Если допрос незнакомого свидетеля не представляется необходимым для определенной цели, благоразумнее обойтись без него. При всем желании помочь подсудимому он может оказаться врагом его, иногда по избытку усердия, иногда просто по глупости. Еще опаснее, конечно, свидетели недобросовестные. Каждый такой свидетель подсудимого представляет из себя известный шанс в пользу обвинения; а так как эти свидетели по большей части столь же дики и ограниченны, как и сам подсудимый, то обыкновенно они выдают себя, не выжидая даже перекрестного допроса со стороны товарища прокурора.
« – Что-ж, г. прокуроры, – обращается в перерыве к обвинителю председательствующий, – дело ваше плохо; улики слабоваты.
– Так-то так, – отвечает опытный товарищ прокурора, – но вы упускаете из виду, что у меня еще в запасе три свидетеля защиты!»
Судьи одобрительно покачивают головой.
Запомните это, читатель.
Письменное заготовление вопросов также необходимо по отношению к новым свидетелям, как и к допрошенным на предварительной следствии.
2. ПРИМЕРНЫЕ ДОПРОСЫ
Предположим такие обстоятельства. Анна Иванова имела связь с Андреем Петровым. Тот скоро бросил ее, и она обвиняет его по 1525 и 1528 ст. ул. о нак., утверждая, что до связи с ним была невинна и 1 июля такого-то года подверглась с его стороны изнасилованию, а затем продолжала с ним связь, потому что он обещал жениться на ней. Петров не отрицает своей связи с Ивановой, но утверждает, что она не была девушкой, когда они познакомились. Мать Ивановой говорит, что та рассказала ей о совершенном над ней насилии на другой же день. Петров объясняет своему защитнику, что Иванова была обольщена Василием Григорьевым, который бросил ее, чтобы жениться на Василие Кузнецовой. Соседка Кузнецовых Елизавета Кудряшова говорила сестре подсудимого Ольге Петровой, что Анна Иванова (потерпевшая) после своего разрыва с Петровым сказала ей, Кудряшовой: «Этот не Васька (Григорьев), не уйдет». Но при допросе на предварительном следствии Кудряшова отрицала это обстоятельство. Василий Григорьев показал, что был знаком с Анной Ивановой, но в связи с нею не состоял; его жена Василиса утверждала, что ничего об этой связи не знает. По прокурорскому списку в качестве свидетелей вызваны: потерпевшая (я сохраняю это выражение для краткости, но мы не знаем, есть ли Анна Иванова жертва или лжесвидетельница), ее мать и два свидетеля, удостоверившие на предварительном следствии, что знают Анну Иванову как девушку правдивую и хорошего поведения. Со стороны защиты вызваны супруги Василий и Василиса Григорьевы, Елизавета Кудряшова, Ольга Петрова и два свидетеля, давшие у следователя хорошие отзывы о подсудимом. Мимоходом прошу читателя заметить, что свидетели защиты вызваны в определенном, при данных обстоятельствах наиболее целесообразном порядке: было бы большой ошибкой поместить Ольгу Петрову во главе списка. Происходит допрос свидетелей на суде; все они производят благоприятное впечатление. Обвинитель ведет допрос с надлежащим уменьем. Предположим теперь на месте защиты одного из тех злосчастных людей, которые никогда не ошибаются, – разумею, в их собственных глазах. Допрашивается Анна Иванова. Я опускаю почти неизбежные вопросы о том, почему она не рассказала об ее изнасиловании своему отцу, отчего ему боялась сказать, а матери не боялась, почему не заявила жалобы тотчас после события, как могла продолжать связь с изнасилователем и тому подобное пустословие, и перехожу к вопросам по существенным обстоятельствам. Защитник спрашивает:
– Скажите, свидетельница, вы были знакомы с неким Василием Григорьевым?
– Да, была знакома.
– Давно это было до вашего знакомства с подсудимым?
– Нет, не очень давно.
– Это было близкое знакомство?
– То есть как «близкое»? Я не знаю...
– Я выражусь определеннее. Вы не были с ним в связи?
– Нет.
В таком же направлении допрашивается и трое других свидетелей обвинения. Вызываются свидетели со стороны подсудимого.
– Василий Григорьев.
– Скажите, свидетель, вы были знакомы с Анной Петровой?
– Да.
– Не были ли вы с нею в любовной связи?
– Нет.
– Нет. А не считала ли она вас своим женихом?
– Нет.
– Вы это наверное знаете?
– Наверное.
– Никогда не слыхали, чтобы она кому-нибудь это высказывала?
– Нет.
Василиса Григорьева.
– Скажите, свидетельница, что вам известно об отношениях вашего мужа с Анной Ивановой.
– С Анной Ивановой? Ничего не известно.
– Ничего не известно? Вы ведь знаете Анну Иванову?
– Нет, не знаю.
– То есть как не знаете? Она была с вами в свидетельской комнате?
– Ну да.
– Так как же вы говорите, что вы ее не знаете. Вы хотите сказать, что вы с нею не знакомы?
– Ну да.
– Ну, да. А вы не знаете, ваш муж до знакомства с вами не был знаком с Ивановой?
– Не знаю.
– Он вам не говорил, что бывал у нее в доме?
– Нет, не говорил.
Елизавета Кудряшова.
– Не помните ли вы, свидетельница, одного вашего разговора с Анной Ивановой в августе 190* года?
– Какого разговора? Не помню.
– Как же вы говорите «не помню», когда сами не знаете, о чем я спрашиваю? Я спрашиваю, не говорила ли вам Анна Иванова про подсудимого: «Этот – не Васька, не уйдет». Вы не помните этого?
– Нет, не помню.
– А не помните ли вы, что вы об этом говорили Ольге Петровой?
– Не помню.
– Не помните. Я пока не имею вопросов.
Ольга Петрова повторяет то, что показывала следователю. Защитник требует очной ставки ее с Елизаветой Кудряшовой. Обе свидетельницы настаивают на своих первоначальных объяснениях.
К чему сводятся данные защиты? Отрицание подсудимого, показание его сестры, бросающее тень на потерпевшую, но опровергаемое посторонней свидетельницей, и два свидетельства о его доброй славе. Трое свидетелей защиты, вызванные по наиболее существенному обстоятельству, не показали ничего; этим самым каждый из них стал свидетелем против подсудимого. Так как, согласно нашему предположению, потерпевшая внушает доверие, то шансы обвинения сильнее шансов защиты.
Предположим теперь, что допрос производится более опытным защитником.
К Анне Ивановой он не имеет вопросов. В глазах защиты она – лжесвидетельница: правды она не скажет, а толкать ее на новую ложь, если только защитник не сознает за собою исключительного искусства в перекрестном допросе, бесцельно. То же самое по отношению к ее матери. Следуют две свидетельницы доброй славы потерпевшей. Если по их ответам на вопросы обвинителя можно рассчитывать, что дальнейшие их расспросы не представят каких-либо опасностей, им можно задать несколько вопросов. Сначала подготовительные: из одной ли они деревни с потерпевшей или из разных, как далеко живут от нее, отлучалась ли она из деревни в город, где работала и т. п. Далее:
– Не знаете ли, что было между Ивановой и Петровым?
Вопрос этот можно, конечно, задать только при уверенности, что свидетельница этого не знает.
– Не, не знаю.
– Может быть, кто-нибудь рассказывал вам об этом?
На этот вопрос могут быть только два ответа: или никто не рассказывал, или рассказывали Ивановы. Оба ответа выгодны для защиты, потому что подчеркивают, что единственным прямым доказательством против подсудимого служат показания свидетельницы, наиболее заинтересованной в деле.
Василий Григорьев.
– Чем вы занимаетесь, свидетель?
– Я извозчик.
– Работаете в Петербурге?
– Да.
– В деревне у себя бываете?
– Да.
– В какое время?
– В разное.
– На летние работы приезжаете?
– Бывает.
– Как далеко от вашей деревни до деревни, где живут Ивановы?
– Три версты.
– Ваши парни бывают там на беседах?
– Бывают.
– С которой стороны дороги живут Ивановы?
– С правой.
– Который дом?
– Третий.
– Скажите, до вашей свадьбы ваша жена не знала Анны Ивановой?
– Нет.
– А когда была свадьба?
– 7-го Октября.
– Что за человек ваш тесть? Каких правил?
– Он человек крепких правил.
– Насчет нравственности как? Строгий?
– Очень строгий.
Более вопросов к свидетелю не имеется, но защитник просит председателя установить, когда было сделано уряднику заявление об изнасиловании Ивановой. Председатель, заглянув в дело, говорит:
– Протокол составлен урядником восьмого октября.
Защитник просит присяжных запомнить, что, по удостоверению Василия Григорьева, его свадьба была седьмого октября. Он не прибавляет, что это было накануне составления протокола. Присяжные должны сами заметить это и, наверное, уже заметили.
Василиса Григорьева. После двух-трех вступительных вопросов защитник спрашивает:
– Сколько времени вы замужем?
– Около года.
– А знакомы вы были с мужем еще с детства?
– Да; мы одной деревни.
