мертвых, где живет Эрешкигаль, «земли царица», а «Бе́лет-це́ри, дева-писец земли, перед ней на коленях, таблицу судеб держит, пред нею читает». Когда Энкиду вошел, Белет-цери ″подняла лицо, меня увидала:
Смерть уже взяла того человека!″
Смерть Энкиду наполняет Гильгамеша и печалью, и страхом. С одной стороны, он оплакивает своего друга, с другой стороны, он в ужасе от перспективы собственной смерти:
Гильгамеш об Энкиду, своем друге,
Горько плачет и бежит в пустыню:
«И я не так ли умру, как Энкиду?
Тоска в утробу мою проникла,
Смерти страшусь и бегу в пустыню.
Под власть Утнапишти, сына Убар-Тэту,
Путь я предпринял, иду поспешно.
Перевалов горных достигнув ночью,
Львов я видал, и бывало мне страшно…»
Утнапишти, герой Потопа, не только был спасен от наводнения, но и добыл себе бессмертие. Поэтому Гильгамеш решился отправиться к нему, чтобы выяснить, как смертный может избежать смерти. Дорога была опасной, но Гильгамеш решил дойти до конца, невзирая на опасности.
По пути к далекому обиталищу Утнапишти Гильгамеш доходит до горы Машу, где живут люди-скорпионы. Гибрид скорпиона и человека изображен на многих цилиндрических печатях. Увидев Гильгамеша,
Человек-скорпион жене своей крикнул:
«Тот, кто подходит к нам, — плоть богов — его тело!»
Человеку-скорпиону жена отвечает:
«На две трети он бог, на одну треть — человек он!»
И в этом состоит трагедия Гильгамеша, который жаждет бессмертия своей божественной частью, но должен умереть из-за той части своей, которая смертна.
Гильгамеш рассказывает человеку-скорпиону о своей цели — добраться до далекого Утнапишти, и узнает, что дорога эта длинна, опасна и покрыта мраком. «Никогда, Гильгамеш, не бывало дороги, не ходил никто еще ходом горным: на двенадцать поприщ простирается внутрь он: темнота густа, не видно света — при восходе солнца закрывают ворота, при заходе солнца открывают ворота…» Но в конце пути располагается светлая страна, полная невиданных диковинных деревьев, — «поспешил он, рощу из каменьев увидев: сердолик плоды приносит, гроздьями увешан, на вид приятен. Лазурит растет листвою — плодоносит тоже, на вид забавен».
По дороге Гильгамешу напоминают, что его миссия обречена на неудачу. Даже Шамаш, которому Гильгамеш так усердно служил, говорит герою, что поиски бессмертия бесполезны. Но Гильгамеш стремится вперед и по пути заходит к Сидури — «Сидури, хозяйка богов, что живет на обрыве у моря, живет она и брагой их угощает…».
Гильгамеш вещает хозяйке:
Энкиду, друг мой, которого так любил я,
С которым мы все труды делили, —
Его постигла судьба человека!
Шесть дней миновало, семь ночей миновало,
Пока в его нос не проникли черви?
Устрашился я смерти, не найти мне жизни!
..
Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!
«Хозяйка богов» также пыталась отговорить его от погони за недостижимым, напомнив ему о существующем порядке вещей и о наслаждениях жизни, которые доступны смертным:
Гильгамеш! Куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
Боги, когда создавали человека, —
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятиями радуй подругу —
Только в этом дело человека!
Этот совет Сидури выражает одновременно характерные для Древнего Востока и покорность судьбе, и страсть к наслаждениям. Человек не мог жаждать вечной жизни в мире, где боги оставили эту возможность для себя самих. Поэтому человеку в утешение остается наслаждение земными радостями. Поиск наслаждений по меньшей мере реалистичен, а вот поиск вечной жизни противоречит порядку, установленному богами. Правда, Утнапишти была дарована божественность, но эта особенная благосклонность была дарована при уникальных обстоятельствах и не может быть распространена на всех остальных.
Однако Гильгамеш настаивал на том, чтобы Сидури указала ему дорогу к Утнапишти. Она поведала ему о том, насколько опасен этот путь, включая море — «воды смерти», через которые Уршанбби, корабельщик Утнапишти, может переправить Гильгамеша.
Ранее Сидури, услышав от Гильгамеша, что он убил Хумбабу, львов и Быка небесного, спросила его, почему же он так выглядит. («Почему твои щеки впали, голова поникла, печально сердце, лицо увяло, тоска в утробе твоей обитает, идущему дальним путем ты лицом подобен, жара и стужа лицо спалили, и марева ищешь, бежишь по пустыне?») Перечисление Гильгамешем его подвигов следует стилистически сравнивать с перечислением в угаритской литературе подвигов Анат (живодерских. — Ред.). Плохой внешний вид Гильгамеша и печаль на сердце предвосхищают состояние Одиссея после его приключений. Гильгамеш отвечает Сидури, говоря ей, что его вид вызван скорбью о друге, который умер. Вспомним, что, когда Одиссей не может спасти своих товарищей от смерти, это переживается героем очень тяжело.
Потом Уршанаби тоже спрашивает у Гильгамеша, почему он так выглядит, и в ответ также узнает, что причина — смерть Энкиду. Корабельщик соглашается перевезти Гильгамеша через море («воды смерти») к далекому Утнапишти. Гильгамеш помогает при переправе, сделав «сто двадцать шестов по пятнадцати сажен, осмолил, сделал лопасти…». Затем «Гильгамеш и Уршанаби шагнули в лодку, столкнули лодку на воду и на ней поплыли. Путь шести недель за три дня совершили, и вступил Уршанаби в воды смерти». Затем Гильгамеш по указанию Уршанаби использовал все 120 шестов, а затем, скинув одежду, использовал ее как парус.
Когда Гильгамеш увидел Утнапишти, он обнаружил, что герой Потопа так похож на него самого, что ожили надежды достичь такого же бессмертия:
Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:
«Гляжу на тебя я, Утнапишт,
Не чуден ты ростом — таков, как и я, ты.
Не страшно мне с тобою сразиться;
Отдыхая, и ты на спину ложишься.
Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят
и жизнь обрел в нем?»
Утнапишт стал рассказывать всю историю Потопа, чтобы показать Гильгамешу, что произошло уникальное стечение обстоятельств, которое никогда не повторится, когда боги собрались и даровали Утнапишти бессмертие. Сама история о Всемирном потопе представляет величайший интерес из-за того света, который она проливает на месопотамскую основу библейского сказания о
