В течение года после окончания школы, будучи уже неплохим, хотя и не искусным пока лыжником, Кэм отработал семь месяцев в мозгосушильном справочном центре и даже был выдвинут на повышение, но в декабре уволился. В тот сезон он откатал шестьдесят один день на девяти разных базах. Каждый вечер подросток прикладывал лед к натертым до крови дешевыми ботинками голеням, отчего днем ходил враскорячку, как ковбой. В марте с большого пальца на левой ноге отвалился ноготь, но Кэму все было нипочем. От мастеров пудры он наслушался немало хвастливых историй о подобных травмах.
Кэма в конце концов приняли на ставку оператора лыжного лифта. Он выходил на работу каждый день, чего нельзя было сказать о большинстве «трудяг» Пимежа, и тогда ему дали место в группе обслуживания трассы. Ребята эти часто устраивали попойки, начальство в ответ урезало им зарплаты и премии, из-за чего вакансии заполнялись плохо.
На следующий год в Пимеже разогнали лыжный патруль — опять появилась масса новых должностей. Кэм не упустил своего шанса.
…Группа подошла к лифту № 12. В небе наезжали друг на друга облака, воздух был неподвижен. Кресла перестали терзать уши пронзительным скрипом. Казалось, подъемник, притаившись, ждал их появления.
Недобрый знак. И почему так тихо?
Кэму показалось, что весь внешний шум переместился прямиком в его голову. Спускаясь рядом с будкой смотрителя по насыпи, которая зимой служила для выхода пассажиров из лифта, и он, и Эрин не сговариваясь посмотрели вверх, на вереницу кресел. Эх, если бы подъемник работал… Ничего не поделаешь — придется идти пешком.
Слитую с резервного движка солярку обитатели вершины сожгли за месяц.
Пытаясь спастись от чумы, большинство, включая Хатча, рванули на восток, в Неваду, выбрав худший из вариантов. Когда в новостях передали, что люди, кажется, могут выжить на высоте более трех тысяч метров, на пике Медвежьем осталось человек триста. Сьерра уже третий день была охвачена снежным бураном.
Кэм сидел на высоте 2280 метров один в двухэтажной квартире с телевизором и телефоном. На четвертый день после полуночи его разбудили иголочные уколы в левой руке.
Он попытался дозвониться домой еще раз — все линии были заняты.
Пурга прекратилась, но дорога покрылась слоем снега в 23 сантиметра, который был еще глубже по обе стороны узкого проезда, расчищенного накануне каким-то смельчаком на снегоуборочном плуге. Кэм точно сбился бы с пути, если бы почти наизусть не помнил дорогу со всеми ее извилинами, неровностями и крутыми поворотами. Этим маршрутом он ездил на работу шесть дней в неделю. Местные шутили, что коренным жителем можно считать человека, способного прибыть на лыжную базу в любых погодных условиях, если понадобится — вслепую, на ощупь или пересчитывая бампером установленные с интервалом в сорок метров столбики с отражателями для снегоочистительных машин.
Дорога и обочина слились в сплошную белую массу. Кэм то и дело переключал свет фар с ближнего на дальний и обратно.
Перед машиной возникли какие-то странные тени — три горбатые фигуры, но количество ног не как у людей. Кэм тормознул. Пикап занесло, и он чуть не наехал на чудищ. Те оказались оленями, обычными оленями. Звери бросились в стороны, косясь в свете фар выпуклыми глазами. Наконец все они скрылись из виду, сбежав вниз по склону.
Кэм миновал два опустевших стойла и, объезжая первое, чуть не застрял в снегу.
Уличные фонари кооперативного поселка отбрасывали на низкие тучи неправдоподобный розовый свет, заметный даже из долины. Огни виднелись также на горном кряже среди зимних дач. Неужели там еще прятались люди? Кряж возвышался над дорогой всего на сотню-другую метров…
Пикап забирался все выше в гору. Кэм не удивился, обнаружив перед главными зданиями лыжной базы лишь несколько превращенных снегопадом в белые дюны автомобилей. А вот выше по склону, перед средним корпусом, машин было непривычно мало — всего около пятидесяти.
И ни одного огонька. Выключив фары, Кэм провалился в кромешный мрак. Очевидно, где-то между дачным поселком и базой произошел обрыв линии электропередачи. Но юношу тревожила не темнота. Средний корпус располагался на высоте 2415 метров, жуткая чесотка в ладони не прекращалась, запуская щупальца в запястье.
В корпусе обнаружился семьдесят один человек. Из них Кэм прежде встречал только Пита Чуйко и двух работников местного кафе. Остальные — туристы, отпускники. Чужаки. Все несли в организме заразу, обезумели от страха и внезапных приступов боли, отчаянно спорили, как забраться еще выше.
Из небольшого парка аэросаней и вездеходов «Сноукэт» не осталось ни одной машины. Пропали также дизельный генератор, спасательное снаряжение, радиостанция гражданской связи, портативная патрульная рация, все самое ценное. Сувенирный магазин и тот выпотрошили. Резервные движки позволяли лифту работать на две трети мощности, но угонщики вездеходов слили горючку с подъемников № 11 и 12, пробив дыры в днище баков, изгадив то, чего не смогли забрать с собой. Пока Кэм сидел в своей берлоге наедине со страхом и горем, другие, не теряя времени, трудились, чтобы обеспечить собственное выживание.
А что же местные? Должно быть, быстро поняли, что большинство отпускников и прочих беженцев вскоре соберутся на базе, и решили укрыться в домах на кряже над дачным поселком. Многие дачи пустовали — владельцы не смогли вернуться из-за снегопада. Баллоны с газом и набитые провизией кладовки позволили бы пересидеть хоть всю зиму, но увы — максимальная высота кряжа составляла только 2470 метров. Если чума и туда проникнет, бежать будет некуда.
Будь у него побольше друзей, Кэм и сам мог оказаться в этой мышеловке. Теперь же не оставалось ничего, кроме как продолжать подъем на своих двоих.
Свежего снега навалило по бедра, температура с учетом ветра опустилась ниже шести градусов, однако приближавшаяся зона высокого давления несла с собой теплый воздух. Вершину скрывала кромешная тьма. Три человека решили остаться на базе. Часть девушек — Эрин и ее подруги в том числе — были одеты в тонкие брючки и стильные ковбойские шляпы. Группа также включала в себя девять детей, супружескую пару семидесяти лет, неохватную бабищу по имени Барбара Прайс, ни на минуту не расстававшуюся с призовой гончей, и трех корейских туристов, способных изъясняться только жестами.
Делать было нечего — идти пришлось всем.
Голливуд все еще держал карту в руке, но помалкивал, за что Кэм был ему благодарен. Парень каким-то образом убедил Прайса и его людей шевелиться побыстрее — когда Кэм и Эрин свернули с уходящего на запад хребта, почти все отставшие подтянулись.
Облизанный ветром лыжный склон состоял из рыхлой земли пополам с гравием. Группа двигалась вдоль цепочки парных следов, оставленных Сойером, Мэнни и Бакетти.
Голливуд выбрал другой маршрут, держа курс прямо на вершину, с которой пришел, и, скорее всего, поступил бы точно так же, даже если бы знал местность. Ему во всем была свойственна прямота. Других научил горький опыт: пользуясь лыжными спусками и оставленной джипами колеей, которая зимой служила дорогой для вездеходов «Сноукэт», на базу можно было выйти с такой же скоростью и, главное, с меньшим риском. Зимой они, конечно, спустились бы на лыжах «телемарком». Мягкие лыжные ботинки ходьбе не мешали, а легкие лыжи можно донести в гору на себе.
Склон холма облепили хрупкие цветы — ярко-красные пенстемоны, белые флоксы. Кэм немного воспрял духом и старался не наступать на них.
Отсюда был виден средний корпус и еще ниже — коробка из сосновых досок для очистки ботинок от снега. Бакетти нагнал пересекавших склон по диагонали Сойера и Мэнни, которые были теперь намного ближе. Дождь полил как из ведра, превратив маячившие впереди фигуры в одно зеленое и два синих пятна. Кажись, остановились? Нет, Мэн-ни перепрыгнул через трещину в грунте — она скоро заполнится водой. Барабанная дробь капель по капюшону напоминала бессвязное лопотанье.
Кэм вздрогнул, наткнувшись на труп Табиты Дойл. В этом месте выпуклость склона заставляла делать обход с восточной стороны. Кэм побывал здесь раз двадцать, если не больше.
Очевидно, первым о тело споткнулся Сойер, потому что труп девушки завалился на спину, разбросав руки и ноги. Разинутый рот дырой зиял на фоне оранжевого комбинезона лыжного патруля. Внимание Кэма по обыкновению привлекли руки-крючья. Кости пальцев словно расплавились и оплыли в некоторых местах — одни только гнилостные бактерии вкупе со стихией не смогли бы произвести подобный эффект.
Из шестидесяти восьми человек, шагнувших во тьму за порог лыжной базы, выжили шестьдесят пять, хотя техночума пыталась догнать поднимавшихся в гору беглецов на плечах хорошей погоды. Из-за постоянных колебаний атмосферного давления люди попеременно то тряслись в ознобе после выхода из зараженной зоны, то снова испытывали жгучие уколы инфекции.
