что можно сделать против всей веси? Разве что уничтожить ее всю…
– А что она хочет? – услышал Мрак сердитый голос за ближним столом. – Они сидят в норах, света белого не видят. Работают хуже, чем рабы. Спят на камнях и голой земле, едят траву и ящериц… Не видят ни женщин, ни вина! А когда наконец-то вырываются на волю… На каждый праздник десятка два убитых, еще больше покалеченных. Но ведь праздники бывают редко!
Мрак неторопливо хлебал суп. Жаба сидела рядом с миской и жевала хлеб, придерживая обеими лапами. Они заканчивали ужин, когда рядом сел горец, пославший его сюда. Он выглядел довольным, глаза блестели.
– Меня зовут Буден, – сообщил он. – Ты оказал нам огромную услугу. Просто огромную! Ты хоть знаешь, что там было? В суме, которую привез?
– Я знал, что там запрятано нечто, – ответил Мрак равнодушно, – но меня с детства учили не трогать чужое.
– Знал?
– Чувствовал, – поправился Мрак, – догадывался. И что-то очень важное. Иначе бы тот спасал себя, а не коня.
– И ты даже не посмотрел? – не поверил Буден. Он отодвинулся, потому что жаба пошла по столу в его сторону, глядя на него неотрывно.
– Я не получал разрешения смотреть, – объяснил Мрак. Видя остолбенелое лицо Будена, добавил успокаивающе: – Я люблю смотреть вперед, а не под себя. А здесь есть на что глянуть.
Насмотревшись, жаба вернулась к Мраку. Он почесал ее пальцем, жаба довольно забормотала. Буден снова сел, положив локти на стол, рассматривал лохматого незнакомца. Тот ел неспешно, в нем чувствовалась настоящая сила. Он не старался выглядеть сильнее или устрашающе, как в этом жестоком мире пытаются делать большинство, заранее отпугивая своим видом.
– Сюда не приходят просто поглазеть, – сказал Буден. – Здесь жестокое место. Приходят за богатством, властью, счастьем. Из каждого десятка выживают двое. Городок наш крохотный, но кладбище – огромное… Зачем явился ты?
– Я слышал, здесь живет родня моей жабы, – сообщил Мрак.
Буден с отвращением смотрел на жабу:
– Я впервые вижу такую громадную. И вообще в горах жаб не бывает… Или поймал где-то в болоте?
– Как раз в горах. Это не простая жаба. Горная! А ее взял, когда она с орлом дралась. Еще бы чуть, от орла бы одни перья… Едва оттащил!
Буден смотрел скептически. Наконец покачал головой:
– Здесь все необычные, как люди, так и звери… Да и кто в своем уме сюда полезет? Обычные сидят в теплой долине. Здесь, можно сказать, складывается совершенно новый народ. С новым характером, взглядами, стремлениями, жаждой нового… Здесь за один день можно отыскать богатство, за которое царский дворец будут отдавать, и то не возьмут! В горах находят золото, драгоценные камни, где-то бьет родник живой воды, а еще иногда находят оотеки… В том мешке как раз была спрятана одна.
Он впился глазами в лицо Мрака. Тот пожал плечами:
– Я должен ахнуть?
– А ты хоть знаешь, что это такое?
– Нет, но я знаю, как эти необычные люди поступают с найденными сокровищами, – ответил Мрак.
– Как?
– Пропивают вчистую.
Буден посмотрел на Мрака с уважением:
– Я вижу, ты проникся духом нашего необычного народа.
– Было дело, – согласился Мрак. – Не с первого кувшина… э-э… не сразу, говорю, но кто проникается долго, вдумчиво, без спешки, тот начинает понимать, что за этим народом великое будущее. Год долбить камни в подземных норах, не видя света, подыхать с голоду и жажды, рисковать быть заваленным, но все же отыскать слиток золота с конскую голову… а затем пропить за неделю – в этом что-то непостижимое, неподвластное разуму. Умом куявов не понять! Это у них явно от родства с богами.
В корчму вошел крепкий молодой мужчина. Высокий, широкий в плечах, налитой нерастраченной силой. На сапогах еще была пыль, чуткое обоняние Мрака уловило странные запахи дальних глубин земли. В рудокопе жила та мощь, что не успевает израсходоваться за тяжкий день, ищет выхода и после.
Он еще с порога окинул всех вызывающим взором. Многие опускали взгляды, отворачивались, а он с победным видом пошел через корчму. Внезапно его взгляд упал на Мрака, шаги сразу замедлились. Мрак был чужак в этой крохотной веси рудокопов и выглядел мужиком крепким.
Не спеша приблизился к столу, за которым сидел Мрак, глаза его смотрели жестко и угрожающе в лицо Мрака. Мрак откинулся на спинку лавки, посмотрел в ответ так же жестко и с вызовом. Любое отступление вызывает преследование как у волков, так и у людей. Но его, как и волка, нельзя испугать тем, что таращиться угрожающе или что-то молоть языком. И Мрак смотрел в глаза молодого местного силача, также не отводя взора. Жаба тоже села и смотрела на него, и силач наконец опустил глаза.
За столами раздались смешки. Оказывается, с них не сводили глаз. Над своими куражиться просто, их знаешь как облупленных. И знаешь, чего от кого ждать. А чужак… Он может оказаться тупым бараном, которого и ребенок отхлещет прутиком, может оказаться покрепче самого крепкого из местных.
Мужик побагровел, глаза округлились, как у горного орла:
– Ты сел на мое место!
– Твое место в собачьей будке, – ответил Мрак.
Мужик засопел, кулаки его сжались так, что слышно было, как скрипнула кожа на костяшках. Внезапно он с силой выбросил вперед правый кулак.
Мрак с непонятным для себя ожесточением – сколько ходит, а все без толку – пригнулся, избегая удара, а сам коротко и мощно ударил в грудь. Он услышал треск, хруст, даже плеск, будто лопались баклажки с вином, кулак что-то ломал и крушил, он поспешно отдернул руку, снова сел.
Мужик закачался, тяжело рухнул на лавку. Несколько мгновений он смотрел на Мрака неверящими глазами, затем их подернула пленка. Голова со стуком упала на столешницу. Изо рта потекла тонкая струйка крови.
– Дурак, – прошептал Мрак. Он ощутил что-то вроде сожаления. – Было бы из-за чего.
Хозяин корчмы сам поставил перед ним кувшин с вином. Мрак уловил уважительные взгляды. Все верно, подумал он хмуро. Он в мире, где ценят не умение волхвовать, лечить или объяснять движение звезд, а молодецкий удар. Да и тот чтоб без причуд, а прямой и понятный всем.
Внезапно в харчевне повеяло холодом. Мрак не видел, когда и как появилась эта женщина, если она женщина, ибо скорее возникла, чем вошла. Только что в дверях было пусто, а через мгновение, высокая и статная, она уже шла к его столу. Зеленое платье до полу блещет искорками, на голове венец, сапожки тоже зеленые, мерцающие, как излом малахита на свету. Лицо белое и
