, – буркнул Мрак.
Ее жутко белые глаза не изменили своего выражения, но Мрак чувствовал, что она оглядела убитого внимательно:
– Полагаю, что и женщинами уже не интересуется. Даже такими, как я.
Усмешка в ее глазах была приглашающая – разделить смех. Мрак слегка улыбнулся, пожал плечами. Мол, он бы на месте этого дурня и мертвый бы заинтересовался.
Жаба села и по-собачьи почесала задней лапой шею. Вытягивала ее так уморительно, что Хозяйка раздвинула губы чуть шире:
– Понятно, вам двоим все равно, зовут ли меня Хозяйкой или я здешняя прислуга. Тогда я скажу еще яснее. Здесь нет знатных или незнатных, а есть полезные или бесполезные. Вы двое показали себя с самой лучшей стороны. Да, я уже знаю, что вы двое… жаба наверняка помогала?.. помешали отнять наши волшебные эмеральды. Я их в оотеке послала колдуну Серой Горы в обмен на… некоторые вещи. Беда в том, что половину моих сокровищ постоянно отбирают разбойники.
Мрак прикинул, с какой скоростью женщина должна была спуститься с горы, чтобы так непринужденно войти в харчевню, по спине пробежал холодок. Понятно, почему здесь опустело так сразу.
– Разве разбойники сильнее колдунов?
– Я не колдунья, – поправила она мягко, но властно, – я… ну, это неважно. Но моя власть простирается только на мои горы. Здесь я сильнее любых волшебников, колдунов и заклинателей. Однако разбойники грабят уже за чертой, где моя власть кончается. Мне нужен человек, который мог бы действовать и за чертой моей власти. Чтобы нашел и уничтожил разбойников.
Мрак изумился:
– Ты предлагаешь это мне?
– Да. И я заплачу ту цену, которую назовешь сам.
Мрак покачал головой:
– Почему я? Ты меня совсем не знаешь.
– Я вижу человека, когда смотрю на него. Ты силен и отважен, но не глуп. Даже сейчас выбираешь слова осторожно…
Мрак развел руками:
– Тебе надо бы послушать, как я разговариваю с упрямой лошадью!.. Или с волом, что застрянет в грязи…
Ее глаза смеялись. Этот человек разговаривает свободно, без страха и подобострастия. Не по тупости, понимает ее мощь, не мог не слышать, какова подлинная власть Хозяйки Медной Горы.
Мрак тоже смеялся глазами, но размышлял быстро. Понятно, она может предложить любую цену. Все сокровища этих гор видны ей, как бы глубоко ни прятались в камне. Если ходит сквозь скалы, то все изумруды, алмазы, яхонты и прочие редкости соберет, когда захочет.
– Мрак, – сказала Хозяйка настойчиво, видя, что он молчит, – разве не видишь, что я из тех, кто не ушел от вас, смертных?.. Наоборот, сблизился. Я одеваюсь, как вы, люди, говорю на вашем языке, стараюсь даже думать, как вы, смертные! Я не знаю, почему Дана зашла еще дальше меня, ты знаешь, о ком я, но у меня есть причины…
Странно было видеть, как мертвенно-белые губы раздвигаются в улыбке, но Мрак уже притерпелся к ее алебастровому лицу, спросил в упор:
– Какие?
– Иногда можно узнать что-то важное и у вас, смертных. Даже поучиться.
Мрак отшатнулся, смерил ее полным недоверия взглядом. Перед ним богиня, способная воздвигать и рушить скалы, горы, да что там горы – горные хребты!
– Чему же? – спросил он настороженно.
Она раздвинула белые губы чуть шире. зубы тоже были белые, и Мраку показалось, что у нее этих белоснежных резцов в два ряда и все кусательные, ни одного для пережевывания, как у человека.
– Бронза, – ответила она, и впервые в ее бесстрастности он уловил не то удивление, не то зависть. – Я века, тысячелетия… да что там тысячелетия!.. была хозяйкой всех руд. Но не знала, что если мою медь смешать с моим же оловом, то получится металл впятеро прочнее! Это сделали вы, смертные.
Мрак сказал успокаивающе:
– Не боись, мы на этом не остановимся. Так что от нас уходить далеко не стоит, что-нибудь да проворонишь.
– Потому и говорю тебе: возьмешься?
– Да, – сказал он, – но к чему мне алмазы? Не девка, поди. А вот тцар Додон мне нужен.
Улыбка, если то была улыбка, покинула ее прекрасное лицо. От него повеяло холодом горных глубин. А когда спросила, то в музыкальном голосе Мрак уловил грохот обвала:
– Зачем?
– Без него уже началась смута. Пока ножи и мечи еще не в крови, но руки уже щупают рукояти.
Ее красиво изогнутые дуги бровей, словно бы запорошенные инеем, чуть приподнялись:
– Разве он сможет остановить?
– Не знаю, – ответил Мрак честно. – Но без него резня начнется наверняка.
Она несколько мгновений сидела молча, и Мрак вдруг заметил, что ее красивая грудь застыла, как вмороженная в лед. Богиня забыла, что люди умирают, если перестают дышать.
– Будь
