кто предал их и все Чешское королевство, поскольку все другие в это время их покинули, предлагали обсудить это дело с ними, тем более что Е. К. М. так милостиво и даже с клятвой дает им обещания и заверения.
Так случилось, что совета искали и просили у тех, кто еще в Литомержице составил вызов пражан и остальных на суд. Ибо тот же Олдржих Гумполец, разузнав обо всем, вместе с Яном Кольским по прозванию Тругличка[185] и другими был вызван королем в Литомержице, и они с усердием занимались всеми этими делами, составляли вызов на суд, а также проекты, в какой форме и каким способом записать в земские доски переход владений в руки короля. Итак, в чем они королю совет давали, в том ему усердно помогали. Именно поэтому в тот период, когда пражане нуждались в совете, их было легче обмануть или, как говорится, задурить им головы.
Упомянутый Олдржих, составляя для них грамоту, давал совет, с какими словами обратиться к королю. В зачитанной всем грамоте говорилось, что пражане отдают себя королю на милость и немилость за все свои проступки. Они возразили, говоря, что достаточно того, что они отдают себя на милость. И сколько они живут, никогда не слыхали, чтобы кто-то отдавал себя на милость и немилость, одни лишь грешники отдают себя Господу Богу и создателю своему на милость и немилость. Когда об этом сообщили Олдржиху, тот через некоторое время ответил, что якобы был у верховного канцлера, а также у пражского бургграфа и получил от них указание: пражанам не следует этому противиться, и тогда все для них будет хорошо. Ведь король с императором под присягой дали обязательство, что они соизволят принять не иначе, как сдавшегося на милость и немилость.
Ведь и ландграф Гессенский со многими другими князьями, графами и известными господами на днях так сделал, показав тем самым верноподданность своему господину и получив в результате от императора большие милости[186]. Поэтому и вы не стыдитесь покориться королю и господину своему и сдаться Его Милости, чтобы ни в чем не быть виноватыми. Все делается не для того, чтобы вас унизить, а для вашей же чести.
Пражане поверили всему, что им было сказано, надеясь, что все это уляжется и придет к хорошему концу. Послушавшись советов Олдржиха и других, они согласились с тем, чтобы именно в таких словах, какие содержались в составленной для них грамоте, выразить свою покорность королю на суде.
По поводу той грамоты нужно еще сказать следующее. Король Фердинанд имел много детей. Желая быть известным как славный король, он тратил много средств. Однако, кроме Кршивоклата и Подебрад (за них ему, однако, в удивительной форме должен был выплатить вместе со своими владениями Кашпар Пфлуг[187]), никакой собственности в Чешском королевстве он не имел, ибо все до последнего доходы в этом королевстве предшествующие короли и он сам различным образом заложили. В результате многие годы он не знал, как и откуда получить какие-либо доходы, на которые можно жить с детьми и воспитывать их. В других наследственных землях у короля также было не очень много доходов, потому что он те земли истощил слишком частыми налогами. Несколько ранее в Чешском королевстве ему сопутствовала большая удача, когда под видом наведения порядка и установления права он отнял у Кашпара Пфлуга и Шликов Иохимсталь, Пршисечницы и другие серебряные горы и присвоил их себе в наследственную собственность[188]. Ему очень нравился брандысский замок, куда он часто ездил на охоту. И он часто хвастался императору (об этом точно известно), что в Чехии у него есть такое приспособленное для охоты место, что у императора во всем христианском мире не сыскать лучшего. То, что брандысский замок очень нравится королю, он подтвердил сам, когда неоднократно просил, чтобы сословия Чешского королевства купили его вместе во всем, что к нему относится. Сословия обещали это сделать, о чем записано в решениях одного из сеймов[189].
Однако из-за того, что Арношт Крайирж, владелец и господин брандысского замка, требовал за него очень высокую цену, а под руками не было никаких денег, дело это тянулось до сих пор[190]. Королю также нравился и Пршеров со всем, что этому замку давно принадлежало и коим раздельно владели пражане староместские и новоместские. Замок граничил с брандысским панством и лежал как раз посередине между Брандысом и Подебрадами, куда король довольно часто наезжал. И люди в то время так говорили: когда бы король ни ехал в Брандыс или в Подебрады, он всегда, сидя на коне, зацепляет шпорой за Пршеров. А о богатом панстве литомышльском, жегушицком и многих других я сейчас и говорить не хочу. Если бы мне захотелось об этом обо всем подробно написать, то пришлось бы сразу начать новую книгу. Поэтому я хочу ограничиться лишь тем, что уже сказал.
Эти и многие другие владения, очень нравившиеся королю, он не в состоянии был купить, и силой завладеть ими он также не смел (ведь каждый лучше даром возьмет, чем купит за деньги). Посему он долго размышлял над тем, как бы эти владения легче всего заполучить, себя и детей своих обеспечить. Ведь он мечтал и добивался того, чтобы превратить Чешское королевство в свое наследственное владение. При этом он хорошо понимал, что не всегда все случается по его воле, особенно войны (по натуре своей он был большим их любителем, но был в них неудачлив, поэтому чехи с трудом давали согласие на то, чтобы чаще оказывать ему помощь).
Король также понимал, что почти вся власть и сила Чешского королевства заключается в городском сословии. Если бы он смог каким-либо образом ее уменьшить или присвоить себе, то ему было бы проще достигнуть задуманного и делать все согласно своей воле, то есть то, что ему нравится и хочется. Города имеют много незаложенных, доходных, прекрасных и огромных земельных владений, и, если бы король присвоил их себе и своей коморе (что он и сделал), он смог бы легче проложить дорожку к будущим доходам и добыть себе палицу, которой он позднее мог бы побить панское и рыцарское сословие.
Он не мог найти и придумать никакой другой более приличной и законной причины, кроме как в нарушение прав и свобод Чешского королевства призвать сословия Чешского королевства совершить такое, что чехи считали бы невозможным сделать. Он прекрасно знал, что наиболее искренние и любящие свободу Чешского королевства окажут
