После 335 г. Греческая лига рассматривалась греческими государствами не как политическое звено между союзом греческих государств и Македонией, а как орудие контроля над греками в руках Александра, которому подчинялись не из преданности, а из страха. Экспедиция против Персии фактически перестала быть совместной операцией, способной поддержать честь греческих государств, так как она началась на фоне всеобщего недовольства. Таким образом, в истории Греции уничтожение Фив стало более решающим событием, чем разграбление Персеполя. Сами греки оказались слепы к своей судьбе, а Александр впоследствии сожалел о своем поступке. Сначала подстрекая Фивы, потом напав на них и проголосовав за их разрушение, греки показали, что они утратили те принципы и гуманность, которые были в значительной степени характерны для их политики с начала столетия. Разумеется, сами Афины и Фивы создали прецедент наказания посредством andrapodismos и превзошли его, уничтожив в некоторых государствах всех взрослых мужчин. Но их поступки не оправдывают Александра, опустившегося до их уровня и потерявшего шанс на примирение.
В Афинах дух сопротивления мгновенно угас. Посольство во главе с Демадом доставило Александру письмо (которое, как говорят, он отшвырнул в гневе) с поздравлениями о победе над Фивами; он потребовал выдачи тех, кто подстрекал фиванцев, в том числе Демосфена и Ликурга. Народное собрание отправило второе посольство во главе с Фокионом, который посоветовал Александру оставить в покое Грецию и заняться Персией и убедил его ограничиться изгнанием полководца Харидема (который позже поступил на персидскую службу). Аркадская лига приговорила к смерти тех, кто советовал отправить в Фивы войско, а другие государства извинились и возвратили из ссылки изгнанников в соответствии с уставом Греческой лиги. Зимой, когда Александр был в Македонии, члены Греческой лиги выставили войска для вторжения в Персию, а в Афинах к власти пришли противники Демосфена. Требования гегемона ко всем государствам, кроме преданной ему Фессалии, были умеренными. Из других государств он забрал, вероятно, 7 тысяч гоплитов, которым намеревался поручать менее ответственные задания, немного конницы и 160 трирем. Их присутствие служило оправданием его намерения, будто бы Македония и Греция предприняли поход с целью отомстить за святотатства, совершенные Ксерксом против богов, которым они сообща поклоняются. В то же время Александр оставил половину македонской пехоты в Македонии под командованием Антипатра, опасаясь, что Персия начнет подстрекать к восстанию греческие государства.
2. Кампании в Малой Азии
Персия находилась в состоянии войны с объединенными силами Македонии и Греции с 337 г. Сатрапы не сумели помешать Пармениону утвердиться на азиатской стороне Геллеспонта, а Дарий не стал ни отряжать финикийский флот на поддержку сатрапов в Ионии, ни подталкивать Афины к совместному с Фивами восстанию. Благодаря близорукой политике Дария инициатива оставалась у Александра. Национальным персидским войском являлась конница, хорошо обученная и снабженная хорошими лошадьми, но неадекватно вооруженная. Даже лучшие конные отряды, носившие доспехи, пользовались дротиками, а в рукопашном бою применяли сабли. Обыкновенно персидский воин носил тюрбан, стеганую рубаху и штаны, в то время как македоняне были облачены в шлемы и кирасы, и сражался дротиками и саблей против кизиловых копий и мечей тяжелой македонской пехоты или пик и мечей улан. После битвы при Кунаксе Персия полагалась в основном на греческих наемных гоплитов, а полчища азиатской пехоты, набиравшейся из коренных народов империи, имели невысокую боеспособность. Александр, полагаясь на ударную силу относительно небольшой армии, забрал почти всю македонскую и фессалийскую конницу и лишь небольшую часть пехоты, имевшейся в его распоряжении в македонских владениях и в Греции.
Рис. 30. Империя Александра
Организация и примерная численность армии в начале Малоазиатской кампании были следующими. Тяжелая конница насчитывала 1700 гетайров и 1600 фессалийцев; первые, под командованием Филота, сына Пармениона, делились на царский эскадрон из 300 всадников под командованием Клита и 7 эскадронов численностью от 150 до 200 всадников. Совместно с уланами и легкой конницей из областей Верхней Македонии, Пеонии и Фракии, насчитывавшими около 1400 человек, конницей Греческой лиги и наемной греческой кавалерией (500 человек), общая численность кавалерийских сил достигала немногим более 5 тысяч человек. Численность тяжелой пехоты составляла 24 тысячи человек, половина из них были македоняне, половина – греки, вооруженные традиционным образом. Тремя батальонами гипаспистов по тысяче человек каждый командовал Никанор, сын Пармениона, а шесть территориальных батальонов имели по 1500 бойцов. Число гоплитов Греческой лиги, возможно, достигало 7 тысяч человек, а греческих наемных гоплитов – 5 тысяч. Вспомогательные войска числом около 8 тысяч человек – агрианянские метатели дротиков, лучники, пелтасты, пращники, топографы, саперы и осадные инженеры – набирались в основном из Балканских стран, зависимых от Македонии, но были там и греческие наемники. Генеральный штаб во главе с Парменионом и окружение Александра состояли из гетайров. Секретариат во главе с Эвменом из Кардии, который вел ежедневные записи (ephemerid.es), осуществлял текущую административную деятельность и разведку. Медицинское обслуживание обеспечивалось врачами-греками. Снабжение почти 40-тысячной армии, имевшей не менее 6 тысяч боевых лошадей, и осадный обоз находились в ведении интендантства. На Балканах применялись вьючные животные, но македонская военная дорога к Геллеспонту и персидские царские дороги в Азии давали возможность пользоваться колесным транспортом. В то время как огромная армия Ксеркса нуждалась в заранее организованных складах и полагалась на морские перевозки, Александр рассчитывал, что, стремительно передвигаясь и одерживая быстрые победы, он сможет покорить новые области, за счет которых можно будет снабжать армию. Поэтому он переправился в Азию всего лишь с месячным запасом продовольствия. Фактически больше ему было и не нужно, а вследствие незначительных финансовых резервов – в казне имелось только 70 талантов – было неразумно приобретать больше, чем необходимо.
На море у Александра был небольшой македонский флот, который первоначально располагался, вероятно, у побережья Македонии и в районе Геллеспонта. Основной флот, предоставленный Греческой лигой, насчитывал 160 трирем, 20 из них были афинскими, а кроме того, суда снабжения и транспорты. Персия могла набрать в Кипре, Финикии, Египте и других приморских сатрапиях втрое больше боевых кораблей, но весной 334 г. у нее не было крупного флота в Эгейском море. Финансовые резервы Персии были колоссальными. Александр, напротив, испытывал нехватку наличных средств, хотя находившиеся в его распоряжении рудники имели большую продуктивность, а македонская монета отличалась высочайшим качеством. Отказавшись от халкидянского стандарта и перейдя на аттический серебряный стандарт, по примеру Филиппа перешедшего на золотой стандарт, Александр связал экономику Македонии с экономикой Эгейского мира. На новых золотых монетах Александра чеканились голова Афины и Победа с корабельной мачтой на реверсе, а на серебряных монетах – Геракл и Зевс Олимпийский на реверсе, что символизировало участие Македонии и Греции в войне с Персией и являлось предсказанием победы. Вполне вероятно, что Греческая лига имела федеральную казну для финансирования флота.
Экспедиционные силы за двадцать дней прошли от Пеллы до Сеста. У Ксеркса этот же путь занял около трех месяцев. Пока Парменион занимался организацией переправы через Геллеспонт, Александр совершил жертвоприношение на могиле Протесилая – первого героя, погибшего на Троянской войне, а на борту корабля принес жертвы нереидам и Посейдону, чей гнев обернулся для армии Агамемнона огромными потерями. Высадившись на азиатской земле, Александр принес жертвы Зевсу, Афине и Гераклу. В Трое, где сражались его предки Геракл и Ахилл, а сын Ахилла Неоптолем убил Приама, Александр постарался умилостивить жертвами Афину как покровительницу Трои, а также Приама; вместе со своим другом Гефестионом он возложил венки на могилы Ахилла и Патрокла. Свои доспехи он посвятил храму Афины, а взамен забрал щит – священную реликвию Троянской войны, который его оруженосец впоследствии всегда носил в бою. Так Александр отметил начало личного и национального похода, который, по крайней мере у него, вызывал религиозное рвение. Четыре дня спустя кавалерийский авангард Александра вошел в соприкосновение с персидской армией, не имевшей единого командования. Мемнон Родосский советовал другим полководцам и сатрапам отступить, оставляя за собой выжженную землю, чтобы лишить Александра припасов, но те решили дать бой, полагаясь на свою 20-тысячную конницу, набранную из многих внутренних сатрапий империи.
