— Нет. Ты что-то хотел мне сказать?
— Я понимаю, ты идешь с караваном всего две недели и еще не успел как следует узнать нас, нашу жизнь, и, все же… Ты говорил, что отказался от прошлого. Ты не думал о том, чтобы принять наше будущее, стать одним из нас?
Чужак опустил голову. На лицо его набежала тень.
— Я не хотел обидеть тебя… — пробормотал хозяин каравана. Он выглядел взволнованным, боясь, что, не зная обычаев чужака, правил его края, судя по всему, совершенно не похожего на мир снежной пустыни, сделал, сказал что-то не так.
Шамаш поднял глаза. Они были печальны, но в них не было осуждения, скорее, сомнение. Слабая улыбка тронула обветренные губы, и чужак тихо произнес:
— Ты готов принять меня в свою семью, оказывая наивысшую честь и доверие, которые только возможны в мире. Но ведь ты совсем ничего обо мне не знаешь.
— Ты дважды спас мою дочь, а сегодня, вернув карты, спас весь караван. Разве этого мало, чтобы судить о человеке? Зачем знать прошлое, когда его уже нет? В нашем мире не существует никого ужаснее разбойников. Но после всего, что ты для нас сделал, люди простят тебя, даже если когда-то ты был один из наших злейших врагов.
— Семья, дружба… Они основаны на открытости и доверии… — он снова на миг замолчал, качнул головой. — Тебе следовало бы узнать все, прежде чем принимать решение.
— Ты разбойник? — прошептал Атен. Он не мог поверить в это. Такого просто не могло быть!
— Нет, — снова горькая улыбка. — Если бы все было так просто! Хотя, — задумчиво продолжал он, — возможно, так оно и есть и это я все усложняю… Торговец, я маг, но маг не вашего мира. Там, откуда я родом, подобных мне называли колдунами, — он умолк, ожидая, когда хозяин каравана поймет то, что было сказано.
Какое-то время его собеседник молчал: последнее слово, в которое чужак вкладывал особый смысл, было ему незнакомо.
— Ты хочешь сказать, — Атен говорил медленно, осторожно, словно крадучись, — что наделен магическим даром, но не являешься Хранителем?
Хозяин каравана замер, не зная, что ему делать, что говорить. Волна мыслей, чувств захлестнула его с головой…
Он не был готов поверить в подобное. Это казалось абсолютно невозможным! Маги были величайшим сокровищем мира и никогда, что бы там ни происходило, не покидали пределов города…! Однако у него не было причины сомневаться в правдивости слов чужака, которому не было никакого смысла лгать сейчас… К тому же, только что-то подобное могло объяснить все странности, что начали происходить с караваном с момента появления в нем незнакомца: и почему природа благоприятствовала странникам, и почему он спасал тогда, когда другим это было не под силу…
"С одной стороны, — успокаивал себя хозяин каравана, — слава богам, он не разбойник… Раз небожители не преследуют его в своем гневе, а, наоборот, помогают, значит, он ни в чем не провинился перед Ними… Но Хранитель, оказавшийся в снегах пустыни…"
И еще… Да, для каравана было бы великой честью принять наделенного магическим даром, вот только… было ли у него на это право?
С каждым мигом у Атена появлялось все больше и больше вопросов, на которые он, сколько ни пытался, не мог найти ответ.
— Спрашивай. Я расскажу обо всем, что ты хочешь узнать, — видя это, проговорил Шамаш.
— Не надо, — с трудом сдерживая любопытство, качнул головой Атен. — Думаю, твоя жизнь была не сладкой, раз ты избегаешь вспоминать о прошлом. Пусть все минувшее остается позади, нечего возвращаться к тому, что способно лишь ранить… Может быть, потом, когда пройдет время, унося с собой боль… Сейчас же тебе нужно отдохнуть…И вот еще что: я все-таки позову лекаря. Тебе рано было вставать, раны могли открыться… — и он вылез из повозки, решив, что лишь время поможет ему во всем разобраться. А вот чего-чего, а времени у него будет достаточно…
Глава 3
Колдун сидел впереди повозки, на месте возницы, задумчиво глядя на заснеженную землю, в белизне которой, казалось, терялись не только все краски, но и слова, мысли, воспоминания, на скользивших над этим нескончаемым морем оленей, чем-то похожих на белые барашки волн, на людей — тех, которые, покинув свои повозки, брели с ними рядом. Глаза караванщиков внимательно, немного настороженно смотрели на окружающий мир, так, словно могли отыскать в этом бесконечном однообразии что-то особенное, будто пустыня была для них вовсе не неизменно безликой.
— Шамаш! — донесся до него звонкий детский голосок. Обернувшись, он увидел Мати. Девочке пришлось приложить немало сил, чтобы забраться на облучок без посторонней помощи, но ей это удалось и ее разрумянившееся на холоде лицо сияло радостью. — Насилу отыскала! — дыхание паром срывалось с ее губ и казалось, что даже слова были готовы покрыться тонкой коркой льда, превратившись в снежинки.
— Возвращайся в повозку, малыш, здесь холодно.
— Не хочу! — она упрямо сжала губы, приготовившись выслушать все, что взрослый ей скажет, но все равно поступить по-своему. — И, потом, ты ведь не дашь мне замерзнуть, — в ее устремленных на мага глазах, играли, переливаясь, задорные огоньки.
Шамаш не оставалось ничего, как кивнуть. Он прекрасно понимал, что должен быть построже с девочкой, не позволять ей командовать собой, но разве он мог? Вот и сейчас улыбка коснулась его губ. И ведь маленькая проказница отлично понимала: что бы она ни сотворила, он не станет на нее сердиться, просто не сможет… Чем она и пользовалась всякий раз, несмотря на ворчание отца, недовольного, что Шамаш ее балует.
— Расскажи мне что-нибудь, — поерзав на жестком деревянном сидении, устраиваясь поудобнее, попросила она. — О другой земле, той, из которой пришел ты, — ее взгляд следил за снежинками, падавшими на меховые рукавички. Она рассматривала их, любовалась, словно в этих чудесных узорах-кружевах скрывались тайны далеких звезд.
— Боги создали бесконечное множество миров. Все они чем-то похожи друг на друга как дети одних родителей, и, все же, каждый — нечто особенное, неповторимое. Представь себе землю, не разделенную на снежную пустыню и зеленые оазисы, где время каждым днем, каждым месяцем вносит изменения в ее лик. И еще недавно спавшие под белым одеялом снегов леса и поля пробуждаются ото сна, зеленеют, делясь с людьми своими цветами и плодами, а потом, с приходом поры холодов, вновь засыпают, но не навечно, а лишь на время…
— Как в мире легенд, где Метелица правит не одна, а делит свою власть с мужем, повелителем небес… — девочка подняла голову вверх, взглянув на большой красноватый шар, медленно, словно старик, ползший над землей. — И почему только другие боги позволили Губителю так тяжело Его ранить, лишая всех сил? А люди? В чем провинились перед Ними мы? Мы ведь ничего плохого не сделали…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
