— Фу, эти его уши! — воскликнула Нэнси, поморщившись.
Руфа была напряжена и чувствовала себя неловко, понимая, что Макс смотрит на нее и ждет ответа.
— Да, сбросим его со счетов. Мы должны быть реалистами.
— В любом случае, — отметила Нэнси, — принц не спасет Мелизмейт, разве только он убедит правительство поддержать наши дела.
— Но тогда может произойти революция, — сказал Макс, все еще бросая на Руфу насмешливые взгляды. — Ты же не хочешь сложить свою голову.
Рошан отбросил журнал и взялся за следующий.
— Макс, перестань выхолащивать Брачную игру. Мы понимаем, что она не соответствует твоим принципам, верно?
— Просто я не в состоянии постичь ее, — сказал Макс. — Пока у меня складывается впечатление, что вы настолько увлечены шикарной жизнью, что готовы продать себя мужчинам, которые вам даже не нравятся!
Губы Руфы побелели. Она не знала, что ему ответить. Макс обвинил их в самом отвратительном лицемерии. Он отказывался понимать, что они затеяли Брачную игру в надежде на награду, которая стоит жертв.
Глядя на нее, Нэнси быстро проговорила:
— Это не потому, что мы хотим роскошной жизни. Речь идет о спасении дома, который так много значит для нас и значил для нашего отца. Мы должны сделать это. Мы обязаны — ради его памяти.
— Его дух присутствует в каждом камне этого дома, — добавила Уэнди со слезами на глазах.
— Ты не знал его, Макс, — сказала Руфа. — Я не могу объяснить тебе, каким замечательным человеком он был.
Макс смягчился:
— Извини. Но во всем этом есть что-то очень печальное. Вы обе — существа возвышенные. Вы рождены, чтобы быть объектом обожания. А вы лишаете себя шанса влюбиться по-настоящему.
Вновь воцарилось молчание. Нэнси видела, что Руфа пытается не поддаваться приступу отчаяния. Все это зашло слишком далеко.
— Откуда ты знаешь, что мы не сможем влюбиться? — спросила она. — Если не хочешь нам помогать, иди приготовь чай.
— Макс никогда не готовит чай, — заметила Уэнди. Она оторвалась от журнала и взглянула на Руфу. — А Гарольд Пинтер достаточно богат?
— Видимо, нет, — сказала Нэнси.
Рошан грациозно вскочил на ноги.
— Я уже все просмотрел, поэтому пойду и приготовлю чай. Макс, ты с нами или против нас?
Глядя на Нэнси, Макс придвинул к себе свою кипу журналов.
— С вами. Я считаю это безумием, но я нужен вам.
* * *
После многочасового пробега по страницам журналов они наметили свои первые объекты. Они упорно отстаивали свои мнения, записывая и вычеркивая имена. Везде валялись обрывки бумаги. Макс, который к любому занятию подходил очень серьезно, со всей энергией принялся за Брачную игру и оказался действительно полезен. Отдавая дань полету фантазии сестер Хейсти, он выделял мужчин наиболее доступных.
— Думаю, можно объявить заседание закрытым, — сказал он в половине второго ночи. — Мы с Рошаном просмотрим имеющиеся картотеки с вырезками и составим соответствующие досье. — Макс работал стажером-продюсером по вопросам искусства на Би-Би-Си — «Радио четыре», а Рошан был заместителем редактора по стилистике одной вечерней газеты. Руфа теперь благодарила Бога за возможность воспользоваться помощью квартирантов Уэнди.
— С объектом, выбранным для Нэнси, будет намного легче, — продолжал Макс, — хотя, чтобы просмотреть все вырезки, нам понадобится уйма времени, а вот с кандидатом для Руфы будет сложнее, но, насколько я понял, временами он выбирается в оперу. Можно проследовать за ним до Глайндборна и изобразить обморок у его ног.
Рошан был не совсем удовлетворен этим.
— Я по-прежнему считаю, что Руфе должен достаться маркиз. Они составили бы замечательную пару.
— Можно потратить годы, чтобы подобраться к нему. Давайте все-таки будем реалистами. — Макс громко зевнул, потянувшись и обнажив безупречные белые зубы. — Девушки, я, однако, разочарован тем, что у вас так мало контактов. Я думал, что в высшем обществе все друг друга знают и сочетаются браком с кузинами.
— Настоящему Мужчине не нравилось традиционное высшее общество, — сказала Руфа. — Он выпал из своего круга, когда влюбился в нашу маму. Она из другого мира.
Макс был заинтригован.
— Он женился на женщине не своего круга, да? Это многое объясняет. Так же поступил и мой дядя, и никто не разговаривал с ним много лет. Английское дворянство и богатые евреи, очевидно, имеют массу общего.
— Дело не в том, что нашу маму не приняли, — быстро добавила Руфа. — Он никому не представил ее — вот в чем дело, потому что никто не проявил участия. А ее родители отнюдь не были бедными. Они владели магазином.
— И не одним, — добавила Нэнси, — а целой сетью. Мама говорила, что родители перестали разговаривать с ней, когда она убежала и забеременела Руфой. Я никогда не видела дедушку с бабушкой, но думаю, что я, должно быть, похожа на них.
Руфа тихонько засмеялась.
— Настоящий Мужчина говорил мне, что у меня жилка лавочника.
Нэнси, довольная тем, что заставила Руфу улыбнутся, нагнулась к сестре, чтобы в порыве нежности легонько толкнуть ее локтем.
— Но ты, дорогая, отличаешься от меня. Уверена, что в тебе больше голубой крови, чем во мне. Но на деле мы гибриды — мелкопоместное дворянство, джентри — и потомки Вильгельма Завоевателя. А фамильные лавки на углу улиц давно уже позакрывались. Поэтому мы никого не знаем. Большинство из друзей Настоящего Мужчины отвергли его…
— За исключением Рекалвера, — заметила Руфа.
— …а он восстановил против себя соседей. Они называют нас «эти маленькие девчонки-хиппи из поместья».
Макс и Рошан слушали с неослабевающим интересом.
— Неужели люди действительно думают о классовой принадлежности в наше время? — спросил Макс.
Рошан вздохнул и сказал:
— Боже, какая романтика: любовь сквозь социальные преграды!
— Настоящий Мужчина был величайшим в мире романтиком, — торжественно произнесла Уэнди. — Это все, что следует знать о нем. Для него не существовало никаких барьеров. Помню, например, в конце восьмидесятых где-то на шоу в Бате он заставил леди Гарбер уступить мне место, когда мне отдавила ногу свинья…
Нэнси, Макс и Рошан покатились со смеху. Губы Руфы дернулись, но она сумела сохранить спокойствие.
— Макс, ты вроде бы говорил, что завтра утром у тебя интервью? Думаю, пора спать, иначе просидим здесь до рассвета.
Уэнди, сияя, кружила вокруг них: она прекрасно провела вечер. Нэнси и Руфа унаследовали дар отца — мгновенно организовывать развлечения. Она чувствовала, что помолодела на десяток лет.
