положении.
Надо выждать немного времени. Про побои Оля никому не расскажет — это лишнее. Хватит и измены. К своему здоровью она относилась вторично. Если бы не рука…
Ехать к маме сейчас нельзя. Три-четыре дня надо подождать. Здесь, в больнице, или всё же съехать? Если здесь, то для её небольшого бюджета — лучший вариант. Если отталкиваться от того, что, продолжая находиться в больничке, она ещё больше попадает в интересы Громова, то вариант не очень.
В обед принесли огромную корзину с фруктами и конфеты домашнего изготовления, при виде которых у Оли образовалась вязкая слюна во рту. К чему она не была равнодушна, так это к сладкому. Отсюда и неизменные лишние килограммы.
Отказываться от сладостей и фруктов Ольга не стала. Принесли — будет есть. Саше тоже кое-что перепало.
Сначала Оля хотела отмолчаться, но совесть не давала покоя, и девушка под вечер отправила сообщение Петру.
«Спасибо за фрукты и конфеты».
Пока она смотрела на телефон в ожидании ответа, снова разволновалась. Это неправильно. Нелогично.
Оно ей надо?
Не надо.
«Не за что».
Таков был короткий ответ мужчины.
И всё.
Оля успокоилась уже ночью, ближе к одиннадцати. Может быть, Громов протрезвел и решил, что погорячился? Что ему совершенно ни к чему возня с проблемной блондинкой?
Хорошо бы.
Чувствовала она себя неплохо. Головокружений почти не было. С правой сломанной рукой ситуация складывалась куда хуже.
Приятное известие неожиданно пришло от троюродной сестры, которая позвонила ближе к обеду.
— Вик, рада тебя слышать, — Оля не кривила душой.
— Я сразу к делу. До меня тут слухи кое-какие дошли…
— Да?
— Угу. Виталик звонил… С раннего утречка.
У Вики с Виталей отношения не заладились с первого взгляда. Такое бывает. Вроде бы люди только познакомились и ещё не успели сделать друг другу ничего плохого, а антипатия вспыхнула, и ничего поделать не могли. Причем оба в этом спокойно признавались. Друг другу, кстати, тоже. Задевали, но в пределах нормы.
— Что хотел? — вздохнула Оля.
— То и хотел, — фыркнула Вика. — Спрашивал, не гостишь ли ты у меня. Интересный вопрос, сестренка, не находишь?
Оля повторно вздохнула. На этот раз громче.
— И? Чего молчим?
— В двух словах не расскажешь.
— А мне спешить некуда! Вернее, как. У меня есть целый час, и я готова его тебе посвятить.
— Часа нет у меня, — Оля кинула взгляд на Сашу, которая пыталась раздеть Чиполлино и посмотреть, что скрыто под одеждой мягкой куклы.
— Можно лаконично.
— Если лаконично: я на днях вернулась от мамы домой, застала Виталика на голой девке, он сорвался, ударил меня, я прыгнула в машину, рванула в ночь непонятно куда, остановилась в неположенном месте, потому что Саша раскапризничалась и устроила знатный ор в салоне. Шел дождь. Моя машина, точнее аварийки на моей «старушке», оказались не в столь замечательном состоянии, и меня не заметила фура… Или генеральский гелик… Разбираться нет сил и возможности. По итогу: я со сломанной рукой и сотрясением мозга нахожусь в военном госпитале. Как-то так, Викуль.
— Оооохренеть.
— Угу.
— Ты сейчас не прикалываешься?
— Похоже, что я шучу?
— Стой! Я правильно поняла, что твой Виталик всё-таки оказался козлом, не зря у меня на него чуйка сработала сразу, а ещё по тебе проехался генеральский гелик? Стой-стой! Точно генеральский, мне не послышалось?
— Говорят, что да…
— В смысле «говорят»?
— Звезд не видела, документы не смотрела.
— А… ты где?
— Говорю же, в госпитале. Военном.
— Та-ак. Мне надо выпить. Кофе. Много кофе.
— Вик…
— Помолчите минутку, дорогая Ольга, я дойду до кухни и пока переварю всё то, что ты мне сейчас сообщила. Наталья Николаевна в курсе?
— В общих чертах. Только то, что я ушла от Виталика и где-то зависла. Про аварию и больницу я ничего не сказала.
В трубке послышались шаги и звуки открывающихся шкафчиков.
— Правильно и сделала, она и так, небось, расстроилась не знаю как. Хотя, знаешь… Мы все знали, что добром ваши отношения не закончатся!
— Вик…
— Что Вик? Да-да, твой Виталик не отрицательный герой! Вот ни разу! И на другую бабу при красотке-жене он полез из благородства душевного, а не потому, что у него яйца зачесались!
— Я не хочу про него говорить. Давай не будем? Пожалуйста. Он мне денег кинул на карту… Пытается загладить вину… Но на этом пока всё.
Вика что-то пробормотала неразборчивое и нецензурное.
— Черт с ним. Потом мне расскажешь. Ещё не хватало, чтобы ты сейчас из-за этого мудака мне разревелась. То есть вы в больнице вместе с моей лапочкой?
— Да. Но Саша, слава богу, не пострадала.
— Вот так новости… Не переварю никак… С машиной что?
— Понятия не имею. Нас перевернуло…
— Менты доставали?
— Нет.
Ольга замолчала, не зная, что дальше сказать.
— Та-ак. А кто? Только не говори, что сам генерал! Я прямо-таки вижу, как толстый, коротконогий мужик годков шестидесяти, кряхтя и сопя, тащит своё тельце к твоей «старушке».
У Ольги из горла вырвался смешок.
— Чё? Не коротконогий?
— Викуль, ты неповторима.
— Хм… Неужели из той редкой невиданной породы «красивых и здоровенных»? Генералы такими не бывают.
— А ты их много видела?
— Ни одного. И желанием не горю. Большая власть — большой гемор для обычных жителей.
Тут она была с Викой абсолютно солидарна.
— Ему около сорока. Метр восемьдесят минимум. Плечи — аршин. Лицо — «высеченное из камня». Высокие скулы, нос с горбинкой. Вроде бы шрамы имеются. Не помню. Точнее, не рассматривала настолько пристально.
В телефоне послышался наигранно-восхищенный свист.
— Сестренка, неужели такие в реале водятся?
— Я тоже не поверила. Решила, что он майор.
— По носу сразу мужику дала? — засмеялась Вика
