Однажды утром Лью зашел в зал для завтраков на Чанкстон-Кресчент и увидел там инспектора Венса Эйкрома — подобно ангелу он предстал в первых лучах, проникавших сквозь витражный купол, неумолимо поглощая Полный Английский Завтрак, здесь модифицированный в соответствии с Пифагорейской диетой, включая подделки сосисок, копченого лосося и сельди, омлеты, жареную картошку, жареные помидоры, овсяную кашу, сдобные булочки с изюмом, караваи, пшеничные лепешки и буханки разных форматов. Прислужники в мантиях незаметно крались от столов к огромной кухне и обратно с жестянками для чая, супницами и подносами. У некоторых было мистическое выражение лица. Любители долго поспать мелькали пятками в сандалиях, пытаясь избежать встречи с Инспектором, предпочитали есть быстро, а не соревноваться с его абсолютно правомочной ненасытностью.
— Приятно в такой час съесть немножко жареного бекона и картофеля, —Эйкром как-то с набитым ртом поприветствовал Лью, который сухо улыбнулся и пошел на поиски кофе — тщетная затея в это лучшее из утр, которое уже перестало быть таковым. Эти англичане полны загадок, но самая странная из них — равнодушие к кофе.
— Ладно, — крикнул он, — кто забрал чертову кофеварку Spong, — не то чтобы это имело какое-то значение, кофе здесь напоминал по вкусу что угодно, только не сам кофе из-за склонности местных использовать единственную кофейную мельницу в доме для приготовления порошка карри, фимиама, даже красителя для не поддающихся пониманию произведений искусства, поэтому в итоге он, как обычно, довольствовался щербатой кружкой бледно-серого чая, сел напротив Эйкрома и с восхищением уставился на него. Допуская, что он здесь не только для того, чтобы сообщить о новых вежливых предложениях Скотланд-Ярда относительно поимки Джентльмена-Бомбиста, Лью достал из внутреннего кармана колоду Таро, разреженную до двадцати двух Старших Арканов, и начал выкладывать карты по очереди на стол, среди остатков вегетарианского ливера в рубце и блюд с гороховыми пончиками, пока Эйкром не начал отчаянно кивать и размахивать пальцем, на котором, как надеялся Лью, была всего лишь патока.
— Ггббм-ххггххккхх!
Действительно. Ведь карта — не номер Ренфрю/Верфнера XV, а XII, Повешенный, которая из-за своих глубоко скрытых тайных значений, как казалось, всегда находилась в чрезвычайно критической области исследования. Лью привык думать о ней как о своей личной карте, поскольку это была первая карта «будущего», которую перевернули для него Нэвилл и Найджел. Когда он проверял в последний раз, его эту позицию в Айкосадиадах занимал некий Ламонт Реплевин, Эльфлок-Вилла, Стаффд-Эдж, Хартфордшир.
Когда рот Эйкрома наконец-то относительно опустел,
— Так что там, Инспектор, — как можно более щебечущим голосом, учитывая время суток, — ничего слишком политического, я надеюсь.
— Гм, — словно про себя, — немного этого... рыбного кеджери, думаю...да, превосходно...где-то здесь была баночка с конфитюром...прекрасно, право слово.
Лью раздумывал, не оставить ли человека наедине с его аппетитом, но тут вдруг Эйкром, словно укушенный насекомым, уставился на него выпученными глазами, вытер усы и рявкнул:
— Политического! Ну еще бы, тут все связано с политикой, разве нет.
— Если верить досье, этот Реплевин — антиквар.
— О, несомненно, если не брать во внимание, что на эту тему написана простыня длиной в полмили. Работа Ломбро больше всего наводит на размышления, да, наиболее иллюстративна.
Лью знал, что инспектор Эйкром был ревностным последователем криминалистических теорий д-ра Чезаре Ломброзо, в особенности —популярной теории о том, что нехватка идейности сопровождается отсутствием соответствующей ткани в мозгу и, соответственно, деформацией черепа, которую наметанный глаз может заметить в строении лица индивида.
— Некоторые лица — это лица преступников, ни много, ни мало, — заявил ветеран Столичной полиции, — и горе тем, кто не принимает это в расчет или не может правильно истолковать. У этого, — он передал фото «преступника», — как видите, — надпись «Международный Злодей» прямо на физиономии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лью пожал плечами:
— Похож на достаточно благонравного парня.
— У нас там один человек следил за ним, знаете ли.
— Зачем?
Эйкром окинул зал быстрым мелодраматическим взглядом и перешел на шепот:
— Немцы.
— Что, простите?
— У объекта Реплевина магазин в Кенсингтоне, торгующий, по данным его досье, «Греко-Буддистскими древностями и антиквариатом Трансоксании», что бы это ни было, этот дом посещают подозрительные типы, некоторых из них мы уже знаем, мошенники, видно уже по типу их лиц, поддельщики и фальсификаторы, скупщики краденого и коллекционеры... но больше всего нас, Скотланд-Ярд, беспокоит высокий процент немецких товаров, поступающих сюда из Внутренней Азии, кажется, все они проходят через заведение Реплевина.
Большинство тамошних археологических раскопок проводят немецкие команды, понимаете, идеальное оправдание для гостей, продолжающих приезжать в страну с дюжинами огромных тяжелых ящиков, помеченных услужливой этикеткой «Антиквариат». А потом Сэндс сообщает о балагане во Внутренней Азии — эта конъюнктура Шамбалы, и, словно этого еще не достаточно, Газовое Министерство у порога, с ума сходят из-за того, что они случайно услышали.
— «Газовое Министерство».
Многозначительно сжав в кулаках нож и вилку, Инспектор с радостью объяснил. Ламонт Реплевин, кажется, был практикующим приверженцем коммуникации с помощью угольного газа, иными словами, газопроводные магистрали города и пригородов на его карте Лондона были отмечены как коммуникационная сеть, в точности как линии телефонной связи или пневматической почты. Количество населения, которое общалось с помощью Газа и на самом деле не желало общаться каким-либо другим образом, оказалось значительным, и, по словам Эйкрома, с каждым днем росло, поскольку между городскими и пригородными или сельскими газопроводами продолжали создавать тайные каналы связи, система расширялась, она была похожа на сеть, словно вскоре должна неизбежно накрыть всю Британию.
Для счастливых обладателей молодости, денег и свободного времени это был не более чем интерес к чудаковатой Новинке, но многие общались с помощью газа по эмоциональным причинам, в том числе те, кто был так яростно зол на работу почты, что мог даже попытаться бросить бомбу в почтовый ящик, не говоря уж о толпах Суфражисток, выстроившихся в очередь перед ними. Скотланд-Ярд, проявив максимально живой интерес, какого можно было от него ожидать, создал отдел контроля трафика Газа.
— Что касается Реплевина, честно говоря, в Скотланд-Ярде мнения разделились. Некоторым кажется, что он занимается этим, как они говорят, из чувства прекрасного. Я не очень-то разбираюсь в современной поэзии, но узнаю коды, когда их увижу, и наш Ламонт, похоже, использует код какой-то просто изуверский. Дешифровщики бьются над ними круглые сутки, но до сих пор его не раскололи.
— Известно, откуда он исходит? Английский? Немецкий?
— О да, не говоря уж о русском, турецком, персидском, пушту, а также небольшом участке Горы Таджик. Что-то там происходит, уж точно. Конечно, у нас нет разрешения официально явиться в это помещение с визитом, но мы задались вопросом, не можете ли вы, учитывая весь этот сыр-бор с Шамбалой, поскольку вы сейчас в И. П. Н. Т., и лично вы пользуетесь такой свободой от юридических ограничений, о которой мы можем лишь мечтать...ну, вы понимаете.
— Как бы я поступил? Я просто сломал бы ящик и посмотрел бы, что там внутри.
— И нашли бы там кучу драгоценных китайских осколков, а затем я оказался бы в Севен Дайлс, где мне пришлось бы среди ночи светить фонарем в мусорные баки. Наверное, нет, — он рассматривал разрушительные итоги своего завтрака. — Вы не знаете, в этом здании можно найти хорошее блюдо тушеной фасоли? Кажется, никогда здесь не было ничего подобного.
— Думаю, что-то религиозное, — Лью указал пальцем на табличку, висевшую на двери кухни, с надписью êõÜìùí 'áðÝ÷ïõ, «Избегайте бобов», по словам Нэвилла и Найджела, пряма цитата из самого Пифагора.
