— Очень хорошо. Давай пойдем на… компромисс. Я возьму девять десятых сфер. Ты сможешь сохранить остальные.
Кал возмущенно вскочил.
— Мой отец никогда…
— Кал, — прервал его Лирин. — Я могу говорить за себя.
— Но ты, конечно, не заключишь такую позорную сделку.
Лирин какое-то время молчал.
— Иди на кухню, — наконец сказал он. — Попроси у поваров еды, больше подходящей тебе.
— Отец, но…
— Иди, сын, — твердо повторил Лирин.
Неужели правда? После всего, неужели отец просто сдался?
Кал побагровел и вылетел из зала. Он знал дорогу на кухню. В детстве он часто обедал там с Ларал.
Он убежал не потому, что его выставили; он не хотел, чтобы отец и Рошон видели его чувства: досаду от того, что он встал и наорал на Рошона, хотя отец собирался заключить сделку; унижение от того, что отец мог даже подумать о сделке; расстройство от того, что его прогнали. Кал обнаружил, что плачет, и постарался взять себя в руки. Он прошел мимо пары солдат Рошона; желтый свет висевших на стенах тусклых масляных ламп подчеркивал грубые черты их лиц.
Проскочив мимо них, Кал повернул за угол и только здесь остановился около кадки с растением, сражаясь со своими эмоциями. В кадке стояла комнатная винопочка, до полного раскрытия которой оставалось еще одно поколение; несколько конусообразных цветков тянулись вверх из ее последней раковины. На стене над ней горела лампа, слабым задыхающимся светом. В задних помещениях особняка, рядом с комнатами слуг, сферы для освещения не использовали.
Кал прислонился к стене, дыша тяжело и неровно. Он чувствовал себя как Кабин — один из десяти дураков, — который вел себя как ребенок, хотя был взрослым. Но что он должен думать о поступках Лирина?
Он вытер глаза, прошел через несколько распахнутых дверей и очутился на кухне. Рошон все еще пользовался услугами главного повара Уистиоу, Барма, высокого худого человека с черными волосами, которые он заплетал в косы. Барм ходил по кухне, отдавая распоряжения младшим поварам; пара паршменов вносила через задние двери особняка корзины с провизией. Барм не расставался с длинным металлическим черпаком, которым стучал по висевшим на стенах сковородкам или кастрюлям, отдавая приказы.
Бросив на Кала небрежный взгляд своих темно-коричневых глаз, он приказал одному из слуг принести хлебец и таллиевый рис. Детская еда. Кал еще больше смутился, сообразив, что Барм мгновенно понял, почему его послали на кухню.
Кал подошел к специально выделенному для еды уголку и стал там ждать. Это был свежепобеленный альков, в котором стоял покрытый графитом стол. Он уселся, положил локти на камень, а голову на руки.
Почему он так разозлился от одной мысли, что отец может отдать большинство сфер в обмен на безопасность? Верно, если это произойдет, его не пошлют в Харбрант. Но он уже и так решил стать солдатом. Так что это не имеет значения. Или имеет?
Я завербуюсь в армию, подумал Кал. Я убегу, я…
Внезапно мечта — план — показалась невероятно детской. Она принадлежала мальчику, которого заслуженно послали на кухню есть рис, пока взрослые говорили о важных делах. В первый раз ему стало обидно, что он не сможет учиться на хирурга.
Дверь кухни резко распахнулась. Вошел сын Рошона, Риллир, разговаривая с кем-то.
— …не знаю, почему отец требует, чтобы здесь было так мрачно. Масляные лампы в коридорах? Что может быть более провинциальным? Ему бы полегчало, если бы я смог вытащить его поохотиться. Тогда мы смогли бы хоть как-то развлечься в этом захолустье.
Риллир заметил сидящего Кала, но прошел мимо, как будто тот был стулом или полкой для вина: заметил, но в остальном игнорировал.
Кал обнаружил, что смотрит на спутницу Риллира. Ларал. Дочь Уистиоу.
Так много изменилось. Он давно не видел ее, но вот внезапно возникли старые чувства. Стыд, возбуждение. Она знает, что родители собирались поженить их? Один взгляд на нее, и он опять почти полностью смутился. Но нет. Его отец может глядеть Рошону прямо в глаза. Значит, и сам Кал может взглянуть в глаза Ларал.
Кал встал и кивнул ей. Она посмотрела на него, слегка покраснела и пошла дальше, волоча за собой старую няню — компаньонку.
Что случилось с той Ларал, которую он знал, — девочкой с распущенными черно-желтыми волосами, которая любила лазать по камням и носиться по полям? Она надела желтое шелковое платье — модную одежду светлоглазых женщин, — аккуратно зачесала волосы и еще покрасила их, чтобы спрятать светлые пряди. Левая рука скромно скрывалась в рукаве. Она стала выглядеть как светлоглазые.
Богатство Уистиоу — то, что от него осталось, — перешло к ней. И когда Садеас вручил Рошону власть над Хартстоуном — а также подарил особняк и сад, — кронпринц предоставил ей приданое, в качестве компенсации.
— Ты, — сказал Риллир, кивая на Кала и говоря с быстрым городским акцентом. — Будь хорошим мальчиком и принеси нам ужин. Мы будем есть в уголке.
— Я не кухонный слуга.
— Ну и что?
Кал покраснел.
— Если ты ожидаешь, будто я тебе что-то дам за то, что ты принесешь еду…
— Нет… я хотел сказать… — Кал посмотрел на Ларал. — Скажи ему, Ларал.
Она отвернулась.
— Делай, как тебе приказано, мальчик, — сказала она. — Мы голодны.
Кал уставился на нее и почувствовал, как краска полностью залила щеки.
— Я… я не собираюсь ничего тебе приносить! — сумел выговорить он. — И не имеет значения, сколько сфер ты собираешься мне предложить. Я не мальчик на побегушках. Я хирург.
— А, ты сын его.
— Да, — ответил Кал, поражаясь, как гордо прозвучало простое слово. — И я не дам тебе запугать меня, Риллир Рошон. Как твоему отцу не удалось запугать моего.
Не считая того, что они как раз сейчас заключают сделку…
— Отец не говорил, насколько ты смешной, — сказал Риллир, прислоняясь к стене. Он казался лет на десять старше Кала, а не на два года. — Значит, тебе стыдно носить людям еду? Хирург разве чем-то лучше кухонного слуги?
— Э, нет. Но это не мое Призвание.
— И какое у тебя Призвание?
— Делать больных людей здоровыми.
— Но я заболею, если не поем! Разве ты не исполнишь свой долг, принеся мне еду?
Кал задумался.
— Это… это совсем не то.
— А мне кажется, очень похоже.
— Тогда почему бы тебе не принести еду самому?
— Это не мое Призвание.
— И какое у тебя Призвание? — вернул Кал, вспомнив слова Риллира.
— Я — наследник правителя города, — сказал Риллир. — Мой долг — руководить, следить, чтобы работа была сделана и люди не ленились. И я даю важные задачи темноглазым бездельникам, чтобы они приносили пользу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
