успели ничего вытащить из дому.
Ли Лань подумал: «За два дня сосед еще не успел хорошенько проголодаться. Много с него не возьмёшь. Подожду ещё денёк». И ничего не продал.
Но назавтра ветер переменился, и вода начала быстро спадать. Сосед ухитрился шестом достать мешок с бобами, лежавший в его кладовой, и обошёлся без овощей Ли Ланя.
Тут старик горько пожалел, что упустил удобный случай заработать хоть немного. И чем больше Ли Лань злился на себя, тем громче он ругал своих домашних:
— Из-за вашей жадности пропали чудные солёные овощи! Ведь за каждую морковку можно было потребовать серебряную монету. Смотрите, какое несчастье — вода-то спадает! Теперь только и осталось, что самим съесть овощи без всякой прибыли.
Услышав это, изголодавшиеся сыновья и внуки сейчас же протянули свои чашки за овошами. Но Ли Лань так грозно посмотрел на домочадцев, что они тут же спрятали чашки за спину.
Скоро ветер снова переменился, вода опять поднялась. Через час откуда-то издалека приплыла богато разукрашенная лодка, в которой сидело трое бедно одетых юношей. Они причалили к крыше дома Ли Ланя и голодными глазами уставились на корзину с лепёшками и на корчагу с овощами.
— Почтенный хозяин, — сказал один из юношей, — продай нам еды, мы хорошо заплатим.
— Да есть ли у вас деньги? — подозрительно спросил Ли Лань. — Я стар, и меня не проведёшь, — у таких оборванцев денег не бывает.
— У нас и вправду никогда не водилось денег, — ответил второй юноша. — Но вчера мимо нашей крыши проплыла вот эта лодка, — видно, её сорвало с привязи где-то в верховьях реки. Мы поймали её и увидели, что на дне лежат десять слитков серебра. Но серебро не пища, — сыт не будешь, а у меня с братьями уже три дня во рту ничего не было.
Тут Ли Лань решил вознаградить себя за все убытки.
— Да знаете ли вы, что лепёшки и овощи ценятся сегодня на вес серебра!
Юноши переглянулись и кивнули головой, — очень уж они были голодны.
— Бери хоть все слитки, — сказали они.
Недаром говорит пословица: скупой позволит обстругать себе голову, лишь бы пролезть в дырку на монете! Ли Лань за десять слитков серебра продал обе корчаги с овощами и все до единой лепёшки.
Юноши повернули лодку и уплыли, а голодная семья Ли Ланя осталась сидеть на крыше. Весь день дочери, сыновья и невестки, племянники и племянницы, внуки и внучки пили воду, но толку от этого было мало. Наконец старший сын сказал:
— Крышу нашего амбара не затопило, — поплыву-ка я к ней, разберу камыш и попробую достать из воды мешок с рисом.
И не успел Ли Лань слово выговорить, как тот уже поплыл к амбару.
Ли Лань забеспокоился, — испортит всю крышу бездельник! Опять убытки!
— Вернись, вернись! — закричал он.
Но сын даже не повернул головы. Тогда Ли Лань решил поплыть за ним. Он подбежал к краю крыши и хотел уже прыгнуть, как вдруг вспомнил, что слитки серебра остаются без всякого присмотра. Он вернулся, схватил слитки в охапку и вместе с ними бросился в воду.
Слитки были тяжёлые, и Ли Лань сразу окунулся с головой. Тонуть ему очень не хотелось, но ещё больше не хотелось выпустить из рук слитки. Пришлось утонуть.
Четыре сказки о Ма Дань-би
Куриные яйца
Когда Ма Дань-би только выходил из своей деревни, в соседней деревне уже поджидали его. И это неудивительно, потому что молва о человеке движется быстрее, чем сам человек. Если конечно, этот человек чего-нибудь да стоит.
А стоил ли чего-нибудь Ма Дань-би? Вот об этом-то как раз толковали по-разному. Те, кто жил за высокими глиняными стенами, у кого амбары полны рису, считали его самым пустым человеком. А те, кто еле перебивался от одного урожая к другому, говорили, что если бы Ма Дань-би родился богатым, он мог бы сделаться первым министром.
Кто же такой этот Ма Дань-би? Да просто бедный крестьянин из провинции Чжэцзян. Такой бедный, что всё его имущество могло бы уместиться в соломенную шляпу. Зато голова его была полна всяких выдумок, а язык был острее иглы для вышивания цветов.
Много историй рассказывают в Чжэцзяне о Ма Дань-би. Но не всему можно верить. А вот об одной его проделке стоит послушать, потому что это истинная правда, без капельки лжи.
Как-то шёл Ма Дань-би по дороге, ведущей в главный город провинции Чжэцзян. Там у него было важное дело. А надо сказать, путь туда не короток, и к вечеру Ма Дань-би свернул переночевать на постоялый двор. Тут собралось уже столько народу, что люди лежали на глиняном полу, как хворостины в вязанке. Вместе с Ма Дань-би вошло ешё несколько путников. Но им не то что прилечь — ступить было некуда.
Ма Дань-би оглядел комнату и увидел, что в дальнем углу расселся толстый торговец, с красным, как стручок перца, носом. Вокруг себя, словно на рыночной площади, он расставил корзины и ящики.
— Посмотрите, — сказал Ма Дань-би, — этот толстяк приготовил нам место.
— Только тебя и дожидается, — засмеялся один из путников. — Я его знаю: он ездит с базара на базар, торгуя куриными яйцами, и повсюду славится жадностью и сварливым характером.
— Всё это очень хорошо, — ответил Ма Дань-би и стал пробираться между ногами и головами спящих к дальнему углу.
— Куда ты лезешь, черепаший сын! — закричал торговец. — Разве ты не видишь, что здесь сижу я?!
— Конечно, вижу, — ответил Ма Дань-би. — Но если немножко раздвинуть великую стену твоих корзин, тут помещусь и я, и мои товарищи. Мы идём издалека и очень устали.
— Какое мне дело до тебя и до твоих товарищей! Я заплатил за ночлег и могу занимать столько места, сколько мне вздумается.
— Мы тоже заплатили за ночлег, — спокойно сказал Ма Дань-би и протянул руку к одной из корзин.
— Что ты делаешь?! — завопил торговец. — Не смей трогать корзину!
— Ай-я, что такое в твоих корзинах, что к ним и прикоснуться нельзя? Может, ты торгуешь мыльными пузырями?
— Какие там пузыри! — проворчал торговец. — В этой корзине куриные яйца.
— Куриные яйца! — притворно обрадовался Ма Дань-би. — Чего же ты раньше не сказал? Мне как раз нужны куриные яйца. Не продашь ли их мне?
— А сколько ты даёшь? — сразу оживился толстяк.
— Товар у тебя ценный. По серебряной монете за штуку, — согласен?
У торговца от жадности заблестели маленькие
