до острова и обратно хватит с лихвой. Ключа в замке зажигания не было – он всегда хранился в небольшом сейфе в каюте, но я знал комбинацию.
– Все нормально, – негромко сказал я. – Забирайся.
Молли поднялась по трапу, а я спустился в каюту.
Я не почувствовал никакого предупреждения об опасности, ни звука, ни движения – вообще ничего. Вот я спускаюсь по лестнице, а в следующее мгновение меня впечатывают лицом и грудью в стену, и кончик чего-то очень острого прижат к шее, чуть ниже правого уха. Холодные, сильные пальцы охватывают мою голову, вжимая ее в стену. Намек был предельно ясным: стоит мне дернуться или издать малейший звук – и эта острая штуковина войдет мне в мозг.
Я замер. Это казалось разумным. Если бы нападающий хотел меня убить, я был бы не в состоянии рассуждать о том, что он уже успел бы это сделать.
– Здравствуй, драгоценный мой, – промурлыкал очень мягкий мужской голос. – По-моему, ты забрался не на тот катер.
Я обмяк, почувствовав внезапное облегчение.
– Звезды и камни, – выдохнул я. – Томас, ты напугал меня до чертиков!
Сила, с которой холодные пальцы сдавливали мою голову, ни на йоту не ослабла, но на мгновение воцарилась ошеломленная тишина. Потом давление на мой череп стало просто яростным.
– Думаешь, это смешно? – осведомился мой единоутробный брат голосом, срывающимся на крик, закипая от гнева. – Или ты считал, что такой фокус меня развлечет?
– Томас, – произнес я, – это я.
– Разумеется! – Томас на секунду еще более усилил давление. – Гарри Дрезден мертв.
Мне показалось, что глаза мои вот-вот выскочат из орбит, и у меня вырвался невнятный полузадушенный звук.
– А теперь, – свирепо проговорил он, – я дам тебе ровно три секунды, чтобы ты начал говорить правду, или, клянусь Богом, я порву тебя на такие кусочки, которых для опознания не хватит.
Он не шутил. Адские погремушки! Он был в ярости. Будь я даже из тех, кому страх вообще неведом, – а я не таков, – я бы уже начал нервничать всерьез.
– Мэб! – выдавил я из себя. – Черт подери, Томас, ты чокнутый! Это была Мэб!
– Мэб послала тебя? – требовательно спросил Томас.
– Мэб спасла меня! – Я уже хрипел. – Адские погремушки, чувак! Это же я!
Томас издал рычащий звук октавой ниже, но не расплющил мой череп и не воткнул заточенную железку мне в мозг. Томас был силен – сильнее меня. Вампир Белой Коллегии может проявлять подобную силу только в особых случаях, но Томас был очень хорошо откормленным вампиром. Я знал, что, если он захочет сделать это, все стероиды Зимнего Рыцаря мне не помогут и он вывернет меня наизнанку, как конгрессмен логику.
– Молли! – позвал он. – Я знаю, что ты здесь. Я чую твой запах.
Несколько секунд спустя послышались мягкие шаги по трапу, и у двери шевельнулась тень.
– Я здесь.
– Что это за хрень? – требовательно спросил он.
– Точно не скажу, – ответила Молли. – Тут темно. Но если бы я могла видеть, то сказала бы, что предпочитаю не влезать между двумя братьями, когда они дерутся. Толку от этого никогда не бывает.
Немая сцена длилась две или три секунды. Потом давление на мой череп прекратилось так внезапно, что я едва не упал. Но все-таки смог удержаться на ногах и покачал головой:
– Ох. Я тоже рад снова тебя видеть, чувак.
Он бесшумно пересек каюту, и раздался щелчок. Лампа на батарейках зажглась, осветив помещение тусклым, но все же достаточным светом.
Ростом мой брат почти шести футов. Он выглядел таким же, каким я помнил его: темные блестящие волосы, ниспадающие на плечи. Кожа – даже бледнее моей. Глаза – как темно-серые грозовые тучи, хотя сейчас они казались ярче, чем обычно, поблескивая металлическими крапинками, что выдавало его тревогу и гнев. Мы обменялись похожими хмурыми взглядами: сплошь черные брови и пристальные немигающие глаза, – его рот искривился в молчаливом оскале, когда он смотрел на меня. На нем были джинсы – и больше ничего. Койка в каюте была опущена, и на ней только что спали. Я разбудил его, поднявшись на борт. В правой руке он держал металлический колышек от палатки – грязный и ржавый. Интересно, гангрену мозга легко заработать?
– Ого… – сказала Молли. На мгновение она уставилась на Томаса. – Эм… Боже…
Ах да, я забыл упомянуть: мой брат из тех мужчин, за которыми женщины бегают. В смысле: табунами. Я сказал бы, что он красив как модель, но, насколько мне известно, таких красивых моделей, как он, просто не существует. По его рельефной мускулатуре прокатываются волны, даже когда он стоит неподвижно и расслабленно, – и, на мой взгляд, это абсолютно несправедливо.
И… я нечасто разглядываю себя в зеркале, но внезапно осознал, что за последние пару-тройку лет Томас перестал выглядеть как мой старший брат. Он выглядел моложе меня. Чародеи могут жить долго, но при этом мы не выглядим молодыми. Томас же был вампиром. Он будет выглядеть так же хорошо до последнего вздоха.
Этот тип не качает мышцы, ест все, что захочет, и при этом всю свою жизнь выглядит так здорово и молодо. Разве это справедливо?
– Ты не можешь быть моим братом, – сказал Томас, буравя меня взглядом. – Мой брат мертв. Знаешь, откуда мне это известно?
– Томас, – начал я.
– Потому что мой брат нашел бы способ известить меня, – яростно проговорил Томас. – Будь он жив, он связался бы со мной. Он дал бы мне знать.
Молли вздрогнула и отвела взгляд, словно услышала очень громкий и неприятный звук. Я не настолько чувствителен к чужим эмоциям, как она, но и без этого я понял, что Томас просто вскипел, увидев меня здесь.
– Прости, Гарри, – сказала Молли. – Я не могу… Это больно.
– Иди, – мягко ответил я.
Она кивнула и вышла на палубу катера, закрыв за собой дверь. Мой брат остался на месте, все так же пристально глядя на меня.
– За все это время, – сказал он. – Ни единого слова.
– Я был мертв, – тихо сказал я. – Или почти мертв. Может быть, это было больше похоже на кому. Черт, я думал, что умер.
– Когда же ты очнулся? – спросил он подчеркнуто нейтрально.
– Около трех месяцев назад, – ответил я. – Я был в нелучшей форме. И все это время проходил реабилитацию.
– Три месяца, – сказал он. – Телефонов там нет?
– Вообще-то, действительно нет. Какое-то время я был в пещере на острове. Потом в Арктис-Торе.
– И никакого способа выйти на связь? – спросил он спокойно. – Даже для тебя?
Тишина повисла свинцовым грузом. Томас знал, на что я способен. Если
