стало понятно, что это не может быть обычной игрой света и тени.
— Нет, я тоже вижу свет. — сказал Эскер, поднимая руку, и знаком показывая всем остановиться. После того, как все встали, он повернулся и взглядом нашел Анью. — Ты, как я понял, больше других знакома с этим местом. Стоит ли нам идти туда? Дед ничего не рассказывал про этот город.
— Или может он счел нужным не рассказывать тебе о нем, сын Сайруса. — растянулась акульей улыбкой Анья. — Марбас тот еще болотный жук. Что же до города, — она посмотрела на высокие крепостные стены, и ее взгляд мигом стал серьезным, — это может быть лишь столица Унхэльсина — Шальнумал. Правильно ведь я произнесла? — Анья перевела вопросительный взгляд на воинов шалаль.
— Если это место носит имя Шэльнумаэль, первого из земных городов, то нам лучше поискать иной путь. — ответил один из воинов, имени которого Феликс так и не смог запомнить, так как представлялись они ему, когда еще носили маски, и теперь он не имел понятия, кто из них кто.
— Почему? — настороженно спросил Эскер.
— Скорее всего из-за гробницы Обериля, которая должна находиться где-то в замке. — просто ответила Анья. — Но я не считаю, что нам следует искать другой путь. Палец показывает в том направлении, да и Гелиос там был, раз смог добыть этот палец.
— Ты просто хочешь осквернить сон владыки Ульнэ’Сианэля, ведьма. — грубо высказался еще один воин. — Знай же, что твоей порченной плоти никогда не коснуться его нетленного тела. Свет Ахнэнун выжжет все твои грязные помыслы, и ты навечно останешься у его хрустальной гробницы.
На лицо Аньи легла глубокая тень, и она злобно посмотрела на того, кто ей это сказал.
— Не думаете же вы, пещерные клопы, что я сама не знаю про то, что меня ожидает у гробницы? Пусть я не прожила столько же, сколько и вы, поедатели земли, но мудрости у меня больше вашего. Да вы и сами, не меньше меня, хотите туда попасть. Сколько раз, интересно, ваш олух-царь пытался найти к ней путь? Небось, поэтому он и послал вас, когда увидел палец Обериля на шее у этого песочного мальчишки.
— Давайте оставим перепалки на более подходящее для них время. — вмешался Феликс. — Мы ведь хотим просто пройти через это… эту ночную, не-пойми-какую землю. Нам совсем не обязательно искать гробницы королей, если они вообще существуют…
— О-о-о, эта точно существует, карасик. — вставила Анья.
— Пусть так, но мы не можем тратить время на ее поиски. Да и зачем?
— Говорят, рядом с Оберилем покоится его алхимическая мантия, а еще золотой благословенный котел.
— Золотой… что? — сморщил лоб Феликс. — Впрочем, это не важно. Мы ведь не могильные воришки, чтобы совершать такие страшные преступления.
— Ну так и Обериль не мертв. — ухмыльнулась Анья.
— Так нам стоит идти туда, или нет? — не выдержав перепалки, вмешался Эскер. — Я не хочу посылать туда своих людей на разведку. Разделиться в этом гиблом месте было бы верхом глупости.
— Раз палец показывает туда, то туда нам и идти. — повторила Анья, засовывая в рот трубку.
— А что, если он хочет вернуться к хозяину? — спросил Хьефф. — Небось тоскливо, без хозяина-то. Будь я на его месте, то так бы и поступил.
— На чьем месте? — спросил Феликс.
— А то не ясно? Пальца, кого же еще.
— Все, хватит. — поднял руку Эскер. — Раз так, то продолжим путь, но будьте наготове, не нравится мне этот город.
И снова они, выстроившись друг за другом, медленно побрели к городским воротам. Феликс все думал о том, сколько этому месту может быть лет? Анья говорила об эпохе Первых Людей, которая, как понимал Феликс, была задолго до переселения норнов и пиктов, и основания первых королевств на Новом континенте. Но город совсем не выглядел как те постройки, которые относятся к тем временам. Раньше люди строили более грубые дома из булыжников, а этот город выглядел довольно умелым и крепким.
— Что такое Ахнэнун, о котором упомянули наши друзья шалаль? — спросил он Анью, которая теперь ехала следом за ним.
— Дерево. — проскрипела она за его спиной. — Святое, само-собой. Раньше у каждого города были такие деревья-стражи.
— Это как то самое лиходрево, про которое вы недавно рассказывали? — вспомнил Феликс объяснения Аньи.
— Нет. — Феликс услышал за спиной как Анья выпускает дым. — Лиходрево — это просто диковинка, подаренная Оберилю чтобы тот пользовался его плодами для своих нужд. Такие деревья растут по всему миру. Ахнэнун же, по приданиям, был частью Великого Древа Элун, и хранил в своем дупле божественный дар, привезенный со Святых Уделов.
— Дар? Какое-то сокровище?
— Безусловно, это было очень ценное сокровище. Это лишь легенда, но по приданиям, в дупле Ахнэнун хранился дар Шиламэ — Хозяйки Багрового Двора. Я не знаю, что именно это за дар, но полагаю, что это может быть Налах — священное кровоточащее сердце.
— Ужас какой. — поежился Феликс.
— А ты как думал? — хмыкнула Анья. — Ходили слухи, что жители Унхэльсина любили пить кровь. Конечно, делали они это совсем не так, как кровососы из детских сказок, и пили лишь ту, которая выходила из Ахнэнун, да и сама кровь, по приданиям, раньше была сладка как мед.
— Все равно страшно. Где это видано — пить кровь? Только горные каннибалы так делают, поэтому Господь и лишил их разума.
Разговор про кровь ненадолго испортил настроение Феликса, которое и так было хмурое. Он замолчал, погрузившись в невеселые мысли, думая о том, что в городе их могут поджидать кровососы и другие темные твари, подобные зубастой фее, которая до сих пор не выходила у него из головы. Погруженный в эти мысли Феликс и сам не заметил, как они достигли расписных стен города.
Как только они дошли до них, то увидели брусчатую дорогу, тянувшуюся по узким улочкам. На улицах тоже был свет, но теперь не такой яркий, как тот, что исходил от травы, и было непонятно, откуда он берется.
— Смотрите в оба. — повторил Эскер, когда разговоры позади них стихли.
Феликс, также, как и несколько других наемников, вынул свой меч, и положил его плашмя на край седла, так как долго держать его на весу было тяжело. Скрижаль, с того времени, как они вошли в Каирнал, никак не реагировала, а поэтому Феликс решил, что пока беспокоиться не о чем. Хотя, она так же не среагировала и на хищную фею, которая могла ранить Феликса, так что полностью доверять этой каменной табличке он не мог.
Город, как и все вокруг, казался полностью пустым, и даже
