что каждую минуту должны были находиться бедные должностные лица, и за верную их службу и непрестанный труд король (как у него водится в обычае) их потом уж отблагодарил.
В воскресенье [3 июля] утром состоящие при земских досках два секретаря, придя к бургомистрам, от имени короля потребовали без промедления созвать старших членов магистратов, чтобы по поручению короля сделать им сообщение. Когда после утренней проповеди в Тынском храме собрался совет в староместской ратуше, эти два секретаря, обратившись к нему, показали королевский вызов на суд. Городские писари хотели взять его, но секретари не отдали вызов, сказав, что у них имеется от Е. К. М. инструкция не давать его в руки никому, кроме трех пражских бургомистров в присутствии всех коншелов и старейшин.
Этот вызов на суд был написан в Литомержице еще до того, как пражане и их послы получили так называемый ответ. Это ты поймешь из самого этого вызова. Кем он был составлен, об этом я также ниже упомяну. После того как секретари ушли, хотели читать вызов, но затем решили отложить чтение на утро в понедельник, поскольку был праздничный день и в народе могло возникнуть какое-либо возмущение, а кроме того, не все старейшины были в сборе.
Когда в понедельник [4 июля] утром тот вызов был перед всеми прочтен, пражане послали в замок магистра Томаша из Яворжице и Сикста из Оттерсдорфа, канцлера своего, поручив им на аудиенции сказать королю, что они очень хотят по старому доброму обычаю предстать перед Е. К. М. и приветствовать его, поскольку они не имели возможности сделать этого в прошлую субботу по причинам, которые по поручению Е. К. М. им изложил верховный пражский бургграф, и вчера, когда по приказу Е. К. М. они должны были собраться для получения вызова от него.
Король спросил тех лиц, что в данное время они хотели бы ему сказать? Они ответили, что хотят лишь кратко приветствовать Е. К. М., пожелать ему от Господа Бога счастья, здоровья и всего доброго. Что касается вызова, который был им вручен вчера, но только сегодня прочтен, в коем они вызываются на суд в ближайшую среду, то они желали бы с Е. К. М. как с королем и милостивым господином своим доверительно поговорить. Король, выслушав их и немного подумав, сказал, чтобы они передали другим: завтра утром в XI часов по полным курантам [7 час.][172] он соизволит дать аудиенцию и выслушать их. С таким поручением они вернулись домой к своим и сообщили всем, о чем договорились с королем.
В тот же день по королевскому приказу плотники начали делать во дворце как раз напротив зала суда под большим окном, обращенным на восток[173], возвышение, которое огородили, а вокруг него сделали скамьи. Позднее на них сидели по порядку епископы, мораване, силезцы и лужичане, когда король во всем своем величии с сыном своим Фердинандом, коего он посадил подле себя по правую руку, вершил суд над пражанами и другими городами, а также над некоторыми лицами из всех сословий, как ты об этом потом узнаешь подробнее.
Во вторник, перед праздником св. магистра Яна из Гусинца, мученика Христова[174] [5 июля], бургомистры и коншелы всех трех пражских городов пошли в пражский замок к назначенному им королем времени, желая приветствовать своего господина и поговорить с Е. К. М. о том слишком строгом вызове на суд. В тот момент, когда они собрались во дворце, чтобы подняться в королевские покои, кто-то из врагов королевских городов, должно быть, убедил короля не допускать к себе пражан. Во дворец к ним был послан Вольф из Вршесовиц, бывший тогда гетманом Пражского Града. По поручению короля он сказал им, чтобы они шли в зеленую комнату и там ожидали дальнейших указаний Е. К. М.
Примерно через час к пражанам от короля были посланы гетман маркграфства Моравского с некоторыми другими лицами из того же маркграфства. Они сказали пражанам следующее: «Е. К. М. изволил, господа пражане, увидеть из своих покоев ваше многочисленное посольство и велел передать вам, что он не изволит помнить, чтобы назначал или устанавливал вам какое-либо время и час для приветствия. Те, кто от вас был послан к Его Милости, должно быть, ослышались и поэтому ошиблись. Поскольку вы не приветствовали короля сразу же по его приезде, о чем Е. К. М. очень сожалеет, он изволит вам приказать, чтобы вы отложили свои намерения до ближайшей пятницы. Именно на пятницу Е. К. М. изволит перенести разбирательство вашего дела, которое, согласно вызову, должно было состояться завтра, однако без всякого ущерба для королевских прав. Вот тогда в присутствии советников Е. К. М., если вы захотите приветствовать короля или сказать ему что-нибудь, Е. К. М. соизволит вас выслушать».
На эту речь тут же отозвался Сикст из Оттерсдорфа, который перед всеми, в присутствии тех же господ мораван, сказал, что не ослышался и не ошибся, но вместе с магистром Томашем, с коим был послан к Е. К. М., своими ушами слышал из уст Е. К. М. такие слова: «Завтра в 11 часов по полным курантам пусть ко мне придут пражане, и поскольку вы сказали, что хотите по обычаю приветствовать и поздравить меня и поговорить со мной о чем-то, касающемся того вызова, то я вас выслушаю. Вы поняли? В 11 часов»[175].
Переведя эти слова на чешский язык, он далее сказал о том, что в субботу они не приветствовали короля потому, что в присутствии его самого и некоторых других лиц (на которых Сикст сослался, и те перед всеми подтвердили, что действительно все вместе были посланы к верховному бургграфу) верховный пражский бургграф от имени короля приказал отложить в тот день приветствие по причинам, им тогда же указанным. В доказательство он сослался на того же пана верховного бургграфа, который, как человек чести, не откажется от своих слов. Пражане попросили господ мораван сообщить Е. К. М. об этих двух пунктах и ходатайствовать перед Е. К. М., чтобы он соизволил принять их и выслушать.
Когда они с этим пошли к королю и потом вернулись, то сказали пражанам, что Е. К. М. ничего более, как только то, что уже было сказано, не изволит помнить. Поэтому пражане должны вести себя соответствующе.
Из этого ответа каждый разумный человек легко может заключить, что названные причины вымышленны. Ведь если он не назначал пражанам время для аудиенции, то как же он
