фей. Они выглядели потерянными и изнуренными, как будто прожитые в беспечном веселье года разом навалились на них грузом усталости и морального истощения. Их полупрозрачные крылья стали бесцветными, а облик утратил мистическое очарование. Очевидно, исчезновение сущности чистого Света нанесло народу фей весьма ощутимый ущерб. Наверное, они это заслужили.
По террасе сада время от времени пробегали и атланы, в основном клирики невысоких чинов. Ферот подозвал одного из них:
— Где кардинал Иустин и архиепископы?
Необходимо как можно скорее объяснить им произошедшее, передать слова светлых духов и Повелителя, а также подтолкнуть их к принятию правильного решения относительно будущего Атланской империи. Пусть они властолюбивы и высокомерны, но совсем не глупы. Сопротивляться реалиям новой эпохи бессмысленно.
— Кардинал и… — клирик запнулся, в ужасе уставившись на угольно-серую кожу вокруг левого глаза епископа: — Это проклятие? Мы все прокляты?! Я знал!
— Нет, это… из-за болезни, — поспешил успокоить его Ферот. — Наследственная болезнь.
— А… простите, — пробормотал атлан, с некоторым усилием отведя взгляд в сторону. — После случившегося я во всем вижу проклятие.
— Неудивительно. Так где сейчас кардинал и архиепископы?
Клирик нервно дернулся в попытке пожать плечами.
— Исчезли.
— Как исчезли? — нахмурился Ферот.
— Вот так. Все находились в зале заседания совета. И я там был. А потом стены, пол, потолок… Все как будто поплыло, сместилось в сторону, оголяя какую-то старую каменную кладку. Везде пыль, осколки и, кажется, обломки древней мебели. Оно, знаете, выглядело так… так… как сказать… оно словно лежало на дне реки все это время, а мы видели только поверхность воды. А когда вода внезапно ушла, оно стало реальностью. Та Цитадель, в которой мы жили и работали, просто взяла и исчезла. Исчезла!
— А что случилось с Иустином?
— Это и случилось, говорю же, — клирик судорожно вздохнул. — Кардинал, архиепископы, большинство атланов высших чинов и несколько фей — все они исчезли вместе с той Цитаделью. Остались немногие.
Душа озаренной крепости, созданная общественным сознанием атланского народа, его искренней верой в рукотворные идеалы, в собственную исключительность и в совершенство пропитанного предрассудками правосудия, была материализована светлой силой изначальной сущности. Но чистый Свет покинул этот мир, и Цитадель канула в небытие, забрав с собой своих хозяев и создателей, преданных доктрине всей душой и разумом.
— Понятно.
Ферот задумался. Атланское правительство навечно застряло в каком-то измерении, которого, должно быть, уже не существует. Теперь обсуждать будущее страны не с кем. Но, наверное, оно и к лучшему. Ведь Атланской империи как таковой давно нет. Пришедшее из позапрошлой эпохи понятие должно было там и остаться, но избранный Светом народ не мог отказаться от собственного величия, пусть оно и сохранилось только в названии.
Теперь все иначе. Нет страны, но есть мир. И определять судьбу этого по-новому старого мира будут не одни лишь атланы, а все народы, населяющие его.
— Может, вы что-то знаете? — с надеждой в голосе спросил клирик. — Никто ничего не понимает. Что произошло?
— Свет был принесен в жертву ради спасения всего сущего.
Настолько безумную фразу придумать невозможно. Так могла звучать только правда.
— Свет… что? — глаза молодого атлана вновь округлились от ужаса. — Нет! Нет. Да? Да… Я ведь почувствовал. Я ведь все почувствовал! — он вцепился в плечи Ферота: — Что же теперь с нами будет?!
Епископ мягко отстранил его от себя и печально улыбнулся.
— Я не знаю. Попробуем жить дальше, наверное.
Ошарашенный клирик отступил, повернулся и медленно побрел, направляясь явно не туда, куда так торопливо бежал несколько минут назад.
«Что же теперь с нами будет? — мысленно повторил Ферот, глядя ему вслед. — С нами, с атланами? Ну… Нам предстоит многому научиться. И нашими наставниками станут те, кого мы веками презирали. Придется перешагнуть через высокомерие и многочисленные заблуждения об иных народах, мире и нашем месте в нем. Озаренная Цитадель забрала с собой не всех. Здесь, как я понимаю, остались те, кто мыслит гибче и способен изменить свое мнение. Если это действительно так, то у атланского народа еще есть будущее в обществе равенства и справедливости. Если же я ошибаюсь… Что ж, время рассудит».
Епископ подошел к краю террасы. Ему открылся чудесный вид на Камиен. Мир снова меняется, а город остается прежним. И даже опустевший юго-запад рабочего квартала рано или поздно вновь будет заселен. Старое место в новые времена, старые проблемы в новой эпохе. Нищета, преступность, моральное разложение. От них невозможно избавиться, но с ними необходимо бороться.
«Многие совершали предосудительные поступки, потому что у них не оставалось иного выбора. Но теперь каждый волен выбирать, кем он желает быть и чем заниматься. Даже бывшая куртизанка сможет стать лекарем… — Ферот поморщился. Его сердце болезненно отбивало сбивчивый ритм, и осознание того, что эти воспоминания и чувства принадлежат не ему, ничуть не помогало. — Аели… я… прости. Мне очень жаль. Ахин любил тебя. Я чувствую это».
Епископ помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения, но образ очаровательной девушки, поправляющей непослушный зеленоватый локон, стоял у него перед глазами. А память кровоточила кошмарными подробностями ее смерти.
Стараясь дышать как можно глубже, Ферот прошелся вдоль террасы сада. Вскоре его взгляд совершенно случайно зацепился за крыши вычурных особняков квартала фей. Думать о крылатом обоеполом народце совсем не хотелось, но епископу нужно было хоть как-то отвлечься от мрачных воспоминаний.
«Феи. Они так же прелестны снаружи, как омерзительны внутри. Кого-то из них забрала озаренная Цитадель, иные же остались с нами. Надеюсь, феи изменятся. Я верю, что они мудры и талантливы, но лень и любовь к удовольствиям мешают проявиться их лучшим чертам. Впрочем… — атлан усмехнулся, удивившись собственной наивности: — Все будет по-прежнему. Ростовщичество, алкоголизм и разврат. Ну, это их дело. Лишь бы не мешали жить другим».
А в восточной части города, за высокой полуразрушенной стеной, чернело пятно Темного квартала.
«Пройдет не один десяток лет, прежде чем он перестанет быть символом позорного рабовладения. Но есть последствия, которые уже невозможно исправить. Городские демоны и циклопы истреблены созданиями Света. Мы поколениями использовали их силу для самой тяжелой работы, доводя некогда гордых и могучих созданий до истощения. Вероятность того, что они восстанут и присоединятся к вторжению Ахина, была до невозможности мала. Но правительство Атланской империи все же вынесло жестокий вердикт — порождения Тьмы должны умереть. Сильнейших убили первыми. А их невыносимый труд достался бы людям и великанам, новым невольникам. Таково уж лицемерие атланов. Надеюсь, это в прошлом… Но что стало с бесами? Думаю, мало кто из них выжил. Скорее всего, они спрятались в канализации, ожидая окончания чистки. Однако то, что
