державного первосвятителя было учреждение патриарших приказов. Из числа их: а) Приказ судный, иначе патриарший разряд, стал заведовать всей судебной частью в значении епархиального управления. Предметами заведования были: 1) дело о построении церквей; 2) определение к духовным должностям или точнее – выдача настольных грамот; 3) рассмотрение жалоб на духовенство и духовных лиц между собой; 4) рассмотрение преступлений против веры; 5) рассмотрение завещаний и суд по брачным делам. б) Приказ церковных дел, наблюдавший, чтобы никто не служил без ставленных и отпускных грамот и при Богослужении соблюдалось бы благочиние. в) Казенный патриарший приказ, с 1620 года собирал доходы с вотчин, посылал приказчиков, посельских и житничных старцев, брал пошлины за грамоты и печать Патриарха. г) Дворцовый приказ под управлением дворецкого с дьяками, делал заготовления и расходы по продовольствию и постройкам патриаршего дома и двора и заведовал служащими при дворе Патриарха.
Печатание книг церковных и меры к исправлению их возобновились в Москве еще до возвращения Филарета из плена. Вноябре 1616 года царским указом поручено архимандриту Сергиевой Лавры Дионисию 9, с канонархистом старцем Арсением Глухим и священником села Клементьевского (что ныне слобода Сергиевского посада) Иваном Наседкою, заняться исправлением Требника. Дионисий и его сотрудники принялись за дело, вверенное им, с живым усердием и не без достаточных пособий: кроме древних славянских рукописей были у них четыре греческих Требника. Арсений хорошо знал славянскую грамматику и язык греческий. С такими способами увидели, что позднейшие списки Требника обезображены ошибками; особенно странно было видеть, что Требник, недавно изданный, издан с грубыми ошибками. Исправители сделали, что могли сделать, – по мере сил и убеждению своему. Но в Москве огласили их еретиками. В июле 1618 года на соборе положили: «Архимандрит Дионисий писал по своему изволу. И за то архимандрита Дионисия да попа Ивана от Церкви Божией и литургии служити отлучаем, да не священствуют». Дионисия обвинили в том, что «имя Святой Троицы велел в книгах марать и Духа Святого не исповедует, яко огнь есть». Это означало: а) что исправители полагали сделать перемены в славословия Святой Троицы, оканчивающих собой разные молитвы; б) в чине водоосвящения исключали слово «и огнем», как внесенное произволом невежества 10. Напрасно Дионисий писал защищение поправкам своим. Пока происходили совещания Собора, Дионисия держали под стражей, а в дни праздничные в кандалах водили по улицам Москвы. Народ кричал: вот еретик! Хочет вывесть огонь из мира. И бросал в него чем попало. Преподобный, покрытый рубищем, был весел, как младенец. Потом в Новоспасской обители томили его в дыму на полатях и морили голодом. Арсений также посажен был в жестокое заключение. И целый год продолжались истязания с Дионисием. Главными обвинителями на Соборе были: Сергиева монастыря уставщик Филарет, ризничий диакон Маркелл да головщик старец Логгин. Маркелл мало известен, но весьма известны Логгин и Филарет. Головщик Логгин был прежде того справщиком книг при типографии, и, следовательно, теперь он стоял за личное свое дело. Все его достоинство состояло в том, что он был «громогласный певец, и хитрость грамматическую и философство книжное нарицал еретичеством». «Ты мастер всему, – замечал ему раз преподобный Дионисий, – а что поешь и говоришь, о том не рассуждаешь; вопишь великим гласом: Аврааму и семени, семени его до века». Архимандрит велел читать в храме беседы Златоустого, переведенные преподобным Максимом Греком; а Логгину это «море сладости, яко лужа негодная, вменяшеся». Наглость его не знала себе границ, как и невежество. Уставщик Филарет был другом Логгина. Этот был еще замечательнее. Он иночествовал в обители более 50 лет, но «от простоты ненаучения две мысли мудрования недоброго на ум его приидоша; первая убо мысль сицева: глаголаше бо, наш Иисус Христос не прежде век от Отца родися, но тогда, егда послан был Архангел Гавриил благовестити Пресвятой Деве Марии. Другая же мысль ему бе мудрование: Содетеля Бога, Непостижимого и Неописанного, Отца и Сына и Святого Духа, описана глаголаше и человечеобразна суща».
Иерусалимский Патриарх Феофан, прибыв в Москву, обратил внимание любви на страдальцев: он предложил Патриарху Филарету облегчить положение их; Дионисий и Арсений освобождены были из темницы; Наседка успел освободиться от гонения еще прежде. Совершенное же оправдание Дионисию Филарет произнес не прежде того, как получил письменный отзыв от других патриархов. Тогда (в 1626 г.) особенной грамотой повелел он не читать более слова и «огнем» в молитве водоосвящения и зачернить это слово в Требнике. Таким образом волнение невежества, дышавшего расколом, было укрощено.
Исправление и печатание книг при Патриархе Филарете продолжалось непрерывно. Преподобный Дионисий и сотрудники его указали много ошибок в разных церковных книгах. Согласно с волей Патриарха особенно тщательно пересмотрены были Требник и Служебник. Но так как тревоги невежества, заволновавшегося из-за одного слова, показывали, что весьма нужна осторожность в деле исправления, да и сам Патриарх Филарет стремился более всего сохранить русское от иноземного, от латинства, то в исправлении книг при нем следовали преимущественно также славянским спискам. В 1633 году окружной грамотой он требовал отобрать по всем местам и прислать в Москву для преданию огню устав, напечатанный справщиком Логгином 11.
Алексеевский монастырь в Москве (1625 г.) Стоял на месте нынешнего Храма Христа Спасителя (худ. Рабус)
В то же время обращено особенно внимание на распространение христианства между сибирскими народами. Еще тогда, как при царе Грозном покорена была Сибирь, в ней стали селиться по местам русские; в 1603 году уже крестились некоторые из начальников чусовских вогуличей. В 1620 году по ревностной заботливости Патриарха Филарета положено было для успехов веры назначить архипастыря в Тобольск; архиепископом поставлен Киприан, игумен Хутынский, уже известный ревностью к отеческой вере. Благочестивый царь Михаил снабдил Сибирского архиепископа пособиями жизни. Ревностный архипастырь выполнял надежды царя и Патриарха, крестил многих неверных в святую веру; а чтобы и жизнь христиан не была соблазном для слабых в вере, он старался врачевать то сильное расслабление нравов, какое видно было в русских поселенцах того края. Это стоило ему многих трудов и огорчений. Для успехов веры и благочестия построил он несколько монастырей в разных местах своей епархии 12.
Заботы первосвятителя обращались и на бедственную, отдаленную Иверию. Персидский шах Аббас, пользуясь бедствиями России, страшно опустошил Грузию. Кахетинский царь Теймураз I в 1619 году писал к царю Михаилу: «Лучше бы у матери моей утроба пересохла и я бы не родился, нежели видеть, что православная христианская вера и земля Иверская при моих глазах разорены; в церквах имя Божие не славится, и они стоят все пусты». Теймураз умолял подать
