В чем же должна заключаться подготовка к допросу свидетелей? Работа эта обыкновенно ограничивается у нас заготовлением копий их показаний у следователя. Вызывается свидетель, товарищ прокурора начинает допрос, защитник торопливо перелистывает свои копии, а когда наступает его черед, иной раз не знает, с чего начать. Плохая тактика!
Остановимся сначала на свидетелях, допрошенных на предварительном следствии. В протоколе допроса заключается более или менее связное изложение известных свидетелю обстоятельств. В иде общего правила я сказал бы: не заботьтесь о том, что он сказал следователю. Это и без вас выяснит прокурор. Постарайтесь найти ряд таких отрывочных вопросов, которые могли бы уничтожить или изменить значение всего показания или его отдельных частей. В большинстве случаев в показании свидетеля – оно записано следователем – не видно противоречий, не всегда заметны и пропуски обстоятельств, могущих иметь значение. Но, зная дело с двух сторон, по актам предварительного следствия и по объяснениям подсудимого, защитник, при внимании и настойчивости, может уловить уязвимые части показания. От подсудимого он может узнать, а собственной проницательностью может угадать, что в одном месте свидетель утверждал то, что мог только предполагать, а в другом следователь не отметил подробность, которая могла изменить значение показания и т.п. По этим направлениям и следует наметить вопросы, не говоря уже об обстоятельствах, вовсе не затронутых следователем. Предположим далее, что свидетель удостоверяет ряд губительных для вас обстоятельств, которые вам кажутся сомнительными. Если вам удается придумать два-три таких побочных вопроса, которые поставят его в тупик хотя бы по незначительным обстоятельствам, вы этим ослабите доверие присяжных и к другим, существенным частям его показаний. Нельзя быть уверенным, что все эти возможные разветвления допроса окажутся нужными на судебном следствии, но заготовить их необходимо.
Все это нелегко и дается не сразу. Но не забывайте, что даром дается только то, что ничего не стоит. Потрудившись, вы в большинстве случаев найдете несколько полезных вопросов. Заведите несколько конвертов по числу свидетелей и разложите в них соответствующие вопросы. На другой или на третий день, поработав над другими частями дела, пересмотрите первоначальные заметки. Вы, может быть, припишите несколько новых вопросов, вероятно, зачеркнете один или два, потому что сопоставление с другими данными дела убедило вас, что намеченный вопрос разъяснен документом или что он может навести обвинителя на выяснение какого-нибудь обстоятельства, для вас неблагоприятного. Почти наверное вы найдете полезным изменить форму некоторых вопросов. Чем чаще вы будете пересматривать эти заметки, тем лучше. Вы скоро убедитесь, как это полезно для дела. Ко времени заседания для каждого свидетеля должен быт заготовлен список вопросов. Если вы отнесетесь к этой работе с надлежащим вниманием, список будет составлен так, как должно. Это значит, что все полезные вопросы будут налицо; не будет ни одного лишнего и ни одного опасного; каждый вопрос будет изложен в наиболее целесообразной форме, т.е. будет наиболее способствовать желательному ответу; все вопросы будут расположены в такой последовательности, чтобы свидетель с готовностью отвечал на них; если неизбежен вопрос, неприятный для свидетеля, он будет помещен в наиболее выгодном месте, вероятно, в самом конце; логическая связь между отдельными вопросами останется до поры до времени скрытой от окружающих.
Не подумайте, читатель, что все это чересчур хитроумные указания. Готовясь к защите по одному большому и сложному делу, я заметил, что чем больше думал о допросах, тем более отдалялся в сторону от протоколов следователя и тем ближе подходил к целям защиты. В своем законченном виде списки вопросов совсем не походили на первоначальные черновики, а на судебном следствии во многих случаях приходилось вновь приспосабливать их к изменившимся обстоятельствам дела.
В списке не должно быть лишних вопросов, но это не значит, что каждый вопрос должен иметь непосредственное отношение к существу дела. Я сказал бы, что первый вопрос к свидетелю, а иногда первые два-три должны касаться обстоятельств простых и несущественных. Их назначение – расположить его к доверию и облегчить последующие ответы. Свидетели обвинения часто бывают склонны к подозрительности и даже враждебности по отношению к защитнику. Если такому свидетелю будет легко ответить на первые вопросы, то он и к последующим отнесется с большей готовностью. Мне кажется поэтому полезным, чтобы в длинном допросе такие незначительные, но приятные для свидетеля вопросы чередовались с важными вопросами. Такими могут быть, смотря по обстоятельствам, вопросы о членах семьи потерпевшего, подсудимого или самого свидетеля, о расположении комнат в квартире, о времени знакомства свидетеля с участниками процесса и т.п., т.е. вопросы о простых и свидетелю хорошо известных фактах. Переходя к существенным частям допроса, необходимо помнить основное правило: избегать прямого вопроса о том обстоятельстве, которое нужно установить. Этот вопрос должен быть заменен несколькими другими, косвенными, с таким расчетом, чтобы существенное обстоятельство вытекало само собой из полученных на них ответов.
Предположим, что двое или несколько свидетелей вызваны в подтверждение одного и того же обстоятельства. Надо сделать так, чтобы показание каждого из них казалось новым, не похожим на предыдущие. Если каждому из них будут предложены одни и те же вопросы, то показания их станут простым повторением, которое иногда может показаться заученным. Очевидно, что для каждого надо заготовить разные вопросы об одних и тех же обстоятельствах.
По отношению к свидетелям не допрошенным нужна большая осторожность. При требованиях о вызове свидетелей по 573 ст. уст. товарищи прокурора, пользуясь недомолвкой закона, обыкновенно не указывают обстоятельств, о которых имеет показать свидетель. Следовательно, трудно угадать, о чем можно будет его спрашивать. Если эти обстоятельства, как бывает большею частью, окажутся несущественными, можно вовсе не допрашивать его; в противном случае, конечно, следует попытаться ослабить его показания. Но не следует наводить его на новые факты; это область неизвестного, следовательно, опасного. Иногда бывает полезно коснуться его занятий или отношений к участникам процесса.
Еще большей осмотрительности требуют не допрошенные свидетели со стороны подсудимого в тех случаях, когда защитнику не пришлось предварительно ознакомиться с ними. Такие случаи, к сожалению, не редки, хотя нельзя не признать, что в этом заключается непростительная небрежность со стороны адвоката. Но это может случиться и помимо воли защитника. Во всяком случае, необходимо до начала заседания узнать хотя бы от подсудимого, кто таков свидетель, какое отношение имеет к участникам процесса и для чего вызван. Подсудимый обвинялся по 1609 ст. ул.; в суд было доставлено десять не допрошенных свидетелей. Защитник просил допустить их к допросу, ничем не подтверждая этого ходатайства. Председатель, принимая на себя его обязанности, спросил, что могут удостоверить свидетели. Защитник ответил: алиби и отношение подсудимого к потерпевшему. Председатель просил указать, кто из них удостоверяет одно, кто – другое. Защитник забормотал что-то несвязное и затем наклонился к подсудимому. Между ними произошло шепотом короткое совещание, и защитник заявил, что желает допроса только двух свидетелей, а от прочих восьми отказывается. Это значит, что он не имел никакого представления об этих свидетелях и не потрудился справиться о них у подсудимого. И это при обвинении в поджоге.
Когда дошла очередь допроса этих двух свидетелей, председатель спросил их, видали ли они подсудимого в день и в самое время пожара; оба свидетеля – девочка и ее отец – ответили отрицательно. Председатель предоставил допрос защитникам. Их было двое, хотя судился один крестьянин. Они заявили, что вопросов не имеют. Председатель собирался закончить следствие, когда один из членов суда спросил подсудимого, зачем он вызвал этих свидетелей. Подсудимый живо ответил, что девочка слышала, как жена потерпевшего говорила, что он напрасно сидит в тюрьме и что сгоревшая рига была затоплена на ночь. На дальнейшие расспросы девочка и отец ее самым решительным образом подтвердили это обстоятельство. Это существенное показание, явившееся единственным доказательством в пользу подсудимого, осталось бы неизвестным для присяжных, если бы и на этот раз обязанности защиты не взял на себя один из судей.
Если допрос незнакомого свидетеля не представляется необходимым для определенной цели, благоразумнее обойтись без него. При всем желании помочь подсудимому он может оказаться врагом его, иногда по избытку усердия, иногда просто по глупости. Еще опаснее, конечно, свидетели недобросовестные. Каждый такой свидетель подсудимого представляет из себя известный шанс в пользу обвинения; а так как эти свидетели по большей части столь же дики и ограниченны, как и сам подсудимый, то обыкновенно они выдают себя, не выжидая даже перекрестного допроса со стороны товарища прокурора.
