При виде Перрина уши с кисточками поднялись вверх, но тут же резко опали. Лицо Лойала осунулось, брови нависали над щеками.
– Мне обо всем рассказали, Перрин, – печально прогудел огир. – Ранд не должен был так поступать. От опрометчивых слов всегда одни неприятности. Я знаю, он передумает. Может, уже завтра.
– Все в порядке, – ответил Перрин. – Кайриэн слишком... изысканный город. Для меня во всяком случае. Я – кузнец, а не придворный. Завтра я буду уже далеко отсюда.
– Вы с Фэйли можете отправиться вместе со мной. Мы с Карлдином собираемся посетить стеддинги, Перрин. Те, что рядом с Путевыми Вратами. – Стоящий позади Лойала узколицый молодой человек со светлыми волосами перевел хмурый взгляд с Перрина на огир. У него тоже были сума и узел, а у бедра – меч. Несмотря на голубую куртку, Перрин узнал в нем одного из Аша’манов. Встреча с Перрином явно не доставила ему удовольствия; более того, запах Карлдина был пропитан холодным гневом. Лойал перевел взгляд в глубину коридора за спиной Перрина. – А где Фэйли?
– Она... Мы договорились встретиться в конюшнях. – По крайней мере звучало правдоподобно. Перрин понизил голос: – Лойал, на твоем месте я бы не говорил о некоторых вещах там, где тебя могут услышать. Я имею в виду Путевые Врата.
От фырканья Лойала шарахнулся бы в сторону бык, но он заговорил тише.
– Здесь, кроме нас, никого нет. – Конечно, это не шепот, и все же в двух-трех шагах за спиной Карлдина слова уже не были слышны отчетливо. Уши огир начали... хлестать, вот самое подходящее слово... и снова гневно опали. – Все обходят тебя стороной. И это после всего, что ты сделал для Ранда.
Карлдин потянул Лойала за рукав.
– Нам пора, – сказал он, глядя на Перрина. Его вид ясно давал понять, что тому, кто навлек на себя гнев Возрожденного Дракона, лучше как можно быстрее оказаться за воротами. Перрин подумал, не обратился ли тот сейчас к Силе.
– Да-да, – пробормотал Лойал, взмахнув огромной рукой, но не двинулся с места, лишь с задумчивым и хмурым видом оперся о свой топор. – Не нравится мне все это, Перрин. Ранд прогнал тебя. Отослал меня. Как я теперь закончу свою книгу... – Уши Лойала задергались, он закашлялся. – Ладно, что горевать об этом сейчас. Но ты, и я, и Мэт... Свет знает, где он. Следующей будет Мин, вот увидишь. Он прячется от нее все сегодняшнее утро. Отправил меня к ней и велел сказать, что его нет. Думаю, она догадалась, что это неправда. Скоро он останется совсем один, Перрин. «Это ужасно – быть одному», – так он мне сказал. И все же он гонит всех своих друзей.
– Колесо плетет, как желает Колесо, – сказал Перрин. Лойал удивленно заморгал, услышав из его уст слова Морейн. Перрин совсем недавно вспоминал ее; ей удавалось в какой-то мере обуздывать Ранда. – Доброго тебе пути, Лойал. Постарайся не попадать ни в какие переплеты и не доверяй первому встречному. – На Карлдина Перрин даже не взглянул.
– Не может быть, чтобы ты действительно так думал, Перрин. – Голос Лойала звучал... ошарашенно; сам он был убежден, что доверия заслуживают все. – Не говори так. Пойдем со мной, Перрин. И Фэйли возьмем.
– В один прекрасный день мы встретимся снова, – мягко ответил Перрин и заторопился прочь, боясь сказать лишнее. Он не любил лгать, особенно другу.
В северной конюшне все происходило точно так же, как и во дворце. Увидев Перрина, мальчишки, помощники конюхов, побросали навозные вилы и скребницы и ринулись на двор через маленькие двери в задней стене. Шуршание на сеновале высоко над головой – доступное только слуху Перрина – говорило о том, что там кто-то прячется; слышалось взволнованное, испуганное дыхание. Перрин вывел Ходока из мраморного стойла, накинул на него уздечку и привязал мышастого к позолоченному кольцу. Снял попону и седло с деревянных крюков – кладовая, где они хранились, тоже была отделана мрамором; половину висящих там седел украшали серебро и золото. Конюшня вполне соответствовала дворцу – высокие прямоугольные мраморные колонны и мраморный пол, даже под соломой в стойлах. Вскочив на коня, Перрин поскакал прочь, радуясь, что покинул все это великолепие.
Он двигался на север, тем же путем, каким всего несколько дней назад так опрометчиво последовал за Рандом, и скакал до тех пор, пока холмы не скрыли Кайриэн. Потом Перрин повернул на восток, где, как он помнил, тянулся лес, сбегая с одного высокого холма и поднимаясь еще выше на следующий. Здесь, среди деревьев, его и встретила Фэйли верхом на Ласточке. Айрам, тоже на коне, не отставал от нее ни на шаг, точно преданный пес. При виде Перрина лицо Айрама просветлело, хотя это говорило лишь о том, что его верность поделена между Перрином и Фэйли.
– Муж мой, – сказала Фэйли. Не слишком холодно, но гнев, острый как бритва, обида и ревность ощущались по-прежнему, смешиваясь с чистым запахом травяного мыла. Фэйли оделась в дорогу – за спиной висел тонкий плащ-пыльник, красные перчатки в тон сапогам, выглядывающим из-под ее любимой юбки-штанов для верховой езды. За пояс заткнуто не меньше четырех кинжалов в ножнах.
Позади Фэйли появились Байн и Чиад. И Сулин, а с ней еще дюжина Дев. Брови Перрина поползли вверх. Интересно, что подумает Гаул, узнав об этом? Айилец не раз говорил, что ждет не дождется момента, когда ему удастся застать Байн и Чиад одних. Однако другие спутники Фэйли поразили Перрина еще больше.
– Они-то что здесь делают? – Он кивнул в сторону горстки людей, стоявших неподалеку, держа в поводу коней. Он узнал Селанду, и Камейле, и высокую тайренку – все в мужской одежде и с мечами. Был там и знакомый с виду неуклюжий человек в кафтане с пышными рукавами, имевший привычку напомаживать остроконечную бороду, а волосы стягивать лентой. Еще двоих, явно кайриэнцев, Перрин не знал, но по их молодости и перевязанным лентами волосам догадался, что они из «общества» Селанды.
– Я взяла на службу Селанду и кое-кого из ее друзей, – беззаботно ответила Фэйли, но на Перрина неожиданно нахлынула исходящая от жены густая волна настороженности. – В городе у них рано или поздно наверняка возникнут неприятности. Нужно, чтобы кто-то взял их под свое крыло. Считай, что у меня просто приступ милосердия. Я прослежу, чтобы они не вертелись у тебя под ногами.
Перрин вздохнул и поскреб бороду. Мудрый человек никогда не скажет жене прямо в лицо, что она от него что-то скрывает. Особенно если жена у него такая, как Фэйли; она явно намерена стать не менее значительной особой, чем ее мать. А может, уже стала ею. Вертеться у него под ногами? Скольких же... щенят... она взяла на службу?
– Все готовы? Кто знает, вдруг какому-нибудь идиоту в Кайриэне придет в голову умная мысль, что он добьется благосклонности Ранда, принеся ему мою голову? Я хотел бы исчезнуть, не дожидаясь этого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
