Я сжал кулаки, уговаривая себя не злиться. Не сейчас.
— Это он тебя так? — со страхом в глазах спросила Маша.
Протянула руку и коснулась синяка на скуле. Я резко дернул головой, реагируя на ее прикосновения. Перехватил за запястье и громко выдохнул.
— Он больше не рискует со мной связываться, — ровно произнес я, — но я знаю, что такое жить хорошо, а потом попасть в ад. Мы с тобой учились в одной школе.
Признался и замер. Вспомнит или нет?
Маша округлила глаза и напряглась, вглядываясь в мое лицо. Приоткрыла рот и выдохнула:
— Не может быть! Ты тот мальчишка, который караулил меня в коридорах.
— Еще раз назовешь меня мальчишкой — выброшу из машины, — предупредил я полушутя.
— Но ты…
— Я два раза не повторяю.
— Сколько тебе лет? — напряглась Маша.
— Это важно? Тебя интересует цифра в паспорте?
— Мне интересно.
— Забудь. Цифры ничего не значат.
— Ты прав, — согласилась она.
— Успокоилась? Под сидением есть бутылка воды, — сменил я тему.
Маша наклонилась, достала бутылку и попыталась открутить крышку, но не вышло. Растерянно посмотрела на меня и протянула ее мне.
Я легко отвинтил крышку и протянул ей. Маша сделала несколько глотков и расслабилась.
Словно та информация, что когда-то мы учились в одной школе и она меня знала, ее успокоила. Она уже не шугалась, не прятала глаза, а немного осмелела и перестала чувствовать во мне угрозу.
— Ты же не торопишься домой, — лениво протянул я.
Маша вопросительно подняла брови, а я продолжил:
— Поехали, покажу тебе самый красивый рассвет.
Глава 19
Глава 19
Маша
Марат смотрел на дорогу, а я — на него. В груди зияла пустота. Словно я была сдутым воздушным шаром без сил и эмоций. Я не чувствовала ничего, кроме холода внутри.
Зачем я ему все рассказала, я тоже не могла понять. Наверное, он прав и мне нужно было выговориться. Просто сказать вслух то, что меня беспокоило, то, что так сильно болело.
Забавно, но с ним рядом я больше не чувствовала страха. Он словно обрел лицо того забавного мальчишки из прошлого. Боже, как же он изменился!.. От милого, стеснительного мальчика не осталось ничего. Теперь это жесткий закрытый мужчина, который не доверял никому.
Я никак не могла вспомнить, в каком классе он учился, когда я заканчивала школу. Да и как воспринимать всерьез ребенка, который краснел при виде тебя, иногда оставляя на моей парте полевые цветы или конфеты? Это было мило и забавно, но слишком по-детски.
Интересные иногда повороты случаются в жизни.
— Голова не болит? — отвлекся Марат от дороги.
— Нет, — улыбнулась я.
— Таблетки с собой? Ты что-то говорила про прием у врача, результаты пришли?
— Нет еще, — опустила я голову.
— Долго они, — недовольно пробормотал он.
— Клиника государственная, но я отношусь к другому участку, и доктор принял по знакомству. Наверное, в приоритете их собственные пациенты.
— Ясно, — согласился Марат. — Какие планы на завтра?
— Искать работу.
— У меня есть знакомая, которая работает на дому. Почему ты так не можешь?
— Много причин. Во-первых, дорогие расходники. Лаки, пилочки, лампа, инструменты. Еще нужна специальная машина, которая их стерилизует. А во-вторых, даже если я все это куплю, то дома принимать не получится. Куда деть Агату? У нее режутся зубки, она сейчас очень капризная. Да и комнаты свои есть только у Вадима и Милы. Я сплю в гостиной.
— Выгони Милу в гостиную, — почти зарычал Марат, — не умрет спать на диване.
— Она не пойдет. Снова скажет, что мы у нее последнее отбираем. Ей нужно личное пространство.
— Пиздюлей ей нужно, — не выдержал Марат. — Ладно, расскажи, что такое расходники, где их купить и сколько примерно это стоит?
— Зачем тебе? — не поняла я.
— Любопытно, — пожал он плечами. — Может, тебе арендовать помещение? Я, правда, не знаю, как это делается, но у нас иногда арендуют гараж, чтобы возиться с тачкой самостоятельно.
— Это очень дорого. Мне никогда не собрать столько денег, даже если я стану работать сутками в салоне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да уж, — согласился Марат, сворачивая на пристань.
Припарковался, не доезжая до моста, и выругался. Достал телефон, нахмурился и ответил на вызов.
— Да. Я. Что? Где? — он побледнел и сжал челюсти, а в глубине его зрачков я успела заметить страх.
Не говоря ни слова, Марат снова завел мотор, резко развернулся и на огромной скорости полетел куда-то.
— Что случилось? — испуганно спросила я, вжимаясь в сидение.
Почувствовала, что головная боль приближается, достала из сумочки свои таблетки и выпила сразу три, уже предчувствуя беду.
Асманов молчал, но его трясло, а я не решалась лезть в душу. Он гнал на скорости только в ему одному известном направлении, а я… Странно, но я не боялась. Волновалась за него, видела, как у Марата дрожат руки, и не решалась отвлекать от дороги.
Мы выехали на окраину города, он сбросил скорость, объезжая кочки, а остановился у старого дома с поваленным забором, у которого стояла машина скорой помощи и несколько полицейских уазиков.
— Жди здесь, — приказал он мне и вылетел.
Ждать я не могла. Опасливо оглядываясь, вышла и двинулась за ним. Полиция остановила Марата и потребовала документы. Он вытащил из кармана паспорт, протянул служителям правопорядка и отрывисто поинтересовался срывающимся голосом:
— Она жива?
— Да.
Я подошла к нему и взяла его за руку, неистово желая поддержать. Марат обернулся, недовольно свел брови, когда заметил, что я его не послушала, и сильнее сжал мою ладонь в своей.
А потом окаменел. Из дома на носилках выносили женщину, всю в крови. Она держалась рукой за живот и тихо стонала.
— Мама! — прошептал Марат, срываясь с места.
Мою руку он так и не отпустил, пришлось неловко бежать за ним.
— Как она? Куда вы ее везете? — нервно поинтересовался он у медиков.
— В первую областную. Нужна операция. Вы ей кто?
— Сын.
Мужчины унесли носилки, а к нам подошел обеспокоенный доктор:
— У нее побои, ножевое в живот, но ваша мама — везунчик, прошло по касательной. Прооперируем, выживет.
Марат кивнул, а потом натурально зарычал, когда из дома в наручниках вывели мужчину. Тот явно был нетрезв и шел пошатываясь.
— Сука! — выдохнул Асманов.
Отпустил мою ладонь и с невероятной решимостью пошел вперед.
— Убью падлу! — процедил он сквозь сжатые зубы.
Я слишком хорошо помнила сцену в баре и понимала, что сейчас он наломает дров.
Я действовала на инстинктах. Поймала Марата за руку и, не обращая внимания на сопротивление, обняла его за талию. Асманов пытался отцепить меня от себя, дышал тяжело и со свистом, сжимая кулаки.
— Марат! Марат, посмотри на меня. Посмотри! — потребовала я.
Он опустил голову, совершенно безумным взглядом глядя мне в глаза.
— Марат, не надо! Он и так сядет! Здесь полно милиции, не надо, остановись! Слышишь?
Я обняла его лицо ладонями и старалась говорить спокойно.
— Марат. Поехали лучше в больницу, ты нужен своей маме. Убьешь его — тебя посадят, кто станет за ней ухаживать? Слышишь? Поехали! Марат, пожалуйста!
С каждым моим словом он все сильнее расслаблялся. И смотрел на меня не моргая.
— Поехали, слышишь?
— Послушай свою девчонку, пацан! Едь к матери. Посадим, я тебе обещаю. Завтра забеги в отделение, дай показания. И вы, барышня, тоже.
На плечо Марата опустилась тяжелая ладонь мужчины в штатском.
Я с благодарностью покосилась на мужчину, снова схватила Марата за руку и повела к его машине.
Он не сопротивлялся, лишь смотрел вслед удаляющейся машине скорой помощи, в которой увозили его маму.
Мы остановились у салона. Марат положил ладонь на крышу, опустил голову и выругался.
Мне очень захотелось его поддержать. Я прекрасно понимала его чувства, чувствовала его боль как свою.
