- Надеюсь, вы доставите его не к нашему врачу? - тихо спросил Даннет,
- Я покажу его своему другу. Он не просто окулист, он хорошо разбирается и во всем остальном. Я потребую общей проверки состояния его организма. У нашего врача такая проверка не осталась бы в секрете даже от механиков.
- Проверка крови на алкоголь? - спросил Даннет как можно тише.
- Сейчас всего один анализ крови и требуется.
- И это будет означать конец пути для суперзвезды гонок на Гран При?
- Да. Конец пути.
Для человека, переживающего сокрушительный крах собственной карьеры, Харлоу выглядел слишком уверенно. Он спокойно расхаживал по госпитальному коридору и был вполне невозмутим. Странным было и то, что он курил сигарету. Рука с сигаретой была тверда, словно высеченная из мрамора. Харлоу задумчиво посматривал на дверь в конце коридора. За этой дверью, он знал, Мак-Элпайн беседовал о нем с доктором, добродушным почтенным бородачом. И то, что говорил врач, Мак-Элпайн воспринимал с недоверием и подозрительностью.
- Невозможно! Совершенно невозможно! Вы хотите убедить меня, что в его крови нет алкоголя? - восклицал он.
- Невозможно или возможно, но я сказал то, что есть. Мой лаборант-коллега проверял дважды. У него в крови нет ни капли алкоголя, так что вы можете не волноваться о его выносливости и долгожительстве.
- Невозможно! - Мак-Элпайн помотал головой. - Но, профессор, у меня имеются свидетельства...
- Для нас, долготерпеливых врачей, не существует ничего невозможного. Усвоение организмом алкоголя происходит с разной степенью скорости. С такой неожиданной скоростью, что для вашего молодого приятеля это...
- Но его глаза! - перебил Мак-Элпайн. - Что с его глазами? Помутневшие, налившиеся кровью...
- Этому может быть полдюжины причин.
- А его зрение?
- Его глаза вполне в нормальном состоянии. А о его зрении ничего пока сказать не могу. Бывают случаи, когда глаза сами по себе здоровы, но в глазном нерве имеются какие-то повреждения. - Врач поднялся. - Сделанных анализов недостаточно. Мне нужно провести серию проверок. К сожалению, не сейчас, потому что я опаздываю. Не сможет ли он зайти позже, скажем часов в семь вечера?
Мак-Элпайн ответил утвердительно, с чувством поблагодарил доктора и вышел. Уже подходя к Харлоу, он заметил в его руке сигарету, вопросительно посмотрел на гонщика, снова перевел взгляд на сигарету в его руке, но так ничего и не сказал. Так же молча оба покинули госпиталь, подошли к "остину" Мак-Элпайна и тронулись обратно, в направлении Монца.
Харлоу первым нарушил молчание, спросив миролюбиво:
- Поскольку я являюсь заинтересованным участником этого действа, то не могли бы вы мне сообщить, что сказал врач?
- Он еще не пришел к конкретному выводу, - сухо ответил Мак-Элпайн. Он хочет провести серию анализов. Первый из них сегодня вечером в семь часов.
- Предполагаю, что никакой необходимости в этом нет, -так же миролюбиво заметил Харлоу.
- Как это надо понимать? - глянул на него с недоумением Мак-Элпайн.
- В полумиле отсюда есть придорожная закусочная. Остановите там, пожалуйста. Нам надо поговорить.
В семь часов вечера, когда Харлоу должен был находиться в госпитале, Даннет сидел в номере у Мак-Элпайна. Настроение у обоих было как на похоронах. В руках оба держали высокие стаканы с шотландским виски.
- Иисус! Так он и сказал? Сказал, что у него начали пошаливать нервы, что он дошел до ручки и просит тебя найти возможность расторгнуть его контракт? - спросил Даннет.
- Именно так и сказал. Не стоит больше ходить кругами, сказал он. Не надо обманывать других и тем более обманывать самого себя. Бог знает, какое ему потребовалось мужество и сила воли, чтобы сказать так.
- А шотландское виски?
Мак-Элпайн отхлебнул из стакана и надолго вперился взглядом в пространство.
- Смешно, ты не поверишь. Он сказал, что не переносит это чертово пойло и в действительности никогда его не пробовал, за что и благодарен судьбе.
Настала очередь Даннета отхлебнуть своего виски.
- Что же теперь ожидает его? Только не считайте, Джеймс, что я не представляю себе, какой это для вас удар - потерять лучшего гонщика мира! Но сейчас я все внимание сосредоточил бы на Джонни.
- Я тоже. Я очень беспокоюсь о нем. Но что делать? Что делать!
А человек, заставивший всех так волноваться все это время, являл собой образец спокойствия и бодрости. Стоя перед зеркалом в своем номере, Джонни Харлоу то насвистывал, то вдруг умолкал, улыбаясь каким-то своим мыслям. Наконец он облачился в куртку, вышел из номера, спустился в вестибюль, заказал оранжад в баре и сел за ближайший столик. Едва он успел отпить глоток, как вошла Мэри. Заметив Харлоу, она подсела к нему за столик, сжала обеими руками его руку.
- Джонни! - воскликнула она. - Ох, Джонни!
Харлоу посмотрел на нее печально.
- Отец сейчас сказал мне. Что же мы будем теперь делать? - спросила она, заглядывая ему в глаза.
- Мы?
Она глядела на него долгие секунды без всяких слов, наконец отвела глаза и сказала:
- В один день пришлось потерять сразу двух лучших друзей.
- Двух... о ком это ты?
- Я думала, ты знаешь. - И вдруг слезы потекли по ее щекам. - У Генри стало плохо с сердцем. Он решил уйти.
- Генри? Мэри, дорогая! - Харлоу ответно пожал руку девушки и посмотрел на нее в упор. - Бедный старый Генри! Что же теперь ожидает его?
- Об этом не волнуйся, все будет хорошо, - вздохнула она. - Папа позаботится о нем в Марселе.
- Тогда все действительно хорошо, ведь Генри было очень тяжело в последнее время работать.
Харлоу несколько секунд молчал в задумчивости, потом ласково освободил свою руку из все еще сжимавших ее рук Мэри.
- Мэри, я люблю тебя. Знаешь ты об этом? Подожди меня здесь немного.
Минуту спустя Харлоу уже был в номере Мак-Элпайна. Он застал здесь и Даннета, который, судя по виду, с неимоверным трудом сдерживал ярость. Мак-Элпайн выглядел откровенно расстроенным. Время от времени он сокрушенно качал головой.
- Нет, ни за какие коврижки. Нет. Ни за что не позволю. Нет, нет, нет. Это невозможно. Чемпион мира, и вдруг - водитель транспортера. Человек не должен так выставлять себя на посмешище половине Европы.
- Может быть, - в голосе Харлоу не было слышно огорчения. - Но зато другая половина ее не будет смеяться, когда узнает реальную причину моего ухода, мистер Мак-Элпайн.
- Мистер Мак-Элпайн? Мистер Мак-Элпайн! Для вас я по-прежнему Джеймс, мой мальчик! И так будет всегда!
- Не во всем, сэр. Вы можете объяснить мой уход состоянием моего зрения, можете сказать, что я остался в команде тренером. Что, в конце концов, может быть естественней? Кроме того, вам на самом деле необходим водитель транспортера.
Мак-Элпайн решительно тряхнул головой, как бы подводя черту спору.
- Джонни Харлоу никогда в жизни не будет водителем транспортера, и покончим с этим! - Он в самых расстроенных чувствах закрыл лицо руками. Харлоу бросил взгляд на Даннета, тот кивнул головой на дверь, и Харлоу, поняв его, тотчас вышел из номера.
После нескольких секунд молчания, медленно, подбирая слова, и совершенно безжизненным голосом Даннет заговорил:
- Так же вы и со мной когда-нибудь обойдетесь. Видно, нам придется проститься, Мак-Элпайн. Время нашего знакомства всегда было радостным для меня, исключая последние дни.
Мак-Элпайн опустил руки, снова поднял их и изумленно уставился на Даннета.
- Что это вы задумали? - спросил он.
- Разве не ясно? Я свое здоровье очень берегу и постоянно расстраиваться, когда вы принимаете неверные решения, больше не могу себе позволить. Этот парень живет только гонками, это единственное, что он умеет, и теперь ему, если он уйдет, в целом мире не будет места. А я напомню вам, Джеймс Мак-Элпайн, что это его стараниями за четыре кратких года "Коронадо" превратился из безвестной машины в популярный и пользующийся славой гоночный автомобиль, выигравший Гран При. Да, только благодаря ему, несравненному гонщику, гениальному парню, которому вы только что указали на дверь. Нет, Джеймс, не вы, а Джонни Харлоу сделал "Коронадо". Но вы не можете позволить, чтобы его провал был связан с вашим именем, и если он стал не нужен вам, то теперь его можно выбросить за ненадобностью. Надеюсь, вы будете хорошо спать, мистер Мак-Элпайн. Вы можете себе это позволить. У вас есть все основания гордиться собой.
Даннет повернулся, чтобы уйти. Но Мак-Элпайн со слезами на глазах, забыв про всю свою непримиримость, остановил его.
- Алексис, - позвал он. Даннет обернулся.
- Если вы будете еще разговаривать со мной так, то я разобью вашу проклятую физиономию. Я устал, я очень устал, и мне хотелось бы поспать перед обедом. Идите к нему и скажите, что он может брать любую чертову работу, какая ему понравится в "Коронадо"... достаточно с ним нянчились.
- Я был чертовски груб, - растроганно ответил ему Даннет. - Пожалуйста, простите меня. И спасибо вам большое, Джеймс.
