самом плацдарме и даже на берегу Буга было заставлено обгорелыми остовами новейших КВ и Т-34, старых, но внушительных Т-35 и многочисленными Т-26 и БТ. Германское командование изменило свои планы и бросило в атаку с плацдарма находившийся в резерве XIV танковый корпус Виттерсгейма. Совместное наступление XXXXVIII и XIV танковых корпусов поколебало оборону 5-й армии. Первым же ударом немцы вышли в тыл советской обороны на периметре плацдарма под Владимиром-Волынским. Его оборона рухнула, и на восток устремился III танковый корпус. Понесшие в долгих и безуспешных атаках на плацдарм большие потери войска беспорядочно отступали на восток. Остановить немецкое наступление удалось только на рубеже Луцк — Дубно, опершись на заболоченную долину Стыри. Угроза прорыва немецких танков из района Берестечко-Броды на юг заставила командование Юго-Западного фронта эвакуировать львовский выступ. Этот отход стоил должности командующему Юго-Западным фронтом М. П. Кирпоносу. Он был заменен на С.К. Тимошенко.
Поскольку на Западном фронте ситуацию удалось спасти от сползания к катастрофе, на Юго-Западном фронте остаются две армии внутренних округов — 16-я и 19-я. Это позволяет, так же как и в Белоруссии, заблаговременно занять рубеж старой границы. Поэтому положение Юго-Западного фронта осталось устойчивым даже после начала немецко-румынского наступления с территории Румынии. Армии Конева и Лукина были использованы для парирования возникшего кризиса.
Так или примерно так могли развиваться события в том случае, если бы в силу стечения тех или иных обстоятельств советским военным руководством были бы предприняты контрмеры перед лицом надвигающегося вторжения Германии. Разгром лета 1941 г. был обусловлен рядом обратимых обстоятельств. Не следует списывать его исключительно на органические пороки Красной армии. В случае ликвидации главного неблагоприятного фактора — упреждения в развертывании — ситуация развивалась бы менее драматично. Как мне, надеюсь, удалось показать, даже при смягчении удара, понижении «градуса» упреждения в развертывании немецкий «блицкриг» мог потерять темп гораздо раньше.
Напоследок хотелось бы сказать следующее. Иногда предлагается искать решение проблем 1941 г. исключительно на тактическом уровне, причем в пассивном ключе. Раздаются слова о том, что следовало танки мехкорпусов вкапывать в землю, устраивать засады. В какой-то мере это можно считать следствием пацифистской пропагандистской кампании, развернутой в последние годы существования СССР. Тогда даже дело доходило до того, что в Уставе оборону поставили впереди наступления, сломав традицию предыдущих десятилетий.
С сожалением приходится констатировать, что поклонниками «прочной обороны» неверно интерпретируется опыт удачных «засадных» действий и игнорируются неудачи на этом поприще. Сравнительно удачный опыт сдерживающих действий бригады М.Е. Катукова под Мценском в начале октября 1941 г. и очень спорные с точки зрения результата действия 1-й моторизованной дивизии Я. Г. Крейзера на борисовском направлении в июле 1941 г. — это борьба на внешнем фронте окружения. В одном случае это был внешний фронт Брянского «котла», во втором — внешний фронт окружения под Минском. В том и в другом случае немцами преследовались задачи лишь максимально отодвинуть на восток внешний фронт окружения, обеспечить ликвидацию «котла». Но не более того. То есть действия Катукова и Крейзера ни в коей мере нельзя назвать успешным выполнением задачи удержать немцев на направлении их главного удара. «Прочная оборона» Красной армией тоже практиковалась, но это не стало панацеей. Успешное удержание Полоцкого УРа 174-й дивизией Зыгина не помешало немцам обойти УР через Витебск. Занявшие оборону в Минском УРе 64-я и 108-я стрелковые дивизии были сокрушены грубой силой.
Только построение обороны с достаточной плотностью в километрах на дивизию могло обеспечить устойчивость фронта. Ликвидация прорывов и брешей в построении армий трех фронтов была бы немыслимой без контрударов механизированных соединений. Также именно контрудары, а не пассивное ожидание могло срывать планы противника. Красная армия и ее командиры и командующие реальным летом 1941 г. не были идиотами. Они чаще всего оказывались в плену обстоятельств, найти правильную дорогу к выходу из которых не всегда смог бы даже военный гений.
Искусство не быть Варроном II. Предельный вариант
Рассмотрение альтернативных вариантов действий при выборе в качестве точки ветвления утра 22 июня 1941 г. является, пожалуй, самым сложным вариантом из всех ранее рассмотренных. Если отнесение точки ветвления на месяц или хотя бы несколько дней от 22 июня позволяет исправить некоторые промахи и улучшить условия вступления в войну, то старт ранним утром первого дня войны лишен любых преимуществ. Упреждение в развертывании налицо, в результате строительства бетонных взлетных полос часть аэродромов непригодна для базирования самолетов, что обрекает на избиение скученные на оставшихся авиабазах полки ВВС особых округов. Части двух стрелковых дивизий заперты в мышеловке Брестской крепости. Противотанковые бригады практически лишены транспорта и в массе своей малобоеспособны. Наконец, войска армий прикрытия не успели занять позиции на границе, и в УРах присутствуют только штатные пулеметно-артиллерийские батальоны, никакого полевого заполнения. Любые долгосрочные программы начинать утром 22 июня поздновато. Как в области строительства вооруженных сил, так и в области техники или оргштатных структур. Остается, как говорится, «стоять и умирать» примерно в том же духе, как это происходило в реальном 1941 г.
Все вышесказанное не означает, разумеется, что нельзя было сыграть лучше. Однако при этом не хотелось бы сворачивать на кривую дорожку «безошибочной стратегии», т. е. попытки исправить все ошибки советских командиров и командующих. Ведение боевых действий без ошибок описывается в произведениях из жанра фантастической литературы. Ошибки допускают все, и они являются неизбежностью как в проигранных, так и в выигранных сражениях, причем у обеих противоборствующих сторон. Если мы исправляем ошибки одной стороны, то баланс требует симметричного исправления ошибок противника. Эффект от такого изменения будет, прямо скажем, неочевидный. Тем более, по моему глубокому убеждению, отнюдь не ошибки были главной причиной неудач Красной армии в 1941 г. Они лишь усугубляли и без того скверную ситуацию.
Задачей в данном случае является некоторая оптимизация советской стратегии (в разумных пределах). Например, беготня за «парашютистами» или недооценка глубины немецких ударов является объективной реальностью, для изменения которой надо менять психологию и базу знаний людей. Парашютные десанты после их широкой рекламы в 1940 г. силами ведомства Геббельса и военной прессы стали общепризнанным пугалом. Отсутствие этого «пугала» на нашем «огороде» сразу же будет выбиваться из контекста времени.
Попробуем рассмотреть ключевые моменты реального 1941 г., которые хотя бы потенциально можно откорректировать с целью получения лучшего результата.
Механизированные корпуса
Механизированные корпуса Красной армии — это головная боль и горе луковое 1941 г. Меньшая часть мехкорпусов может обоснованно носить наименование «подвижные соединения» — только мехкорпуса формирования 1940 г. успели получить близкое к штатам количество автомобилей и тракторов. Мехкорпуса формирования весны 1941 г. являлись «подвижными» достаточно условно. Это приводило
