и даже соглашалось на доступ Трансиордании к Средиземному морю. Против чего евреи категорически возражали, так это против послаблений на юге, поскольку существовала явная опасность раздробления Израиля в этой пустынной местности. Бен-Гурион был готов говорить о коридоре шириной в несколько метров — а не в несколько миль, как это представлял себе Абдаллах. Первоначально стороны казались очень далекими от достижения договоренности.
Тем временем сведения о секретных переговорах попали в печать арабских стран. Египет отреагировал, обратившись в ООН с требованием ускорить передачу Иерусалима под международный контроль, что произошло, как мы помним, в декабре 1949 г. — и, в свою очередь, способствовало возобновлению израильско-хашимитских контактов. На этот раз переговоры принесли результаты. В начале 1950 г. стороны достигли формального согласия, в рамках которого границы между Трансиорданией и Израилем должны были оставаться неизменными на протяжении пяти лет, нерешенные проблемы передавались в ведение соответствующих совместных комиссий, а тем временем между двумя странами могли начаться нормальные торговые отношения. Трансиордания получала право свободного пользования услугами Хайфского порта, доступ к которому обеспечивался благодаря коридору, проходящему по самой густонаселенной территории Северного Израиля. И наконец, стороны намеревались гарантировать взаимный доступ к святым местам всего Иерусалима. В марте 1950 г. черновой вариант договора был парафирован уполномоченными представителями Израиля и Трансиордании.
Едва только эти новости достигли столиц арабского мира, над головой Абдаллаха разразилась гроза. Кабинет министров Трансиордании оказался в состоянии кризиса. Начались волнения в лагерях беженцев на Западном берегу. На Амман обрушился град обвинений и угроз. Сирия пригрозила закрыть свою границу с Трансиорданией. На состоявшемся несколько дней спустя совещании Арабской лиги в Каире Египет и Саудовская Аравия предложили исключить Трансиорданию из сообщества. Угроза не была исполнена только потому, что Трансиордания вынуждена была принять резолюцию Лиги, запрещающую сепаратные переговоры с Израилем. В частном порядке Хашимитский король направил послание израильтянам: “Абдаллах, сын Хусейна, всегда держит свое слово”. Он надеялся, что предстоящие в Трансиордании выборы станут свидетельством поддержки его курса избирателями, и тогда он сможет смело игнорировать позицию Египта. Однако на выборах одержали победу кандидаты, занимавшие откровенно враждебную позицию по отношению к Израилю. Тогда Абдаллах решил осторожно, но настойчиво продвигать свою линию в отношениях с Израилем. 1 января 1950 г. он аннексировал всю арабскую Палестину, а 25 апреля дал своему владению новое название — Хашимитское Королевство Иордания. Арабская лига выступила с протестом, но никаких практических мер принято не было. Король решил, что в настоящий момент сделано достаточно и не следует заходить слишком далеко, публикуя договор с Израилем. В действительности же Абдаллах, по мнению своих врагов, уже зашел слишком далеко, и 20 июля 1951 г., при выходе из мечети Омара на Храмовой горе в Иерусалиме, он погиб от руки египетского наемного убийцы. Для израильтян ужесточение противостояния с арабским миром стало очевидным, когда зашли в тупик переговоры при посредстве Палестинской комиссии по примирению в Лозанне. Следует принять во внимание, что арабским странам не пришлось расплачиваться за участие в военных действиях — ни в материальном, ни территориальном плане. Никто, кроме палестинцев, не понес имущественных потерь и не утратил своих территорий. С точки зрения человеческих ресурсов, потери арабских стран были невелики — если принимать во внимание численность их населения. Все их расходы, связанные с войной, в целом составили порядка 300 млн долларов — сумма в данном контексте весьма незначительная. Послевоенный уровень цен в этих странах оставался достаточно стабильным, а численность голодающих феллахов если и увеличилась, то лишь в небольшой степени. Ни одной из этих стран не пришлось нести бремя содержания беженцев — по той очевидной причине, что они просто отказались принимать их на своей территории. Подписав перемирие на Родосе, ни одна из арабских стран — за исключением, пожалуй, Иордании и, в какие-то периоды, Ливана — не видела никакой пользы от заключения мира, тогда как потери могли стать значительными. Восстановление сообщения по суше между Египтом и другими арабскими странами не имело особой важности, потому что по территории Палестины не проходили сколько-нибудь значимые торговые пути. Мир не давал практически никаких территориальных выгод ни одной из стран, за исключением Иордании. Более того, будь мирный договор заключен формальным образом, Ливану пришлось бы лишиться своей монополии на транзит и на нефтепроводы. И наконец, мирный Израиль — с учетом его экономических и технологических преимуществ — мог стать весьма серьезным конкурентом на ближневосточных рынках.
Таким образом, высокая вероятность израильского экономического роста внушала арабскому миру серьезные опасения. “Арабам хорошо известно, — писала газета “Аль-Хайят” в мае 1954 г., — что рост численности населения на небольшой по площади территории Израиля, вне всякого сомнения, приведет к экспансии. И ясно, что осуществлять эту экспансию Израиль будет за счет своих соседей, приграничных арабских стран”. В политическом плане мир с Израилем был для арабских лидеров крайне нежелательным, а мог стать и смертельно опасным. Премьер-министр Египта Нукраши Паша был убит братьями-мусульманами только за то, что высказался за прекращение огня с израильтянами — еще до того, как Египет подписал Родосское соглашение о перемирии. Вся сирийская правящая верхушка была свергнута в результате военного переворота, будучи обвиненной в том, что она проиграла войну и подписала соглашение о перемирии. Премьер-министр Ливана Риад аль-Сольх погиб от руки убийцы по той причине, что высказался в пользу политики сдержанности — хотя его страна принимала лишь незначительное участие в арабо-израильском противостоянии. От пули убийцы погиб и король Иордании Абдаллах, вступивший с Израилем в мирные переговоры. Когда межарабские отношения ухудшались до кризисного состояния, идеи панарабизма обычно поддерживались путем нагнетания антиизраильских настроений. Начиная с 1948 г. бойкот Израиля и иные способы выражения враждебности по отношению к этой стране являлись тем надежным средством, с помощью которого можно было сохранять внешнее единство противоборствующих государств и группировок арабского мира.
В плане чисто психологическом — и это, пожалуй, самое важное — арабы просто были не в состоянии признать свое поражение перед лицом “сионистского образования”, как они называли Израиль. Мусульманская традиция джихада, непрестанной борьбы против неверных, также сыграла здесь существенную роль. Однако наиболее важными факторами следует считать гордость и самоутверждение. Подписать мирный договор значило признать, что игра кончена. Аззам Паша высказался по этому поводу со всей прямотой: “У нас есть секретное оружие, намного лучшее, чем ружья и пулеметы, — это время. До тех пор пока мы не заключили мир с сионистами, война еще не окончена, в ней нет ни победителей, ни побежденных”. Даже арабы, известные в прошлом своими умеренными взглядами, не в состоянии были снести израильской победы в 1948 г. Кей Антониус, вдова видного арабского историка Джорджа Антониуса, говорила с горечью: “До образования еврейского государства у меня
