Бальфур, дымя сигарой, спокойно расхаживал, в стороне от всех, на меня даже не посмотрел. На входе во дворик, торчали несколько человек, видимо с целью предотвратить непрошенное вторжение посторонних. Среди охранников я заметил пару американцев, остальные, скорее всего, были англичанами.
— Ваше превосходительство… — ко мне подошел Уинстон и незнакомый седой крепыш, в красном парадном кителе Нортгемтонширского полка. — Мы приносим вам извинения за произошедшее недоразумение. Алан Бёрр, действовал исключительно по своему почину, вне нашего ведома.
Говорил только полковник, Черчилль молчал, смотря прямо мне в глаза. Особой ненависти во взгляде я не заметил, но и приязни в нем не было.
— Принимаю, — коротко ответил я.
— Но это не повлияет на поединок. Согласно договоренности, извинения между противниками не принимаются, — поспешил заявить полковник, после чего повторил мне все правила.
— Согласен…
— В таком случае, господа, прошу тянуть жребий по оружию… — скомандовал Арцыбашев.
На садовой скамейке, поставленной в качестве барьера, поблескивали под тусклым светом газовых фонарей, два перевернутых металлических стаканчика.
Бальфур безразлично пожал плечами и не сдвинулся места.
«Ну и хрен с тобой… — подумал я и поднял левый. Под ним оказалась бумажка с нарисованной карандашом цифрой два.
— Ваш пистолет под номером два! — громко объявил Арцыбашев.
О`Брайн подошел к обитой красной кожей коробке, взял пистолет, показал его секундантам противника, после чего принес мне. Оставшийся отдали британскому премьеру.
Гладкая рукоятка легла в ладонь. Я глянул на пистоль и обреченно вздохнул.
Тяжеленный, ствол средней длины, граненый, рукоятка слабого изгиба с бульбой на затыльнике. Неудобная — жуть. Массивный кремневый замок сбоку казенной части, утягивает своей тяжестью пистолет набок. Из прицельных только мушка, как целится — бог весть. Блядь…
«Ну да хрен с тобой…» — зло подумал я и глянул на противника.
Надо сказать, Бальфур вел себя в высшей степени достойно. Но морде премьер-министра, не просматривалось даже малейшего волнения. Он, кажется, даже мурлыкал себе под нос, какую-то песенку.
Сам я, тоже абсолютно не волновался, хотя прекрасно понимал, что запросто могу заполучить в башку круглый шарик свинца, размером чуть меньше трехкопеечной советской монеты. Почему так? Увы, сам не знаю. Словно закаменел.
Секунданты снова принялись что-то талдычить, но я их почти не слушал, невольно залюбовавшись парком.
Громадные кроны деревьев покачивались под легким ветерком, на фоне усыпанного россыпями звезд черного неба. Дует приятный теплый ветерок, пряно пахло хвоей и цветами.
— Хорошо-то как… — прошептал я. — Лепота, благолепие…
И тут, совершенно неожиданно, заставив вздрогнуть, где-то совсем рядом хрипло заорала ворона.
Мигом вернув меня в окружающую действительность.
— Сходитесь! — гаркнул полковник.
Шаг…
Легкий скрип песка под туфлей, показавшийся мне очень громким.
Второй…
Тело отказывалось повиноваться, приходилось себя заставлять…
Не доходя до барьера пяти-шести шагов, Бальфур вдруг вскинул пистолет и в тот же момент из его ствола выплеснулся сноп огня.
Выстрела я не услышал, зато отчетливо почувствовал, как что-то рвануло воротник рубашки с левой стороны.
Инстинктивно потрогал шею свободной рукой и облегченно вздохнул — крови не было, хотя шею немилосердно жгло.
Честно говоря, я собирался стрелять в воздух, но сейчас, повинуясь внезапно вскипевшей злости, прицелился прямо в грудь Бальфуру и нажал на спусковой крючок.
Бабахнул выстрел, кисть чуть не выбило в суставе отдачей. Все заволокло вонючее плотное облако.
Но когда дым рассеялся, я увидел, что чертов премьер стоит живее всех живых и нагло ухмыляется.
— Блядь… — эмоции сдержать не получилось.
— Еще выстрел! — обрадованно потребовал англичанин.
Секунданты разом посмотрели на меня.
Пришлось кивнуть. Отказ рассматривается, как поражение. Ну не сдаваться же мне?
— Блядь… — на этот раз ругательство прозвучало с оттенком обреченности.
Пистолеты опять зарядили свидетели, жребия уже не было, я назад получил свой, на котором чернела выгравированная цифра два с кокетливыми завитушками.
Все повторилось, вот только заставить себя идти навстречу скамейке получалось гораздо хуже.
Бальфур опять выстрелил первым. Полыхнула искрами пороховая затравка, что-то сильно зашипело, а потом…
Из казенника пистолета полыхнуло пламя и ударило англичанина прямо в лицо.
Его высокопревосходительство, британский премьер-министр, сэр Артур Бальфур, выронил развороченный пистоль на дорожку и опрокинулся на землю.
— Блядь… — выматерился я в третий раз. Но на это раз удивленно.
— Блядь… — эхом отозвался Арцыбашев.
Остальные персонажи сценки под названием дуэль, тоже выругались, но на английском языке.
Хотя по смыслу выражение являлось копией нашего.
Глава 20
Швейцарская Ривьера.
Шильонский
замок.
3 июля 1903 года. 03:00
Все присутствующие разом бросились к
Бальфуру
. Я спешить не стал, но тоже подошел.
Премьер-министр Британии лежал на спине, под его головой расплывалась небольшая лужа крови. Он находился без сознания, но был все еще жив: слышались хриплые вздохи и редкие стоны.
Четно говоря, я ожидал увидеть размозжённую голову, но британцу неимоверно повезло — ему всего лишь до кости рассекло скулу и повредило глаз — всю глазницу закрывало кровавое месиво.
Я машинально пожал плечами, отошел в сторону и внимательно осмотрел свой пистолет.
Казенный срез закрывает заглушка. В ствол либо ввернута на резьбе, либо запрессована, на первый взгляд не поймешь. Массивная, да еще к ней присобачена скоба, за которую ствол крепится винтом к ложу. Пистоль старинный, но сохранность великолепная, как новенький. Даже воронение почти не потерто. Что за хрень? Порох черный, бризантное действие ничтожное, то есть, для того, чтобы вырвало заглушку, надо либо зарядить тройную порцию, либо пыж намертво забивать, либо
клинить
в стволе пулю. Ну не совсем же идиоты секунданты, чтобы учудить такое. Да еще не мне, а своему. Хотя, с большой натяжкой, вполне можно предположить нечто подобное. Политические игры? Впрочем, спешить не будем…
— Ваше превосходительство… — ко мне подошел полковник. — Сэр Артур
Бальфур
не может продолжать поединок. Соответственно, победа присуждается…
— Я отказываюсь принимать победу, — резко оборвал я его. — До того самого момента, как пройдет тщательное разбирательство произошедшего.
— На что вы намекаете? — ощетинился полковник. — Мы заряжали пистолеты все вместе, по очереди, и тщательно проверили друг друга, после каждого этапа. Я под присягой засвидетельствую, что вы здесь не причем.
— Я ни на что не намекаю, — спокойно ответил я. — Просто хочу получить ответы на некоторые вопросы.
— Вы их получите, — отчеканил Кавендиш. — Но сейчас я вынужден вас покинуть на некоторое время.
— Я буду ждать вас здесь…
Бальфура
утащили, я никуда уходить не намеревался, и присел на скамейку, которая служила нам барьером.
— Не нравится мне это… — пробурчал
О`Брайн
, садясь рядом со мной.
— Виски есть?
— А как же… — усмехнулся ирландец и извлек из внутреннего кармана пиджака вместительную фляжку.
Я молча смочил виски свой платок, приложил к шее и машинально выругался — кожу пекло просто адским огнем.
— Сильно задело? — забеспокоился американец.
— Не помру.
Наконец вернулся
Арцыбашев
, тоже сопровождавший
Бальфура
.
— Похоже, без скандала не обойдется, — посетовал подполковник. — Там поднялась такая буча, что… — он махнул рукой. — Думаю, скоро появится полиция.
