у них документов велел двум конвоирам их по пути расстрелять, что и было сделано. Земскова за это полтора года спустя осудили к расстрелу без права на применение амнистии[2845].
Штурмовые отряды РКП(б) – войска ЧОН – отличались исключительной беспощадностью к повстанцам и сочувствовавшему им населению. Власти больше тревожились не из‐за террора, а из‐за мародерства, приводившего к разложению и снижению боеспособности. В приказе по ЧОН от того же августа 1922 года пресловутые «самореквизиции», типичные для красных штурмовиков, были названы «бандитскими проявлениями», позорящими РККА[2846].
Беспощадность войсковых частей, действовавших в Тюменской губернии после подавления Западно-Сибирского восстания 1921 года, наглядно показана Н. Г. Третьяковым[2847]. В конце июля 1922 года Ишимский отряд ЧОН под командой Квашнина, преследуя повстанцев, вторгся в соседний Тарский уезд, где начал производить экспроприации и расправы над местными жителями, заподозренными в связях с «бандитами», «чем вызвал враждебное отношение населения как к лично отряду, так равно и к Советской власти вообще», поскольку сам вел себя по-краснобандитски[2848].
На национальных окраинах, будучи крепко замешенна на шовинизме, красный бандитизм внутренних войск, подавлявших восстания коренного населения, свирепствовал особенно долго. Красный бандитизм был способом существования внутренних войск и ЧОН, где бывшие партизаны обычно занимали видное место; главными очагами его проявления были Якутия, Ойротия, Бурятия, Хакасия, где основные беззакония творились воинскими частями. Например, карательный отряд щетинкинца П. Л. Лыткина в октябре 1920 года уничтожил как казачьих пособников мужское население хакасского улуса Арбаты. Явившись под видом «белобандитов», отряд Лыткина созвал сход и два дня требовал добровольцев. С большим трудом получив немногих противников власти, лыткинцы их перебили, а затем открыли огонь по остальным хакасам. Трупы и притворившихся мертвыми свалили в колодец, забросали корой с крыш и зажгли: «Мнимо мертвые начали задыхаться… <…> …корье зашевелилось и высуналась половина туловища туземца и кричит[:] „Неме горек. Онче берым… (что надо[,] всем дам)“, …но Лыткину ничего не надо было и взвившаяся шашка покончила с туземцем. Высовывались еще люди, но безмолвно с разбитыми черепами возвращались обратно. Отряд уехал. Женщины и дети[,] не смея подойти к месту казни[,] издалека слышали стон погибающих еще несколько часов…» Всего погибло 34 хакаса, чудом спасся один. Партизан К. И. Матюх напоминал Лыткину в 1929 году, что жители Таштыпского района еще не забыли, как сельские «колодцы наполнили белогвардейцами»[2849].
В Хакасии главными виновниками повстанчества начала 20‐х годов были преступные действия карательных отрядов П. Л. Лыткина, Дзерве, Ковригина и др.[2850] Сопротивление красным со стороны многих хакасов сохранялось и позднее, несмотря на постоянные репрессии и бессудные расправы. Начальник второго боеучастка Ачинско-Минусинского боевого района А. П. Голиков (будущий писатель Аркадий Гайдар) в апреле 1922 года информировал командующего войсками ЧОН Енисейской губернии о том, что против «полудиких инородцев» необходимо применение, по опыту подавления восстания А. С. Антонова в Тамбовской губернии, самых жестких санкций, вплоть до полного уничтожения «бандитских» улусов[2851]. Отряд Голикова ограничился отдельными казнями хакасов, в основном занимаясь массовыми избиениями, пьянством и мародерством. Другие командиры частей ЧОН вместе с комячейками практиковали взятие заложников и массовые расправы.
Заместитель командующего войсками ЧОН Енисейской губернии В. Н. Какоулин, реорганизуя в августе 1922 года части, ведущие борьбу с повстанчеством в Ачинско-Минусинском районе, подчеркнул: «Полевые войска вести борьбу с бандитизмом не могут, для чего введен партизанский способ действий, сформированы добровольческие отряды из бывших красных партизан и инородцев…» С 15 июля по 15 октября того же года военными, безуспешно воевавшими с отрядом И. Н. Соловьёва, было взято 367 заложников из хакасского и русского населения, из них на семи заседаниях чрезвычайной тройки расстреляли 40 человек, в основном женщин и подростков[2852]. В сводке ГПУ от 17 ноября отмечалось: «Среди истребгрупп[,] сформировавшихся из бывших партизан и оперирующих против банд в Минусинском и Ачинском уездах, полное отсутствие дисциплины, партизаны грабят население, отбирают лошадей, занимаются порками и расстрелами». Однако, невзирая на частые казни заложников летом 1922 года, С. З. Астанаев – сподвижник Ивана Соловьёва, командира крупного повстанческого отряда, – той же осенью хорошо, по оценке чекистов, организовал агентурную разведку из жен и детей хакасов-повстанцев[2853].
Опубликованные данные говорят о беспощадной рубке чоновцами 10 апреля 1922 года пленных из отряда А. П. Кайгородова. Предводитель повстанцев разделил их судьбу. В мемуарной книге видного коммуниста П. Я. Гордиенко «Ойротия», изданной в Новосибирске в 1931 году, говорилось: «Вытащив Кайгородова из подполья, Долгих отрубил ему голову и приказал отряднику: „Скачи без останову в штаб… с донесением… Победа за нами… Доказательство – голова Кайгородова“». Один из чоновцев вспоминал: «Посредине пола на кошме лежал Кайгородов. …Дышал с хрипом. Долгих… велел всем отойти, одной рукой взял за чуб Кайгородова, взмахнул шашкой и отсек ему голову. В течение трех летних месяцев голову возили в ящичке со льдом по всем селам, стойбищам, организовывали по тому случаю митинги… пока не показали ее на заседании губисполкома для опознания жене Кайгородова…»[2854]
Таким образом, наиболее распространена версия о гибели Кайгородова от руки Долгих. Но в опубликованных материалах также указывалось, что Кайгородова застрелил старшина 2‐го эскадрона ЧОН П. П. Михайлов[2855], сам вскоре погибший. А вот И. П. Павлуновский по свежим следам (одновременно с событием) упоминал, что Кайгородов был 10 апреля 1922 года «убит при попытке бегства»[2856] (возможно, Павлуновский применил классическую формулировку чекистов, милиционеров и военных для маскировки убийства). Современный историк, опираясь на эти данные, пишет, что «Кайгородов при попытке к бегству был ранен и через 20 минут скончался»[2857].
В ряде ранних источников, однако, упоминается самоубийство Кайгородова после пленения[2858]. Так, по утверждению бывшего красногвардейского комиссара Ю. Г. Циркунова, подъесаул успел покончить с собой. Впрочем, черновик циркуновского исследования партизанщины Горного Алтая указывает на необычный способ самоубийства мятежника: «…раздавил руками ядра в мошонке»[2859]. В этом эпизоде легко заметить не самоубийство, а садистское убийство. Поскольку речь шла о легендарном Кайгородове, то его судьбу мог решить только командир карательного отряда ЧОН – кровожадный двухметровый великан И. И. Долгих. Характерно, что сам Долгих в мемуарах 1932 года опубликовал информацию о пленении Кайгородова с 40 «бандитами», а в конце подытожил: «Отдохнув 4 часа… забрав 200 [трофейных] лошадей, отряд расстрелял всех оставшихся бандитов, отрубил голову Кайгородову, которую послали в штаб 62[-й] бригады для доказательства разгрома банды». Не исключено, что бывший красногвардеец и командир батальона 22‐го Приобского партизанского полка армии Мамонтова (комполка был П. К.
