— Какую фразу? — начал терять терпение Павел.
— Он сказал, что информации для изучения языка на улице Горького в Москве много. Там, где тот инопланетянин из его любимой книги газированной водой в киоске торговал для маскировки. Потом он долго сам веселился, поражаясь своему остроумию. Но я Федьку знаю. Чувствую, он не прикалывался. Просто и он, и Мишка… как бы это правильнее сказать… подозрения свои почему-то при себе держат.
— Ты думаешь, что она про Землю так много не только из закромов моего сознания узнала?
— Точно. Только если Лобанов и правда эти подозрения всерьез не принимает, то Мишка меня настораживает. То, что смутило меня, его должно было смутить намного раньше — он же с самого начала ее в вакуум выкинуть хотел. А тут ему такие козыри в руки плывут, а он молчит, как будто так и надо.
— Ты же сам говорил, что он начинает ей доверять.
— Это-то меня и настораживает. Все слишком быстро. Еще пару суток назад вы стояли в защитных костюмах с излучателями, когда вскрывали ее скафандр. А сейчас Варя проводит с ней времени больше, чем со мной, Юлька консультируется по вопросам косметики, Федор ее покрывает, а Мишка вообще играет серенады на гитаре с Катей на подпевках. — Середа потряс головой, будто пытаясь избавиться от кошмарных видений. — Самое печальное то, что я и себя ловлю на желании ей безоговорочно поверить.
— А я? — заинтересовался Павел. — А я что делаю?
— Ты? — Виктор оценивающе посмотрел на него. — О тебе мы, вроде, уже говорили. И я тебя предупреждал. Кажется, мы друг друга поняли, и к тебе у меня, как раз, вовсе нет претензий.
— Хм… Знаешь, Витя, а ведь я, в отличие от всех остальных, верю ей с самого начала. Не пугает?
— Ты постоянен, стабилен и трезво мыслишь.
— Спасибо. А что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Я хочу… Паш, просто будь повнимательнее. Пообщайся с ними, просто поболтай, послушай, о чем они говорят. Черт, если бы я знал, чего хочу, и чего опасаюсь, все было бы просто.
— Ладно, не переживай. Разберемся.
От Середы Павел вышел, чувствуя себя, как минимум, Штирлицем, как максимум — агентом 007. Ощущения ему не нравились, подозрений Витькиных он не понимал и не разделял, но от этого легче не становилось. Ладно, в конце концов, ничего особенного делать все равно не надо. Так, только через пару дней успокоить командира. Или не успокоить. Вот ведь, и не знаешь — а вдруг Витька прав? Ладно, успеется. А сейчас — в библиотеку, ту книжку по психологии, которую он еще в прошлый раз приглядел, и запереться в классной.
Конечно, за пару дней ничего не изменилось. Разве что Михаил с гитарой больше рядом с Лиэлл замечен не был, а когда во время работы с антенной Павел задал прямой вопрос Федору про его подозрения, тот развеселился.
— Паш, не умничай. Откуда ты знаешь, каков механизм изучения языка при ее-то способностях? Я думаю, она говорит правду. А песню либо, и правда, Мишка показал, либо она в твоих воспоминаниях ее нашла. И не говори, что ты ее раньше не слышал. Сто процентов, слышал, только мимолетом, может, даже во сне.
— Ага, — сумрачно подтвердил Павел, — и она у меня на подкорочке записалась. Только я подкорочку свою не вижу и не слышу. Так?
— Приблизительно. Хватит болтать, лучше придержи эту железяку, она мне мешает.
Днем, после очередного дежурства Козелкова в рубке, Середа попросил его зайти для обсуждения какой-то проблемы, с которой он в одиночку опять справиться не мог. Зайдя в «кабинет», Павел с порога увидел совершенно потрясающую картину: на полу были пластиковыми простынями разложены чертежи (по первому, и как оказалось, правильному, впечатлению — развернутые чертежи двигателей и двигательного отсека), над которыми склонились золотистая головка Лиэлл и темноволосая — Виктора. Оба сидели прямо на полу же, а Виктор вообще только что вернулся в сидячее положение из положения на четвереньках.
— О, Пашка, заходи, — обрадовался Середа. — Мишка с Лобановым в рубке, а нам срочно нужна третья светлая голова.
— Мы приняли за аксиому то, что у нас-то обоих они точно, светлые, — улыбнулась Лиэлл.
Павел некоторое время соображал, стоит ли все происходящее принимать, как попадание командира корабля под пагубное влияние инопланетного шпиона, вслед за всем экипажем, и не остался ли он, Козелков, последним нормальным человеком на корабле. Потом вспомнил, что он-то как раз был вообще самым первым, и терять им всем уже нечего, поэтому с энтузиазмом уселся рядом с Лиэлл.
— Ну, и что вы тут нашли?
— Ли мне объясняет принцип действия их генератора защитного поля, я его почти понял. — Середа выкопал из-под чертежей свой компьютер и протянул Павлу. Посмотри, там нужные формулы и расчеты. Ли довольно талантливо изобразила этот процесс графически. Посмотришь два файлика. Я тут пытаюсь понять, реально ли его совместить с нашим силовым генератором, и как это сделать, если реально. Короче, отползай в угол, — Виктор махнул в угол кабинета, где можно было даже сесть в кресло, — и изучай. Когда ознакомишься, начинай думать, что ты по этому поводу можешь сказать. А потом мы подключим аналитический ум Копаныгина. Но это потом, он сейчас малость перегружен другими вопросами.
Павел компьютер взял, но перед тем, как ретироваться в кресло, серьезно спросил Лиэлл:
— А что случилось с преждевременными знаниями? Вдруг это все принесет страшный вред? Например, у Середы задымятся мозги.
— Они у меня уже дымятся, — сообщил Виктор, не отрываясь от чертежа. — Но это правильно.
— Я знаю, что в очередной раз нарушаю все правила и законы, которые не я устанавливала. Но в данном случае знания достаточно обрывочные и узкоспециальные. И вообще, жизненно необходимые на данный момент, — Лиэлл выглядела так, будто уговаривала сама себя. Павел ее понимал, возражать не хотелось. — Разве вам не надо вернуться домой как можно скорее, чтобы рассказать о своих открытиях и успеть воспользоваться возможностью совершить еще парочку путешествий к другим планетам. Ну, или успеть прожить половину жизни на Земле?
Где-то глубоко опять заныл внутренний голос с занудными копаныгинскими интонациями — она же вас соблазняет, как Мефистофель Фауста, а вместо души хочет Землю. Тьфу на тебя, мстительно подумал Павел. Что-то ты молчал, когда я на астероиде не своими эмоциями переживал. Тогда бы и нудил, а сейчас поздно.
— Думаю, мы все уже решили еще около Беты, когда согласились привезти твои генераторы с ускорителями на «Зарю», — успокоил он Лиэлл. — И мы никогда не станем отказываться от дополнительных знаний, да еще от таких… актуальных.
Сидя в кресле, Павел погрузился в изучение файлов настолько, что вообще перестал замечать происходящее вокруг. К реальности его вернул громкий спор. Подняв глаза от монитора, он увидел, что оба сидели по-турецки прямо на чертежах, Лиэлл пальчиком указывала на какой-то узел, а Виктор отчаянно отмахивался.
— Ли, ты умная, я верю, но сюда нельзя!
— Давай посчитаем? — упрямо постучала пальцем по чертежу Лиэлл. — Паша, отдай нам мозги.
— Чего? — изумился Павел.
Лиэлл легко поднялась на ноги, подошла к нему и решительно забрала ноутбук.
— Когда не хватает своих мозгов, надо пользоваться электронными, — сообщила она. — Ты не волнуйся, мы твои файлы закрывать не будем. Смотри, Витя, это просто…
— Элементарно, Ватсон, — прокомментировал Павел, и устроился в кресле, тоже по-турецки скрестив ноги, подпер щеку рукой и терпеливо стал ждать, когда освободится компьютер.
Спустя десять минут терпение закончилось, он не выдержал, подошел к увлеченной парочке на чертежах, понаблюдал за раскладкой формул, неожиданно осознал, что уже что-то понимает. Через полчаса пришел Михаил, а еще через час они дружным коллективом перебрались в рубку к Лобанову.
В течение всего этого дня и еще пяти последующих Лиэлл устраивала им в доках лекции на темы: «Как называется эта железка и где она на чертеже». Заодно все генераторы и пара ускорителей были разобраны до последнего винтика. Через две недели, когда теория была разжевана и понята даже Катей, которая присутствовала почти на всех собраниях кружка «Собери генератор», они приступили к расчетам.
Виктор, Михаил и Лиэлл выходили из рубки, только если их выгоняли Варвара или Юля, Федор копался в доках, собирая генераторы обратно по чертежам, сделанным Лиэлл. Павел, как всегда, работал везде — на него повесили расчеты скорости, траектории и приблизительных сроков полета после установки необходимой аппаратуры. Когда голова начинала пухнуть, он шел в доки к Лобанову, отвлечься на физическую работу и пообщаться. Иногда к ним в качестве подсобного рабочего заходила Юля, а Катя в это время помогала в расчетах. Варвара целиком взяла на себя все заботы об экипаже — готовила еду, следила за тем, чтобы ребята не переутомились, выгоняла всех посменно спать и заставляла делать перерывы. В доках она не появлялась, Юля на вопрос Федора коротко ответила, что нечего экзобиологу делать в ремонтных доках.
