ею земли острова. Провела по ней пальцами – и внезапно отдернула их. Девушка содрогнулась:
– Ух… Да… Нам не стоит сходить с причала. Не сегодняшней ночью.
В голосе Томаса звучало недовольство:
– Остров сегодня не в настроении?
– Думаю, с нами может произойти что-то плохое, если мы попытаемся пойти с ним, – обеспокоенным голосом пояснила Молли. – Что бы там ни было… Духоприют хочет, чтобы только Гарри увидел происходящее.
– Почему бы ему просто не сочетаться с Гарри узами брака? – процедил Томас.
– Уже. Вроде того, – сказал я.
– Мой братец… геосексуал?
Я фыркнул:
– Воспринимай его как делового партнера. И будь счастлив, что он на нашей стороне.
– Он не на нашей стороне, – тихо произнесла Молли. – Но… думаю, он может оказаться на твоей.
– Это одно и то же, – предупреждающе сказал я, обращаясь к острову в целом. – Ты слышал? Они мои гости. Будь с ними вежлив.
Ритмически вибрирующая напряженность, исходившая от острова, не изменилась. Ни на йоту. Словно холодная могучая неподвижность древнего ледника, который не дрогнет в ответ на потуги эфемерного маленького смертного, не важно, чародей он или нет. У меня возникло такое чувство, что понятие «вежливость» просто отсутствовало в словаре Духоприюта. Что ж, довольствуемся тем, что он хотя бы воздерживается от насилия.
– Мы еще поговорим, – сказал я острову, стараясь, чтобы мой голос звучал угрожающе.
Духоприюта это не озаботило.
Я едва слышно чертыхнулся, взвалил «винчестер» на плечо и отправился в путь.
Шагая по острову, испытываешь странное ощущение. Словно разгуливаешь внутри собственного дома в темноте, с той разницей, что я не знал ни один дом настолько хорошо, насколько знал остров. Я чувствовал, где лежит каждый камешек, где торчит каждая ветка на моем пути, – ощущал это, даже не получая никаких сигналов от органов чувств. Идти в темноте было так же легко, как среди бела дня, даже легче. Зрением я не пользовался. Но каждый сделанный мною шаг был тверд, эффективен и точен.
В темноте я миновал полосу кустарника, не издав почти ни единого звука и ни разу не споткнувшись. На ходу я отметил, что Молли была права: столкновение энергий в воздухе создавало такой диссонанс, что большинство животных поспешили убраться отсюда – во всяком случае, те, что могли удрать. Олени исчезли. Исчезли птицы и еноты, не стало и скунсов. И хотя до ближайшего берега озера расстояние было более чем приличным, животные порой проплывают гораздо дальше. Мелкие млекопитающие – мыши, белки и прочие – остались, хотя и столпились на десятиметровой прибрежной полосе по всему периметру острова. Благодаря этому змеи радостно набивали утробы – они были явно слишком тупы для того, чтобы воспринимать надвигающуюся большую беду.
Я нашел тропинку к вершине холма – самой высокой точке острова – и двинулся по ней. Чтобы облегчить подъем, в склоне были вырублены неровные ступеньки – достаточно коварные, если двигаться по ним без должной осторожности или не знать это место.
На вершине холма некогда стоял каменный маяк. Сейчас это был изъеденный временем бункер, башня которого обрушилась давным-давно. Рядом с рухнувшей башней из осыпавшихся камней кто-то собрал небольшой домик. Когда я впервые увидел его, он представлял собой приземистое квадратное сооружение без крыши. Мы с Томасом собирались настелить крышу, чтобы у меня появилось место для ночевки на острове – место, где я мог бы развести огонь и согреться, но мы не успели этим заняться, потому что возникла масса неотложных проблем. Домик так и остался пустым, жалким и заброшенным, но сейчас, подходя к нему, я видел, что его внутренние стены окрашены мягким золотистым светом. В воздухе чувствовался запах дыма.
Кто-то развел для меня огонь.
Я пробирался вперед с удвоенной осторожностью, сканируя окрестности всеми чувствами, включая зрение, на случай если мое всезнание окажется не совсем всезнанием, но так и не почуял никакой угрозы. Я вошел в хижину и осмотрелся.
В очаге горел огонь, а на раскладном столе лежала груда наполненных едой массивных пластиковых контейнеров, в которых продукты могут не портиться по несколько месяцев. Такие контейнеры не по зубам даже грызунам и прочим мелким воришкам. В другом ящике находилось походное оборудование. Оттуда я выудил кофейник, который наполнил водой из старого насоса, стоявшего у входной двери. Засыпав в него пару горстей кофе, я подвесил кофейник на вращающийся вертел камина и пододвинул к огню.
Затем я достал череп и положил его на стол.
– Ладно, Боб, – сказал я. – Есть работенка. Ты все слышал?
– Да, да, – отозвался Боб, а в его глазницах замелькали огоньки. – Остров скоро должен взорваться или что-то в этом роде.
– Наша миссия: узнать, что происходит, почему и как нам все это остановить.
– Черт возьми, Гарри, я сам никогда до этого не додумался бы!
– Материал из разряда совершенно секретных, – предупредил я. – Все, что ты здесь узнаешь, предназначено только для моего и твоего сведения. Если попадешь в руки к кому-нибудь другому, все знания и всю информацию о сегодняшнем вечере надо упрятать куда-нибудь подальше, в надежные тайники. Только не вздумай лепить из себя еще одну личность, как ты проделал со Злым Бобом.
– Полная секретность, ясное дело, – отрапортовал Боб. – Кстати, чтобы накопить энергетический импульс, необходимый для создания нового меня с твоей помощью, нам понадобится не одна ночь. И вообще, чтобы это произошло, мне действительно нужно кое-что узнать.
– Меньше язвительности, больше анализа, – посоветовал я.
Лучи, выходящие из глазниц черепа, разгорелись ярче. Они прошлись влево и вправо, вверх и вниз, сканируя территорию, как тюремные прожекторы. Боб что-то задумчиво мурлыкал.
Я же занялся кофейником. После того как кофе начало закипать, я снял его с огня, плеснул немного холодной воды из насоса, чтобы осела гуща, и налил себе чашку. Потом добавил сухих сливок и приличную порцию сахара.
– С таким же успехом можно пить сироп, – пробормотал Боб.
– И это говорит тип, у которого даже нет вкусовых рецепторов, – парировал я. – Я привез тебя сюда, чтобы ты посмотрел на это место.
– Угу, – рассеянно отозвался Боб.
– И что? – спросил я.
– Хм, – произнес Боб. – Я все еще работаю над внешним слоем заклинаний на камнях этой хижины, Гарри.
Я нахмурился:
– Э-э-э… Что?
– Ты ведь в курсе, что там символы?
– Конечно, – ответил я и отхлебнул кофе. – Они вроде как засветились, когда…
Тошнотворные, отупляющие ужас и боль на несколько секунд заполнили мои мысли. Пару лет назад я воспользовался чародейским Зрением, чтобы заглянуть внутрь твари, с которой не стоило этого проделывать, и это оказалась не та ошибка, которая легко забывается. Теперь память об
