ко мне вас – значит, очень вам доверяет.
– Или ему просто больше не к кому было обратиться.
– В общем, вы же не просто так ко мне пришли. Говорите, чем я могу помочь Ивану.
– Спасибо. Он не сомневался, что вы захотите ему помочь. Он просил узнать у вас все, что можно, о последнем приезде его… его жены в Петербург. Она ведь тогда заходила к вам?
– Заходила, – женщина кивнула, – но была у меня совсем недолго. Мы с ней пили чай, как с вами сейчас, но она даже чашку не допила. Вы знаете, она сидела как на иголках, словно чего-то ждала или куда-то очень торопилась. Откровенно говоря, мы никогда не были с ней особенно дружны. – Юлия заметила, что пожилая женщина говорила, осторожно подбирая слова. – Думаю, она и зашла-то ко мне потому, что Иван велел меня навестить.
– Но она действительно приехала сюда, чтобы пройти обследование в клинике, наверное, нервничала из-за этого… как раз это я вполне могу понять…
– Деточка! – Олимпиада Гавриловна искоса взглянула на Юлю поверх чашки. – Я прожила на свете довольно много лет и научилась разбираться в людях. Я вижу, когда человек врет, темнит, наводит тень на плетень. Ирина явно была здесь по каким-то другим делам. Начать с того, что когда женщина собирается на обследование в клинику, она выглядит попроще. А Ирина была одета, причесана и накрашена по первому разряду. И глаза у нее так и бегали… кроме того, вскоре ей кто-то позвонил по мобильному телефону, она извинилась и вышла в прихожую, то есть разговор у нее был сугубо конфиденциальный…
– Ну, может, она не хотела при вас обсуждать свои женские проблемы…
– Может, и не хотела, только поверьте мне, деточка, она разговаривала с этим Ашотом Ованесовичем не так, как разговаривают с врачом. Слишком кокетливо… я не хочу сказать, что это непременно был любовник, но точно не врач!
– Постойте, вы же сказали, что она разговаривала в прихожей. Откуда же вы знаете, как звали ее собеседника?
– Ну, у меня есть свои маленькие хитрости. – Олимпиада Гавриловна улыбнулась. – Видите ли, квартира у меня старая, стены толстые, но в них есть какие-то пустоты, что-то вроде старого дымохода, поэтому, если встать вон там, около рояля, то очень хорошо слышно все, что говорят в прихожей… – Она потупилась и добавила: – Я, конечно, понимаю, что подслушивать нехорошо, но Иван – он такой доверчивый… и я не то чтобы подслушивала, просто подошла к роялю, чтобы вытереть с него пыль, и случайно… вы понимаете, совершенно случайно услышала часть разговора. – Олимпиада Гавриловна бросила на гостью самый невинный взгляд.
Юлия поняла, что тетка у Ивана, во-первых, не промах, а во-вторых, она терпеть не могла его жену. И небось сразу поняла, что эта самая Ирина наставляет ее племяннику рога. Оттого и наблюдала за ней и подслушивала ее разговоры.
– Впрочем, – продолжала Олимпиада Гавриловна, – ничего особенно важного я не услышала, но Ирина несколько раз назвала своего собеседника по имени-отчеству: да, Ашот Ованесович… хорошо, Ашот Ованесович… договорились, Ашот Ованесович. В общем, она с ним поговорила и тут же сорвалась, объяснив, что должна срочно ехать по делу.
– И ничего больше не сказала? По какому делу, куда она поедет? И больше уже к вам не заходила?
– Нет. – Олимпиада Гавриловна развела руками. – Но вот еще что. Она вызвала от меня такси и назвала адрес, куда ей нужно ехать.
– Вот как? – Юлия насторожилась, как рыболов, почувствовавший, что клюнула крупная рыба. – Но вы, наверное, не запомнили этот адрес?
– Отчего же! У меня с памятью, слава богу, пока полный порядок. Ни склероза, ни Альцгеймера. Прекрасно помню, что она сказала: площадь Ломоносова, дом два.
– Спасибо! – Юля еще не знала, что даст Ивану новая информация, но что-то ей подсказывало, что это важно. – Спасибо, я обязательно передам это Ивану. И вот еще – он просил вам сказать, что очень хотел бы повидаться, но сейчас это опасно. И чтобы вы были осторожны. Как только все закончится…
– Да, конечно, я все понимаю. Кстати, деточка, имейте в виду: когда будете от меня уходить, посмотрите, не следят ли за вами. Очень бы не хотелось, чтобы вы сами привели к нему… тех людей. Ведь они для себя все уже решили, Иван для них – преступник, которого нужно поймать, и этим все сказано. Так что ни в коем случае не вызывайте такси, а если будете ловить машину на улице – не садитесь в первую подъехавшую, и когда сядете – не называйте конечный адрес. Лучше проехать полпути на одной машине, а потом поймать другую…
– Честно говоря, у меня нет денег на такси. Я поеду на маршрутке.
– Ну, оно и лучше. Маршрутку вычислить труднее. Но тоже – пересядьте где-нибудь, и лучше не один раз… Не оглядывайтесь по сторонам, не шарахайтесь, ведите себя естественно, и все будет в порядке.
– Вы так уверенно об этом говорите! Можно подумать, у вас большой опыт конспирации!
– А что вы думаете… я прожила долгую жизнь, и в ней чего только не бывало… тем более с моим происхождением в некоторые времена очень трудно было уцелеть!
Юлия поблагодарила хозяйку и покинула ее гостеприимный дом.
Выйдя на улицу, она все же огляделась по сторонам, но не заметила возле подъезда никаких подозрительных людей и подумала, что старушка страдает манией преследования. Впрочем, Иван ей доверился, и лучше перестраховаться. Да тут еще из соседней подворотни вдруг вынырнула черная машина с тонированными стеклами. Юлия не то чтобы испугалась, но на сердце стало как-то нехорошо. Поэтому она остановила не ту маршрутку, которая шла прямо к ее дому, а другую, но в том же направлении.
По Литейному проспекту транспорт, как всегда, еле полз. Переехав Невский, маршрутка пошла чуть быстрее. Юля задумалась и очнулась только, когда водитель громко проговорил с сильным среднеазиатским акцентом:
– Кто спрашивал площадь Ломоносов? Вот он, этот площадь! Вот он, этот Ломоносов!
Женщина средних лет с кожаным портфельчиком выбралась из маршрутки. Дверь за ней захлопнулась, и маршрутка тронулась, когда Юля вскочила и бросилась к двери.
– Постойте! Мне тоже нужно здесь выйти!
– Спишь, да? – бросил ей вслед водитель. – Спать дома надо! Здесь надо заранее говорить, здесь надо вовремя выходить!
Выскочив на тротуар, Юля огляделась. Она стояла на красивой круглой площади, в центре которой красовался бюст великого ученого в пышном завитом парике. С одной стороны площадь выходила на Фонтанку, с другой ее окружали желто-белые ампирные здания с колоннами. Юлия подошла к тому, что
