Через него можно собрать людей и поставить вопрос ребром.
Глава 10
К вопросу я подошёл основательно.
Потратил несколько дней на сбор информации. Узнал, кто чем дышит. Выяснил, что в долине живут семеро аристократов, входящих в Дом Эфы, но сплошь виконты да бароны. И ещё несколько крупных воротил неблагородного происхождения, прикрытых упомянутым кланом. Остальные семьи, а их было сотни полторы, с Трубецкими связаны не были.
— Ты учти, клановые не могут заключать сторонние боевые союзы, — заметила Маро Кобалия, заглянув к нам в гости на чай. — Их интересы защищает Великий Дом.
— Это понятно, — я сделал глоток из пиалы и задумчиво посмотрел в окно. Бродяга создал для нас уютную столовую с видом на озеро, и сейчас было видно, что вершины гор, до этого побелевшие от снега, утопают в серости. Будет дождь. — Но это не значит, что они должны быть халявщиками.
— Спасибо за признание моего вклада, — добродушно усмехнулась Маро.
— Напомню, что ты имеешь склонность дарить мехов друзьям, — ответил я встречной любезностью.
— Было такое, — улыбнулась мечница. — Но, если хочешь знать, я готова платить взносы за оборону. Знаю ещё нескольких человек, они придерживаются схожего мнения.
— Я познакомилась со многими соседями, — поддержала подругу Джан. — Люди по-разному всё это видят. Одни относятся с пониманием и даже готовы вступить в полноценный альянс. Другие полагают, что мы зря отказались от услуг клановой службы безопасности. Третьи думают, что никто не стал бы лезть в Красную Поляну, если бы здесь не поселился барон Иванов.
Маро рассмеялась.
А вот мне было не смешно.
— И много таких?
— Человек десять-пятнадцать наберётся, — пожала плечами морфистка. — Некоторых я знаю лично, о других мне рассказывали.
— Заставить их участвовать в обороне насильно мы не можем, — задумчиво произнёс я. — Ни по совести, ни по закону. Если же одни будут вносить вклад, а другие нет, получится некрасиво. Такой союз долго не просуществует.
— Ну, ты можешь отказаться от защиты имений, которые никак не участвуют в военных расходах, — предположила Маро. — С клановыми переговорить лично и достигнуть соглашения на словах, без официального подкрепления. Взять под защиту тех, кто вступит в союз. Даже это тебя укрепит, Сергей. Ты получишь больше возможностей и прав на патрулирование. Сейчас, после войны с Халифатом, многие задумались об уровне безопасности. Мы живём в приграничье, до потенциальных противников — рукой подать.
— То есть, некоторые соседи будут просто жить, прикрываться нашей гвардией и ничего не давать взамен? — нахмурился я. — Удобная модель.
— Не забывай про такую вещь, как общественное порицание, — ответила бессмертная. — Когда большинство жителей долины начнёт с тобой сотрудничать, меньшинство будет чувствовать себя… крайне неуютно.
Пожимаю плечами.
Мне всегда было начхать на общественное порицание или одобрение. Есть личная выгода и эффективность. Остальное вторично. Но Маро была права. В массе своей люди мыслят именно так. У продаванов даже термин такой есть — чувство стадности.
— Хорошо, — я допил свой чай. — Что там у нас со старостой? Высказывайте свои мнения, дамы.
— Староста вне клана, и это хорошо, — ответила Джан. — А ты что, не читал досье на него? Мастер Багус ещё в прошлом месяце его предоставил.
— Как-то руки не дошли.
Морфистка сокрушённо покачала головой.
И добавила:
— Кожевников Иван Никифорович. Пятьдесят четыре года. Неблагородного происхождения. Владеет сетью авторемонтных мастерских в разных уголках губернии. Доход неплохой, но не настолько мощный, чтобы заинтересовать клан. Пользуется уважением большинства наших соседей. Рассудительный, избирается на пост старосты уже в третий раз. А это показатель.
— Хороший мужик, — дала свою оценку Маро. — Но тут важно учитывать, что у него может быть собственное мнение на вашу политику. И если он решит, что действия Ивановых нарушают общие интересы, то вас не поддержит.
— И к нему прислушаются, — добавила Джан.
Положение вещей я оценил быстро.
Сразу уточнил:
— Какие у него привычки? Где отдыхает, с кем дружит?
— В отчёте Багуса всё есть, — проворчала Джан.
— И это прекрасно, — я обезоруживающе улыбаюсь. — Но давай представим, что ты решила сделать мне одолжение. Я попросил, и ты помогаешь.
— Ладно, — Джан не стала спорить. — Рыбалку любит Иван Никифорович. Часто ходит с удочкой на озеро. А ещё сидит по утрам в кофейне, которой владеет Дженгиз Фират. Это его лучший друг в посёлке, между прочим.
— По Кожевникову можно часы сверять, — поддержала Маро. — Ровно в восемь пятнадцать утра он сидит с чашечкой кофе и свежей газетой, обсуждает новости с Дженгизом.
— И это он уже с рыбалки вернулся, — добавила Джан.
— Он что, и зимой рыбачит? — удивился я. — Декабрь на дворе.
— В озере водятся кефаль и толстолобик, — блеснула знаниями Маро. — Даже в декабре.
— Но ведь дожди…
— А он в дождь не ходит, — ответила Джан. — Никто не ходит.
Картина постепенно вырисовывалась.
— Что ж, спасибо за подсказки, — я поднялся со своего стула. — Ваша помощь, дорогие мои, неоценима.
— И как ты собираешься поступить? — заинтересовалась Маро.
— Скоро увидите.
В тот же вечер я заглянул в гости к Хасану, описал услышанное и поинтересовался, как он смотрит на то, чтобы втереться в доверие к нашему старосте и поговорить с ним «за жизнь».
— Тебе несказанно повезло, — заявил инструктор, не отвлекаясь от полировки метательного топорика. Мы беседовали на деревянной террасе перед его домом и с опаской наблюдали за серой мутью, опускающейся в долину с гор. — Я знаю этого Дженгиза. И очень хорошо знаю.
— А зачем тебе топор? — невинно поинтересовался я.
— Вот зачем, — резким и мощным движением Хасан отправил своё орудие в полёт. Топорик со свистом пролетел с десяток метров и врубился в торчащий из земли деревянный столб. Бросок был выполнен с ювелирной точностью. — Не хочу форму потерять.
Да, боевой инструктор мне ниспослан небесами.
Кто сказал, что инвалидная коляска — помеха бывалому воину?
Просто небольшое усложнение.
— Хм, — я направился к столбу, сделал его проницаемым и без особых проблем извлёк глубоко засевший топор. С горных склонов налетел порыв холодного ветра. — Так что насчёт Дженгиза? Вы в хороших отношениях?
