совершенно безукоризненная Одри Хепберн в театральной версии и не Лесли Карон в фильме, вероятно,
Gigi забылась бы навсегда.
Книга коротка – всего шестьдесят страниц, – а история проста. Семья Жижи вращается во влиятельных кругах, и ее родственники заводят дружбу с обаятельным повесой Гастоном. Он пресыщен жизнью и не хочет более ухаживать за женщинами, которые играют с ним, подталкивая его сделать предложение. Ему нравится бывать в компании невинной, казалось бы, Жижи и ее спутниц, ведь с ними ему не приходится из-за этого волноваться. Предполагается, что в нашем представлении Жижи «недостаточно хороша», чтобы выйти за Гастона, и потому он может просто расслабиться, общаясь с нею. Но однажды Жижи выходит в свет, и Гастон понимает, что она уже не ребенок, а прекрасная девушка, да к тому же – вот вам! – девушка, на которой он хочет жениться. Так он и поступает. Но сначала пытается сделать ее своей любовницей. Жижи на это не соглашается и в конце концов заполучает Гастона в мужья. Счастливые времена!
Нельзя сказать, что Gigi – это забытый шедевр, к которому стоит относиться так же, как к À La Recherche du Temps Perdu. Но роман открывает окно в мир Колетт и показывает любопытную версию феминизма, которая сильно отличается от феминизма наших дней. Разумеется, к тому времени, когда Колетт написала его, ее самые скандальные дни остались в прошлом. Но все же в ее взгляде на мир было нечто необычное, и даже в 1940-х годах она по-прежнему немного опережала время. В романе она всячески старается наделить Жижи свободой воли и мужеством, несомненно, списывая героиню с себя. Десятки лет спустя положение Жижи кажется чудовищным, и никому не приходит в голову восхищаться девушкой, сумевшей выйти замуж за мужчину, который хотел сделать ее своей любовницей. Но в контексте истории Жижи ведет себя необычно: она знает, чего хочет, и понимает, какой судьбы предпочла бы избежать. Она не желает оказаться в ловушке и стать игрушкой в руках состоятельного мужчины, не получив при этом никаких привилегий и преимуществ, которые дает брак. Жижи ведет себя в известной степени свободно и независимо и в отношениях с Гастоном искренна: она говорит, что у него есть шанс заполучить ее, только если он согласится на предъявленные ею условия, а в ином случае ему ее не видать. Это, конечно, не Глория Стайнем[21], но для Франции 1940-х годов – и особенно для Колетт, которая, как мне кажется, так и не избавилась от представлений, свойственных гораздо более ранней эпохе, – неплохо.
Может, я зря подозреваю, что Гастон на самом деле – просто грязный старикашка. Его поведение кажется совершенно объяснимым и непримечательным, ведь он всего лишь развлекается перед тем, как вступить в брак. Ему тридцать три года, и у него на плечах тяжким грузом лежит огромное богатство. «Все любовницы Гастона из хороших семей. Связь с известной дамой полусвета – это единственный достойный образ жизни в ожидании блестящей женитьбы, при условии, что он вообще когда-нибудь женится», – пишет Колетт. Да! Единственный достойный образ жизни! Не дай бог он найдет себе какое-нибудь хобби, вместо того чтобы коротать время в компании женщин. Но позиция Гастона – и вся мораль этой истории – важна: Колетт напоминает нам, как сильно изменилось положение женщин.
Не будем же лишать Колетт радости, внимательно анализируя ее сюжеты. В творчестве этой писательницы – настоящий парад счастья и ярких красок, который поддерживается поразительно невинными и жизнеутверждающими описаниями мелочей, таких, например, как драгоценности. Как отмечает биограф Колетт Джудит Турман, украшения и драгоценные камни играют важную роль при изучении мира Колетт и становятся важной частью образа Жижи. Меня поражает, что даже через несколько десятков лет после своей связи с Вилли Колетт по-прежнему увлечена взаимоотношениями грязных старикашек и юных девушек. В одной из бесед тетя Алисия, бывшая куртизанка и наставница Жижи, объясняет своей подопечной, как различать камни: какие из них действительно ценны, а какие только кажутся ценными, – и всем прекрасно известно, что драгоценности она получила в качестве награды за то, по сути, что была проституткой. Тем не менее камни повышают ее самооценку, и ей хочется, чтобы ее уважали.
Для Жижи это урок – и притом лицемерный – о том, что нужно знать себе цену: «Никогда не носи дешевых украшений, подожди, когда у тебя появятся настоящие». Не уверена, что Колетт вкладывала в эти слова тот же смысл, который мы видим в них сегодня (судя по всему, она поддерживает тетю Алисию), но читателю кажется, что в них содержится урок о том, как важно знать цену всему и понимать, что ничто не ценно. Такова же серьезная проблема с наследием Колетт. Ее творчество чисто и очаровательно старомодно, но темы ее произведений устарели. Стиль Колетт отличается тем, что Турман называет «зеленью» и «свежестью», а такого почти не встретить в литературе начала XX века. «В нем и зелень яда, и зелень кислоты, и зелень желчи, но противоядием им служит цветущая зелень юности», – пишет Джудит Турман. Я бы согласилась с этим, если бы Колетт написала все свои произведения примерно в одно время. Но она продолжает переписывать одну историю и дышать одним воздухом даже многие годы спустя. Есть в этом нечто трагическое… Британским читателям, возможно, вспомнится Барбара Картленд, автор любовных романов, которая прославилась как один из самых продаваемых писателей XX века (продано 750 миллионов экземпляров ее книг). Она была эксцентрична, одевалась только в розовое, даже когда ей перевалило за девяносто, и носила пышные платья, словно маленькая принцесса, которая просто забыла повзрослеть. В популярной британской комедийной телепередаче Little Britain Картленд вывели в образе дамы Салли Маркем, восхитительно манерной и несуразной леди: она прогуливается по своему поместью в вишневом вечернем платье и диктует секретарше романы, зачитывая фрагменты из Библии.
Даже когда не за горами уже были 1950-е, которые принесли с собой глоток свободы и свежего воздуха, Колетт продолжала писать о куртизанках и довольно старых мужчинах, приходивших «поболтать» с пятнадцатилетними девочками и подкупающих их безделушками для шкатулки с драгоценностями. Вот уж правда, хвала небесам за маленьких девочек, как и пел Морис Шевалье, исполнявший роль Оноре, дяди Гастона, в киноверсии Gigi.
Когда речь в Gigi заходит об украшениях, подразумевается, что женщина должна знать о таких вещах, ведь в этом, среди прочего, ее сила. Жижи узнает, как важно, чтобы никому не показалось, будто ты просишь слишком многого: «Под этим черным от копоти потолком Гастона Лашая встречали женщины, которые
