любящих людях, способных победить их. Синдер в такое не верил. Это было слишком наивно и притянуто за уши. Впрочем, Райнеру он об этом не сказал. Парню явно нравились истории о Шокане и Сире, и скажи Синдер, что все это детские сказки, это бы обидело Стрейна.
– Здесь есть копия «Лор Агни»?
Райнер поник.
– Только искаженная. За правильной версией нужно ехать Гандхарву или Якша-сит.
Синдер пожал плечами. Все равно это было неважно.
– Тогда, может, ты как-нибудь рассказал бы мне о митхаспурах?
– С удовольствием. – Секунду спустя на лице Райнера появилось невеселое выражение. – Я знаю, что ты делаешь. О чем Корал тебя попросила. Присмотреть за мной, чтобы Джард и Стард меня больше не обижали… – Лицо у него покраснело от стыда или унижения. – Ты не обязан это делать.
Синдер улыбнулся.
– Конечно, обязан. Разве в твоих рассказах о Шокане не говорится о том, как он защищал тех, кого притесняли? Разве мы не должны брать с него пример?
Райнер нехотя кивнул.
– Тогда как я могу стоять в стороне, если вижу, что над кем-то издеваются? Даже если бы Корал не попросила меня, я бы сам захотел помочь, потому что так мы и должны поступать: помогать тем, кто в этом нуждается, быть братьями тем, кому это необходимо.
Сделав это заявление, Синдер понял, насколько оно истинно. Оно задевало что-то глубоко внутри него, какой-то мерцающий огонек в голове, серебристое озеро воды, спокойное и совершенное. Сверкающая стена сине-зеленых молний скрыла от него эту картину, и она сошла на нет, когда Райнер заговорил. Голос парня все еще звучал невесело:
– Я знаю, что ты прав, но мне все равно не нравится быть слабым. Хотел бы я уметь драться.
Синдер пожал плечами.
– А мне не нравится моя амнезия. У нас обоих есть свои недостатки. Может, ты смог бы рассказать мне о том, чего я не знаю, а я смог бы защищать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь во мне нуждаться?
Райнер с улыбкой протянул ему руку.
– Договорились.
Глава 6
Неделю спустя солнце струилось сквозь окна кабинета мастера Чоффа, освещая комнату своим теплым блеском. Ничто не казалось неуместным. Все было так, как и должно быть. Книги стояли на полках ровными рядами, словно солдаты, готовые исполнять приказы. Пустой письменный стол устроился посреди комнаты, словно генерал во главе кабинета. Однако, несмотря на воинские термины, в которых Синдер описывал комнату, пространство было наполнено тихим спокойствием и уютным ароматом бумаги. Они шли вразрез с идеей об оккупационной армии. Как и присутствие Райнера Стрейна. Сейчас парнишка сидел на диване, с головой зарывшись в толстую книгу.
Как обычно.
Синдер улыбнулся и некоторое время наблюдал за Райнером с порога. Парень не был ни солдатом, ни воином, и если жизнь будет к нему благосклонна, не станет им никогда.
Синдер прочистил горло, привлекая внимание Стрейна.
– Что читаешь?
Не отрывая глаз от страницы, тот молча поднял книгу, которую держал, чтобы Синдер смог разглядеть название. Синдер прищурился, чтобы разобрать витиеватую надпись. «Видения Меде».
– Ты читаешь биографию Меде?
Райнер отложил книгу, зажав нужную страницу пальцем.
– Не совсем. «Видения Меде» – религиозная литература. Предположительно, они описывают философские воззрения Меде и нравственные правила, которые должен соблюдать человек.
Синдер нахмурился. Он мало знал о Меде, не имея возможности прочесть о нем больше. Среди немногого, что он узнал, было то, что Меде когда-то был принцем Парна. Он унаследовал трон отца в возрасте девятнадцати лет и тут же объявил войну остальным королевствам варваров, завоевав их все за пять лет. Потом он объединил свои владения, но неудовлетворенный своими завоеваниями, десять лет спустя снова отправился на войну, на этот раз на запад. Он побеждал каждую армию, которую выставляли против его собственной. Даже воины различных сит и крешей, делавшие все от них зависящее, чтобы выстоять против Меде, не смогли задержать его продвижение. Полководец утопил северные земли в океане крови и варварства и прекратил завоевания, лишь достигнув княжеств Закатного Солнца. Он объявил об окончании похода по завоеванию мира, войдя на своем коне в Шакаранский океан. Каким нравственным правилам мог научить такой человек? Вероятнее всего, «Видения» лишь извиняли жестокость, причиняемую беззащитным.
Райнер, должно быть, заметил неприязнь на лице Синдера.
– В «Видениях» нет особого смысла, – сказал он. – Я прочел книгу уже дважды, но она кажется такой… – Ему, похоже, было непросто подобрать правильное определение.
– Пропитанной кровью? – попробовал догадаться Синдер.
– Пустой, – ответил Райнер. – Меде был гениальным стратегом, но его сочинения не касаются его войн. Они являются поразительно бессодержательным смешением различных религиозных традиций. Меде их не понимает и включает эти противоречащие друг другу аспекты в свои сочинения.
Синдер сел в кресло напротив Райнера.
– Каким образом?
– Сейчас посмотрю, – Райнер пролистал книгу. – Вот, например, девятнадцатая сутра, двенадцатый стих: «О божественный почитатель! Одурачь врага своего и знай, что все грехи будут прощены»… – Райнер пролистал страницы дальше. – Но дальше есть восемьдесят пятая сутра, стих седьмой: «Лживые языки же будут брошены в пределы, проклятый и окончательный ад, где и пребудут на потеху ракшасов». – Райнер отвлекся от книги. – Две сутры. Одна утверждает, что ложь приемлема в определенных обстоятельствах, а другая говорит, что мы будем прокляты, если солжем.
– Или, возможно, они неполные, – сказал Синдер. – Может, то, что хотел донести Меде, было потеряно в веках. Или значение слов, которые он использовал, изменилось с течением времени.
Ему казалось логичным, что смысл слов может меняться со временем. Такое простое слово, как «палка», могло иметь совершенно иное значение тысячу лет назад. Могло описывать понятие, знакомое лишь тем, кто жил в то время.
– Может быть, – сказал Райнер, хотя по его голосу было ясно, что он не убежден. – Но предполагается, что «Видения Меде» – прямые слова Девеша, которые были открыты Меде во время трансов, в которые он впадал, когда скакал на запад на своем коне. Он сказал…
– Как звали его коня?
– Его коня?
– У каждого мифического героя имеется не менее мифический скакун, – расплылся в улыбке Синдер. – Об этом говорится в каждом художественном произведении, что я прочел. Шокан и Ая. Сира и Шан.
– Скакуна Меде звали Бледный. Он назвал своего коня в честь тысяч обескровленных трупов, которые оставлял за собой.
Синдер скривился. Отвратительно.
– То есть если подытожить. Меде был психом со склонностями к геноциду, который считал, что его наполняет глас божий? И это все?
– Его отец подогревал эти амбиции, – сказал Райнер. – Говорят, что на смертном одре отец Меде, Филипп Парнский, сказал сыну: «Слушай мои слова, ибо это глас Девеша. Сын мой, испроси себе другое царство, ибо то, что я оставляю, слишком мало для тебя». Легенды гласят, что, произнеся эти слова, Филипп умер.
Синдер закатил глаза.
– Звучит так же невероятно как то, что «Видения Меде» – глас Девеша.
Райнер пожал плечами.
– Возможно… Наверное, – допустил он, поразмыслив некоторое время. –
