— Деньги есть? — после небольшой паузы спросила Наталья Николаевна.
— Есть.
— Точно?
— Точно.
Деньги были: немного налички, плюс на карте. Ещё была кредитка, правда, даже не активированная, и Ольга не была уверена, что она продолжает действовать.
— А вещи?..
— Я не успела разобрать вещи.
Угу, и они теперь находятся в багажнике машины, которая в свою очередь стоит на непонятной станции.
Весело, чего уж.
Даже Сашу толком переодеть не во что. Памперсы выдавали и много.
Вообще всего было чересчур… много.
Перед сном к ней снова заходил главврач и долго расспрашивал о здоровье всех членов семьи.
— Саша часто болеет, да?
— Да, — с горечью призналась Оля, отводя взгляд. — Я беременной переболела «короной», и вот результат.
— Голубушка, смотрю я на тебя и поражаюсь. Красивая ты женщина, но насколько же… хм…
— Глупая?
— Я такого не говорил, — хмыкнул Григорий Маркович.
— Я и сама сейчас себя такой ощущаю. Честно. Саша болеет раз в месяц стабильно. Простудные заболевания — наше всё.
— У неё слабые легкие. Что говорит педиатр?
— Да ничего. Наблюдаться…
— Понятно.
— Григорий Маркович…
— Наблюдаться — само собой.
Мужчина поднялся, продолжая хмуриться.
— Когда вы нас отпустите? — Ольга вскочила за ним следом, бросая тревожный взгляд на спящую дочку.
Та после вечерней прогулки уснула быстро. Покушала, зевнула и прикрыла глазки, довольно засопев.
Правильно, пусть спит.
— Я бы рекомендовал не спешить. Но что-то мне подсказывает, что вы спешите сбежать отсюда, голубушка. Воля ваша. Анализы готовы, рекомендации дам. Дальше вы сами с Петром Михайловичем думайте.
Конечно-конечно! Всенепременнейше! И только с Петром Михайловичем, будь он неладен!
Оля кое-как, матерясь и уже не стесняясь слез, справилась с гигиеническими процедурами. Одной рукой она может поднять Сашу, долго держать — нет.
Сашу она сразу же уложила на своей кровати, обложив подушками и одеялом.
Вернувшись из ванной, долго смотрела на спящую дочку.
Слабый ребенок… Так ей сказала перинатальная медсестра и одобряюще улыбнулась:
— И не таких выхаживали. Никаких патологий нет — это главное. Массаж, санаторно-курортное лечение, витаминчики там разные. Были бы деньги, а остальное…
Естественно, были бы деньги. Все свободные личные деньги Оля отправляла матери. Покупала лекарства, давала взятки. Виталик придерживался позиции, что семейный бюджет у каждого члена семьи должен быть свой. Никакого общего. Скидываемся на продукты, на коммуналку. Дальше по желанию уже сами.
Ольгу не особо устраивал подобный расклад. До декрета она работала в цветочном магазине администратором, зарабатывала неплохо, оплачивала съемную квартиру с ещё одной девочкой из того же магазина. Могла позволить себе элементарный уход, новую одежду. На машину старенькую накопила, правда, частично взяв в кредит. Всё, что оставалось, откладывала для мамы. Тут не обсуждалось.
Она и с Виталием познакомилась на работе. Он забежал купить букет, увидел Олю. И, как потом утверждал, это была любовь с первого взгляда. Он даже кредит ей погасил, правда, там было около семидесяти тысяч на момент их знакомства. Как девчонки с работы шутили: меньше, чем известный «гаджет с откусанным яблоком».
Виталику не понравилось, что Саша «слабенькая». Его раздражало, что она часто болела.
— Ты — мать, ты должна знать, как это исправить! В конце концов, ты кормишь её грудью! Разве ребенок на грудном вскармливании не меньше болеет? Почему она постоянно хнычет?
Один скандал… второй… третий…
Оля всё чаще начала отказывать Виталику в близости. Что-то и в ней изменилось. Она не могла понять, как можно считать своего ребенка чем-то обременяющим? Как?!
А теперь другой мужчина, которого она знает меньше суток, говорит, что готов позаботиться о ней и о Саше.
Спокойно так говорит. Как какой-то само собой разумеющийся факт.
Оля не верила в благородные порывы. Надо отдать должное товарищу генералу, он ими и не прикрывался. Четко сказал: покровительство. А что у нас подразумевается под покровительством? Правильно, содержание.
На содержанку Оля никак не тянула. Не тот характер. Не те жизненные принципы.
Тут и думать нечего.
Если Петр Громов к ней не имеет никаких претензий по ДТП и сам уже во всем разобрался, как она подозревала и с водителем фуры тоже, чего она переживает?
Не переживать не получалось.
Должна она ему… Как ни крути.
Оля не успела выключить телефон, оставив его на беззвучном режиме. Снова позвонил Виталя. У девушки возникло секундное колебание, сомнения. Может, ответить? Может, дать второй шанс?
И сразу же яростный протест заполонил душу.
Она себя не на помойке нашла! Терпеть побои и измены? Серьезно?
Ольга находилась на грани истерики. Виталик продолжал звонить. Она скинула вызов и быстро напечатала в мессенджере.
«Не звони».
Ответ пришел сразу же.
«Ответь мне».
«Нет».
Виталик что-то набирал, потом стирал и снова набирал.
«Я лоханулся, малыш. По полной. Давай поговорим? Ты где? Я приеду, скажи».
Оля некоторое время смотрела на экран телефона, кусая губы. Печатать левой рукой было жутко неудобно.
«Пришли мне деньги. Нам с Сашей на что-то надо жить эти дни. Я подаю на алименты».
И снова она видела бегающий по экрану карандашик.
Сначала пришло зачисление в тридцать одну тысячу. Оля удивилась. На самом деле она не рассчитывала, что Виталик ей что-то вообще переведет. В целом, неплохая сумма, она сможет на неё недолго прожить. Плюс есть личные накопления. В голове сразу закопошились мысли — что и как.
Пока не пришло новое сообщение от мужа:
«Больше на карте нет. Оль, не дури. Поговори со мной. Мы сможем найти компромисс. У нас дочь! Оль!»
«Вот именно — у нас дочь!»
Оля дернула правой рукой, телефон упал, поднимать его она не стала.
Следующий день облегчения не принес.
Наоборот, накатил новой реальностью, где Оля оказалась в очень стремном
