Перигрин был в равной мере удивлен и раздосадован этим известием и порешил выбранить лейтенанта за неподобающее поведение, которое, по мнению нашего героя, вредило его репутации. Потом он послал слугу в кофейню за вином и, узнав, что и там открыт ему кредит, был не на шутку рассержен самонадеянной дружбой Джека. Он стал допрашивать слугу с таким грозным видом, что тот, опасаясь вызвать неудовольствие столь щедрого хозяина, напрямик сообщил ему о слухах, какие ходили на его счет. Тут наш герой пришел в бешенство и написал лейтенанту послание, полное язвительных укоров, — в котором не только брал назад свое приглашение, но и заявлял, что не будет с ним разговаривать, пока тот остается в тюрьме.
Отдавшись во власть гнева, он велел передать повару, что отказывается от заказанных блюд. Затем он пошел в кофейню и сказал хозяину, что, по его сведениям, человек с деревянной ногой распускает нелепые слухи о его безумии и, для подтверждения этой клеветы, берет на себя оплату его расходов под предлогом родственных отношений; на самом же деле этот человек сам сошел с ума, ускользнул от своих сторожей, и хозяин кофейни понесет убытки, если будет исполнять его распоряжения, поощряя его и впредь посещать это заведение; что же касается до него, Пикля, то он не переступит порога кофейни и не удостоит его ни единым заказом, если этот несчастный умалишенный будет заранее оплачивать его расходы.
Виноторговец был смущен таким распоряжением и поразмыслив, пришел к заключению, что оба они рехнулись, ибо незнакомец платил долги Пикля против его воли, а Пикль почитал себя оскорбленным такой дружеской предупредительностью.
Глава С
Приятели совершают нападение на Крэбтри, за что изгоняются из Флита. — Перигрин чувствует неудобства тюремного заключения
После полудня наш герой, пообедав за общим столом, возвратился, как всегда, к себе со своим другом Кэдуоледером, а Хэтчуей и его товарищ, уничтожив яства, за которые заплатили, снова вернулись к беседе на старую тему. Пайпс сообщил своему товарищу по плаванию, что главным наперсником Перигрина является старый глухой холостяк, виденный ими накануне в комнате Пикля. Хэтчуей, от большого ума, решил, что наш герой обязан своим упорством советам мизантропа, которого по сему поводу надлежит наказать. Пайпс охотно согласился с этим мнением, так как считал старика чародеем или нечистым духом, с которым не очень-то похвально поддерживать знакомство. Впрочем, этот взгляд был внушен ему Хаджи, намекавшим раньше на глубокие познания Крэбтри в магии и, в частности, упомянувшим о том, что старик владеет философским камнем; к этому сообщению Том питал полное доверие, пока его хозяин не был посажен в тюрьму за долги, после чего он перестал считать Кэдуоледера обладателем столь ценной тайны, ибо, будь это так, старик, конечно, добился бы освобождения своего закадычного друга.
Из таких соображений он поддержал решение Хэтчуея. Они порешили схватить чародея при первом же удобном случае, когда тот будет возвращаться от Перигрина, и учинить над ним расправу, окатив его водой из насоса. Им удалось бы осуществить свое намерение в тот же вечер, если бы мизантроп, по счастью, не удалился до наступления темноты и прежде, чем они узнали о его уходе.
Но на следующий день они сторожили, пока не пройдет Крэбтри, а когда он появился, Пайпс приподнял шляпу и сказал:
— Черт бы вас побрал, старый бездельник! Скоро мы возьмем вас на абордаж, и, клянусь богом, я так близко подойду к вашему борту, что вы меня услышите, хотя бы уши у вас и были заткнуты конопатью!
Мизантроп был не настолько глух, чтобы не расслышать этого намека, который, несмотря на туманность выражений, произвел на него впечатление, и сообщил о своих подозрениях Перигрину; прибавив, что ему не нравится физиономия головореза с деревянной ногой. Пикль успокоил его, сказав, что ему нечего бояться этих моряков, у которых нет оснований питать к нему злобу, а если бы даже таковые и были, все равно они не рискнут на такой шаг, так как он отрежет все пути к примирению, к которому они стремятся, и столь разгневает начальника тюрьмы, что тот, без сомнения, выгонит их отсюда.
Несмотря на эти уверения, наш герой не был столь убежден в благоразумии лейтенанта, чтобы считать опасения Крэбтри лишенными оснований. Он тотчас предположил, что Джек считает себя обиженным, лишившись его дружеского расположения, и объясняет эту немилость вмешательством Кэдуоледера, которого, по всей вероятности, задумал наказать за его советы. Перигрин знал, что лейтенант не причинит его другу большого ущерба в тюрьме, всех обитателей которой Крэбтри может поднять на ноги своими криками; пожалуй, ему даже хотелось, чтобы Крэбтри попал в ловушку, так как это обстоятельство являлось поводом для жалобы, которая вынудила бы моряков переменить место жительства, и, стало быть, он избавился бы от их присутствия, не доставлявшего ему в настоящее время никакого удовольствия.
Все случилось так, как можно было предвидеть. Когда мизантроп вышел из комнаты Перигрина, на него напали Хэтчуей с товарищем, схватили без церемонии за шиворот и потащили к насосу, где и подвергли бы его весьма неприятному обливанию, если бы его крики не привлекли внимания обитателей, а в том числе и Перигрина. Нападавшие не отказались бы от своего намерения, если бы могли рассчитывать на победу, и оставили они свой план не раньше, чем человек десять пришли Кэдуоледеру на помощь и Перигрин с разгневанным видом не приказал своему старшему лакею убраться восвояси. Тогда только они сочли уместным изменить курс и бить отбой, а наш герой в сопровождении испуганного Кэдуоледера пошел к воротам и подал начальнику тюрьмы формальную жалобу на буянов, которых обвинил в сумасшествии, что было подтверждено двумя десятками свидетелей, видевших собственными глазами, как обидели старого джентльмена.
Начальник тюрьмы, выслушав такое заявление, письменно известил мистера Хэтчуея о необходимости очистить помещение на следующий же день, угрожая, в случае неповиновения, применить силу. Лейтенант дерзко отказался выполнить это предложение и наутро, когда он прогуливался «на просторе», был внезапно окружен констеблями, которые схватили его вместе с его товарищем и передали в руки тюремщиков, а те немедленно отпустили их на свободу и переправили их багаж через ров.
Это изгнание протекало не без упорного сопротивления со стороны преступников, которые, не будь они застигнуты врасплох, вызвали бы на бой целый Флит и наделали бы немало бед, прежде чем удалось бы с ними справиться. На прощанье лейтенант дернул выводившего его тюремщика за нос, а Пайпс, подражая столь похвальному примеру, тоже оставил о себе память, разукрасив единственный глаз своего провожатого, который, не пожелав уступить в любезном обращении, ответил на приветствие с таким жаром, что глаз Тома превратился в увеличительное стекло. Это послужило сигналом сбросить лишнюю одежду, и действительно оба в один момент обнажились до пояса. Немедленно вокруг них сомкнулись кольцом мясники с рынка; два преподобных отца в утреннем платье — из тех, что шныряют в этой части города, отыскивая желающих сочетаться браком, — объявили себя секундантами и судьями поединка, и бой начался без дальнейших проволочек. Противники не уступали друг другу в силе и ловкости, но тюремщик регулярно упражнялся в искусстве подставлять синяки; не раз он доказывал публично свою удаль и сноровку и на этой арене потерял один глаз. Его увечьем Пайпс не преминул воспользоваться. Он уже вынес несколько ощутительных ударов в висок и по челюсти и убедился в невозможности бить противника по брюху, столь искусно было оно защищено против выпадов.
Тогда он изменил тактику и, владея одинаково свободно обеими руками, начал так сильно колотить по «слепой» стороне тюремщика, что сей герой, приняв его за левшу, обратил свое внимание на угрозу с этой стороны и подставил «слепую» сторону своей физиономии правой руке Пайпса, каковая ловко нанесла ему удар под пятое ребро, после чего он без чувств упал на мостовую к ногам победителя.
Пайпса поздравил с победой не только его друг Хэтчуей, но и все окружающие, и в особенности священник, бывший его секундантом и пригласивший теперь незнакомцев в пивную по соседству, где им все так понравилось, что они решили не искать себе другого пристанища, пока им придется оставаться в городе. И, невзирая на недовольство и гнев, с коими были встречены нашим героем их старания ему услужить, они порешили упорствовать в своих добрых намерениях или, проще говоря, выручить Пикля из беды.
Пока они таким манером устраивались на новом месте и знакомились с окрестностями тюрьмы, Перигрин лишился общества Кэдуоледера, известившего его письменно о том, что он не хочет снова рисковать, посещая его, так как эти разбойники сторожат на дороге, по которой он должен идти; ему удалось узнать о переселении моряков и о гавани, в которой они пришвартовались.
