Тем не менее именно на этом самолете Гитлер в 1944 году вознамерился посетить Токио, и хотя этому помешало неудавшееся печально знаменитое покушение, когда группа высокопоставленных мятежных офицеров вздумала подорвать своего фюрера бомбой, факт существования и готовности к применению этого самолета место имел. Расстояние от Берлина до Японии “Америкабомбер” мог покрыть максимум за тридцать часов, а при попутном ветре и того меньше — за сутки. Все зависело только лишь от опытности пилота и надёжности двигателей…
С японцами дело обстояло не хуже, и даже лучше. В отличие от своих германских коллег, японские пилоты имели колоссальный опыт полетов над океанскими просторами на дальние и даже сверхдальние расстояния, мотор ХА-115 хоть и не пошел в большую серию, но был гораздо надежнее многих немецких. Выбирая секретный путь в Южную Америку не через Тихий океан, где “Императорскому соколу” предстояло бы пробираться через зону многочисленных островов, перенасыщенных эффективными средствами американской ПВО, а через южную часть Индийского и Атлантического, начисто лишенных подобных” сюрпризов”, японские пилоты также значительно сокращали себе путь — ни много ни мало на 2 тысячи километров по сравнению с тихоокеанским, а это при крейсерской скорости немногим более 220-ти узлов (400 км. ч.) составляло целых 7 часов полётного времени! Понятно, аналогичный перелет в Берлин на виду у изумленных союзников по антигитлеровской коалиции высоко поднял бы акции Империи Восходящего Солнца в глазах неприсоединившихся нейтралов, продемонстрировав мощь техники блока Оси (что было бы совершенно нелишним в свете выхода как раз в те дни из блока “обанкротившейся” Италии…)
Тем не менее “Императорский сокол” очутился не в Берлине, а у берегов Южной Америки. Факт посещения японским самолётом Уругвая или Аргентины в мировой истории отражения тоже не имел, даже если бы для приема этого самого самолета была задействована взлётно-посадочная полоса какой-нибудь секретной авиабазы, что, правда, весьма и весьма сомнительно. Остается предположить только одно — Ки.77 просто-напросто не долетел до точки назначения. И причин этому могло быть несть числа. Погода, например. Или какая-нибудь досадная случайность, которые, бывает, вмешиваются в любое хорошо задуманное и тщательно спланированное дело в самый неподходящий для этого момент.
Глава 6. Аргентина-Япония
…Изучая японо-аргентинские и японо-уругвайские отношения во время второй мировой войны, можно запросто обнаружить, что наиболее тесную связь правительство Тодзио поддерживало не с Уругваем с его достаточно хорошо развитой банковско-финансовой системой (услугами которой Япония в условиях войны не могла воспользоваться с приемлемой для себя эффективностью), а с богатой на всякое промышленное сырьё и полезные ископаемые Аргентиной. Во время войны Аргентина вовсю импортировала сельскохозяйственные продукты и разнообразное ископаемое сырьё всем странам без исключения, которые могли платить за это золотом или качественными товарами.
Не являлись исключением, конечно, и страны Оси, причем для Гитлера и Муссолини продукцию закупал испанский диктатор Франко, а для Японии — Салазар. Причем португальские корабли, загруженные аргентинским импортом, брали курс прямиком на Японию, не опасаясь мощи военно-морского флота союзников, стоящего на этом нелегком пути. Дело в том, что у португальцев, подобно испанцам сохранивших гордую независимость от каких-либо воюющих сторон, в непосредственной близости от японских берегов находилась собственная колония в Китае — Макао[84], вот туда официально и предназначались все грузы. Естественно, и англичане, и американцы прекрасно понимали, к кому в руки эти грузы в конце концов попадают, однако они ничего не могли сделать. Португальские посредники получали от этих перевозок огромные барыши, в деле были замешаны также политики и промышленники многих стран (имеются документальные свидетельства, что в политической стороне этого дела был кровно заинтересован также хитрый и всемогущий Сталин), и потому японцы относительно спокойно получали из Аргентины абсолютно все, что им было нужно, что в некоторой степени и позволило подорванной экономике империи, полностью переведенной на военные рельсы, продержаться аж до 1945 года!
(…В числе прочего португальские и аргентинские пароходы везли в Японию и такой стратегический продукт, как танин, 90 % всего мирового производства которого в те годы находилось ТОЛЬКО в Аргентине. Танин — это экстракт из аргентинского “железного дерева” кебрачо, без которого не может обходиться ни одно кожевенное предприятие в мире. Смышленые японцы нашли этому дефицитному продукту еще одно применение — они пропитывали раствором танина с некоторыми другими химическими элементами все деревянные детали своих самолетов, тем самым значительно уменьшая губительное воздействие на них морской воды, предотвращая гниение а также повышая их прочность и огнеупорность. Но дело в конце концов не в самом танине, и даже не во всей той продукции, питавшей японские армии в Бирме, на Новой Гвинее и других театрах военных действий. Все дело во внутриполитической обстановке, царившей в Аргентине в 1943-м году.)
С самого начала второй мировой войны аргентинское правительство поняло, что у него имеется великолепный шанс самым кардинальным образом укрепить экономику своей страны, и потому ни о каком присоединении к какой-нибудь из воюющих сторон, как это сделали почти все зависимые от США центрально-американские государства (Гватемала, Сальвадор, Коста-Рика и прочие), и речи не было. Вспомним хотя бы тот факт, что именно в Аргентине за всю ее историю так и не были объявлены вне закона многочисленные фашистские, нацистские, прогермански и прояпонски настроенные группировки, громко именующие сами себя партиями.
“…Все военные годы в Аргентине и до сих пор вполне справедливо считают “аргентинским золотым веком”. - писал в своей замечательной книге “Аргентина и аргентинцы” известный аргентинский историк-публицист Виктор Сапала. — Мир за океаном, втянутый в кошмарную войну, голодал и протягивал руки, прося аргентинского мяса, пшеницы, кукурузы, кожи, льняного масла… “Боже милостливый, пусть война НИКОГДА не кончится!” — молились дельцы и прилагали все усилия к тому, чтобы правительство как можно дольше оставалось нейтральным. За несметные дары аргентинского солнца и плодородной пампы обе воюющие стороны платили такую цену, которая не снилась никому из промышленников за все годы существования аргентинской экономики. Достаточно привести только один такой факт: до войны импортеры аргентинского хлопка платили по 80 песо за тонну “белого золота”, и это считалось прекрасно. В 1941-м цена этой же тонны перевалила уже за 580 песо, причем ни о какой девальвации аргентинских денег речь не шла — за время войны песо укрепился настолько, что ему мог бы позавидовать и всеразрушающий североамериканский доллар…”
“…Эту игру — и вашим и нашим, — продолжает Сапала, — правительство президента Эдельмиро Фаррела смогло дотянуть до самого 27 марта 1945 года, когда под неимоверно усилившимся давлением Соединенных Штатов Америки оно наконец не объявило войну Японии и Германии. Никогда за всю историю Аргентины платёжный баланс страны не был в таком благополучном состоянии, как во время войны — в бюджете даже появилось активное сальдо, быстро увеличивающееся и составившее к концу войны почти три миллиарда долларов. Впервые в истории страны прекратились забастовки и всяческие бунты городской и сельской бедноты. Это не значило, конечно, что бедноты вообще не стало, но то, что каждый житель страны получил наконец свой кусок хлеба и мяса — это было бесспорным и очевидным любому скептику…”
Власть президента в стране за первый год войны здорово укрепилась, что позволило президенту объявить свою собственную войну (неофициальную, правда) английским компаниям, без всякого преувеличения оккупировавшим за более чем столетие независимости Аргентины всю аргентинскую промышленность и транспорт. В самый короткий срок были выкуплены практически все железные дороги, при этом правительство не постеснялось применить к завязшим в разорительной для себя второй мировой войне британцам самое натуральное “выкручивание рук” — мгновенно припомнились все обиды, принесенные аргентинцам за сто лет иностранного владычества. Англичане сдавали все свои позиции буквально без боя, и в этом аргентинскому президенту негласно помогали и сами американцы, надеявшиеся после окончания войны занять такое же положение в Аргентине, какое занимали их основательно ослабевшие ныне союзники с туманного Альбиона.
