– Вы отдали мне его в день шестнадцатилетия! – обиженно фыркнула принцесса. – Я к тому времени уже года четыре не играла в игрушки.
– Просто подстраховался. Прилягте на кушетку, пожалуйста, я хочу убедиться, что с вами все в порядке.
Ника опустила камень обратно в декольте и насупленно последовала за магистром.
– Слушай, я понял! – возбужденно прошептал Женька, схватив меня за рукав. – Я понял, откуда ты узнала! Твоя эмпатия! Ты поймала наши чувства, да?
– Догадливый, – буркнула я. – Череп не жмет?
– А чего такая злая? Не понравилось? По-моему, было здорово. Я бы повторил.
Он снова ухмыльнулся от уха до уха. Похоже, ситуация его здорово веселила. Мне вспомнилось, что когда появился магистр, я как раз собиралась найти этого Ромео и оторвать ему… что-нибудь. До чего дотянусь.
Но злость уже прошла. На Женьку невозможно долго сердиться. Особенно если он не виноват.
– Мне понравилось, – со вздохом призналась я. – Ему – нет.
– Да ладно, – Женька недоверчиво покосился на приятеля.
Дан с усмешкой развел руками, как бы говоря: «Что тут добавить?»
Сволочь. Мог опровергнуть хотя бы из вежливости. Ему все равно, а мне не так обидно.
– Ладно, я поняла, что Ника теперь маг. Но ведь Дар – это свойство врожденное, разве нет? При чем здесь Луч?
– Я расскажу то, что мне известно, – магистр устроился за столом и обвел кабинет приглашающим жестом. – Присаживайтесь. Разговор получится долгий.
Женька примостился на кушетке рядом с Никой, взяв ее подрагивающую ладошку в свои руки. Девушка доверчиво положила голову ему на плечо. Еще вчера она бы себе не позволила такого в присутствии наставника, но теперь это вышло у нее совершенно естественно. Мы с Даном расселись по креслам. Верховный маг смотрел на нас через широкий письменный стол, заваленный бумагами, и у меня невольно возникла ассоциация со школьным классом, замершим перед строгим учителем.
– Как я уже сказал, артефакт оставила мать Вероники. Она не слышала про Звезду Четырех Стихий и никогда не замечала за камнем магических свойств, но интуиция подсказывала ей, что это не просто украшение. Чхены чувствительны к таким вещам.
– А что такое Звезда Четырех Стихий? – Ника подалась вперед, глаза широко распахнулись от любопытства.
– Артефакт, частью которого является Луч Огня, – лаконично пояснил магистр. – Есть легенда, что когда-то Звезда была целой, но Найэри разделили ее и раздали Лучи людям. Хранителям. Впрочем, в эту легенду всерьез не верят даже эльфы, так что я поначалу не связал ее просьбу с легендой о Хранителях. Я просто оставил Луч у себя и, когда пришло время, передал его Веронике. А потом появились вы, – маг посмотрел на меня, но я поняла, что он имеет в виду нас троих – меня, Женьку и Вереска. – И после рассказа о том, как Луч Воздуха попал сначала к Чин Тану, а потом к вам, Юлия, я задумался, что в легенде о Хранителях, возможно, больше правды, чем принято считать. Кристоф подал мне идею, что человеческие маги – это те, в ком течет кровь первых Хранителей, и их магия как-то связана со Звездой. И он же обратил мое внимание на тот факт, что немногочисленные человеческие маги обрели известность в достаточно зрелом возрасте, нет никаких данных об их детстве и отрочестве. Никто из эльфийских теоретиков магии не придавал значения этому факту, мы привыкли, что человеческие летописи изобилуют белыми пятнами. Кристоф предположил, что в детстве Дар Хранителей никак внешне не проявлялся, а инициация происходила позже. Еще каких-то лет десять назад эта идея даже мне показалась бы нелепой, не говоря о моих коллегах из Академии. Но исследования группы Эль-Гаудала подтверждают, что латентный Дар – существует. Только до беседы с Кристофом мне не приходило в голову связывать его со Звездой. Оставалось понять, как активируется Дар. Господин белль Канто, положите, пожалуйста, Веронику на кушетку, ей так будет удобнее.
Три наших головы синхронно повернулись к Нике. Девушка безмятежно спала, прислонившись к Женькиному плечу.
– Я ее усыпил, – пояснил магистр, заметив тень беспокойства на моем лице. – То, о чем пойдет речь дальше, юной принцессе слышать совсем не обязательно.
Женька бережно опустил Нику на кушетку, подсунул подушку ей под голову и заботливо прикрыл простыней. Девушка чему-то блаженно улыбнулась во сне.
– Я предположил, что существует обряд, активирующий Дар Хранителя. Кристоф считал, что инициация происходит стихийно. Как оказалось, мы оба были по-своему правы, хотя он – ближе к истине. Я уговорил его провести для меня расследование. Он не успел его завершить, но кое-что все-таки разыскал. В одном горном поселении до сих пор существует варварский обычай: молодая знахарка, принимающая обязанности от своей предшественницы, подвергается публичной дефлорации, вступая в сексуальный контакт с одним из воинов.
Магистр бросил на меня быстрый взгляд, видимо, проверяя, не грохнусь ли я в обморок от таких подробностей.
– Никакого логического объяснения этой традиции нет, знахарские способности не зависят от девственности их обладательницы. Кристоф высказал гипотезу, что когда-то давно в селении была знахарка-Хранительница, чьи способности активировались во время первого сексуального контакта, и с тех пор традиция сохранилась, хотя никто уже не помнит, откуда она пошла. Он оказался прав. Я узнал это позже, когда посетил деревню. У них действительно есть поверье, что если девушка чиста душой так же, как и телом, во время ритуала на нее снизойдет дар небес, и она станет Великой Матерью, как уже было однажды. Я понимал, что одного случая не достаточно, чтобы сделать выводы, поэтому счел преждевременным посвящать в это Веронику. Но был готов к тому, что произошло сегодня.
В самой идее обретения магического дара через секс, которая казалась откровением эльфу, я не нашла ничего нового: она присутствует чуть ли не во всех земных культурах. Но картинка все равно не складывалась.
– Магистр, а как же Вереск?
Женькины глаза удивленно расширились, и я покраснела, осознав двусмысленность вопроса.
– Мы не занимались любовью. Но перед смертью у него радужки поменяли цвет, стали эльфийскими. Как у Ники, только синими. Магия Воды.
Магистр покачал головой.
– Вы уверены в том, что действительно видели это? Простите, Юлия, но вы находились в состоянии стресса. Да и сотрясение мозга вполне могло исказить восприятие.
Я хотела возмутиться, но возражения застряли в горле. Не так давно я убеждала себя в том, что встреча в Вельмарском трактире была реальной, потому что несколькими месяцами позже я узнала глаза менестреля. Но что если взгляд умирающего Вереска тоже был игрой моего воображения?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
